«Скоро прилетит Костя, мы уедем в Москву, и эти несколько декабрьских дней покажутся сном».
…Стало темнеть. Егор сказал, что пора домой – мама Соня, наверное, уже приготовила ужин.
…С веранды свесилась Анька. Увидев их, она хихикнула в ладошку и сообщила:
– Братец, а к тебе невеста приехала!
– Леля? – удивился Егор.
– А у тебя есть кто-то еще?
Из дома навстречу им вышла девушка неприлично модельной внешности.
Аня усмехнулась:
– Какая пикантная ситуация, девушек все больше, комнат в доме все меньше!
Часть 2У каждого свое море
Глава 6
Взглянув на Лелю, Ксения не то чтобы огорчилась (потому как догадывалась, что Егор может быть влюблен только в необыкновенную девушку – неземной красоты), но признаться честно – растерялась; а вот Анька взирала на новоприбывшую звезду с видимым неодобрением и нервно теребила зеленую прядь волос. Леля принадлежала к той избранной касте женщин, над внешностью которых природа поработала особенно тщательно. Без всяких преувеличений, ее можно было причислить к сонму красавиц – фарфоровая кожа словно светилась, огромные серо-голубые глаза смотрели на мир уверенным взглядом царицы, привыкшей к поклонению, изящная фигура легко умещалась в девичий сорок второй размер одежды, а светлая коса была уложена вокруг головы, как корона. Общее ошеломляющее впечатление дополняла эффектная упаковка – облегающее платье со смелым декольте и острые шпильки на длинных ногах.
И Ксения, и Анька тут же поняли, что с этой девушкой вести задушевные разговоры о подростковых комплексах, да и о любых комплексах вообще – бессмысленно, потому что у Лели их наверняка никогда не было.
Глядя на невесту Егора, Ксения незаметно вздохнула. Она, кстати, никогда не соглашалась с жизнеутверждающей пословицей, гласившей, что важнее родиться счастливой, нежели красивой, догадываясь, что эта народная мудрость придумана в утешение всем милым дурнушкам – понятно же, что красивую женщину любой мужчина захочет сделать счастливой, а некрасивой надо стараться самой!
Возможно, Егор с Лелей и были рады встрече, но, похоже, в данный момент к их радости добавились и другие чувства, например, обида, застывшая на лице Лели, и сильное удивление, которое отражалось в глазах Егора.
– Почему ты не сказала, что прилетишь сегодня? – спросил Егор. – Я бы тебя встретил.
Леля слегка манерно сказала, что появилась без предупреждения, чтобы сделать ему сюрприз. «А что такого?! Я взяла в аэропорту такси и приехала сюда, адрес ты мне дал раньше». Егор заметил, что все это выглядит довольно странно. Тогда Леля с вызовом напомнила жениху, что есть и куда более странные вещи – скажем, факт пребывания рядом с ним посторонней девушки.
– Может быть, ты объяснишь мне, что все это значит?! – потребовала Леля.
– Да! Не то будет хуже! – фыркнула Анька.
Леля наградила ее выразительным взглядом. Анька ответила тем же. В воздухе повисло напряжение, и даже пес Мальчик испуганно прижал уши.
Поняв, что ее присутствие Лелю, мягко говоря, раздражает, Ксения смутилась, и хотела было подняться к себе, но вдруг вспомнила, что «к себе» означает в комнату Лели; в итоге ей не оставалось ничего иного, как уйти в сад, где она расположилась в беседке в обществе двух котов. Она догадывалась, что это после телефонного разговора с ней Леля решила приехать без предупреждения (видимо, с целью разобраться, что за посторонние девицы распоряжаются телефоном Егора, как своим собственным).
Поскольку Леля общалась с Егором на повышенных тонах, обрывки их разговора долетали до беседки, и Ксения волей-неволей все слышала. Егор рассказал невесте, при каких обстоятельствах познакомился с Ксенией, однако Леля почему-то не спешила верить его рассказу. Неожиданно к их голосам добавился еще один – в гости к Савельевым пришел Влад Никитский, который подтвердил Леле, что Ксения и Егор действительно познакомились совершенно случайно.
– Это я дал Ксении свой телефон, – заверил Влад. – Когда у нее украли документы и деньги, она обратилась за помощью ко мне.
– А почему ты не отвез ее к себе? – ехидно спросила Леля.
Влад усмехнулся:
– Я не мог пригласить Ксению к своим родителям… Ты просто не знаешь мою маму…
Видимо, Леля сочла свидетельские показания Влада убедительными и сменила гнев на милость.
Время шло. Ксения по-прежнему сидела в беседке. Ей было неловко и грустно, вдобавок она замерзла. Наконец появился Егор.
– Я искал тебя, а ты оказывается здесь…
– Извини, из-за меня у тебя неприятности.
– Не говори глупости, идем в дом. – Егор взял ее за руку и повел за собой.
Взглянув на Софью Петровну, Ксения поняла, как нелегко быть матерью взрослого сына. Чувствуя общее напряжение, бедная мама Соня старалась разрядить атмосферу, но не знала, как это сделать, и выглядела растерянной. Леля вела себя с ней вежливо, но холодно. Ксении было жутко неудобно перед всеми, и посему она тут же предложила освободить Лелину комнату. Неожиданно ей на помощь пришла Анька, пожелавшая уступить свою спальню. «Пусть Ксюша ночует в моей комнате, а я могу прекрасно разместиться в библиотеке!» «Очень хорошо!» – обрадовалась мама Соня.
Проходя мимо Егора, Анька выразительно подмигнула ему, и нарочито громко, чтобы слышала Леля, сказала:
– Надеюсь, братик, завтра здесь не заведется еще одна девушка? А то этой бедняжке достанется только собачья будка.
В комнате Ани Ксении понравилось даже больше, чем в Лелиной; здесь на всем чувствовался отпечаток личности хозяйки. Большой шкаф с книгами составил бы честь и взрослому человеку, а уж пятнадцатилетней девочке тем более; внушительная стопка книг стояла прямо у кровати, подтверждая, что их активно читают. Увидев примостившуюся на столе печатную машинку, Ксения радостно охнула:
– Это же «Ундервуд!»
Анька горделиво кивнула:
– Если честно, я обожаю древности! Мне почему-то кажется, что моя машинка с историей, и на ней раньше стучал какой-нибудь писатель или поэт где-нибудь в Америке тридцатых годов. Ее мне подарил Егор. Он как-то спросил, чтобы я хотела получить на день рождения, я пожелала раритетный «Ундервуд», и ему пришлось раскошелиться. – Анька с любовью коснулась черных клавиш. – Да, на такой машинке не станешь печатать ерундовые тексты…
Ксения поинтересовалась, что печатает Аня.
– Стихи, – лаконично сказала девочка и, не вдаваясь в детали, перевела разговор на другую тему.
Внимание Ксении привлек внушительный этюдник, коробки с красками, а главное – картины на стенах.
– Ты рисуешь?
Аня смущенно кивнула.
– С пяти лет занимаюсь в изостудии. Говорят, рисовать я научилась раньше, чем говорить.
Аня рассказала, что в младенчестве, ползая среди огромных листов ватмана с чертежами мамы Сони, разбросанных по квартире, она развлекалась тем, что разрисовывала их. Пока Ксения восторженно разглядывала Анины творения – да тут, кажется, настоящий талант! В ее картинах было много света, воздуха, они дышали и жили. Аня часто рисовала море. Ее море было разным – пронзительно-синим, ласковым и радостным в безмятежный летний день, свинцовым, мятежным и грозным в шторм, волшебным, аквамариново-розовым в час заката, серебристым полнолунной ночью, и везде – очень большим, таким, что, кроме него, уже ничего не было нужно. А еще Анька часто рисовала сад мамы Сони, где тянулись к солнцу рододендроны, ветер раскачивал куст акации, а по дорожкам бродили коты.
– А я не умею рисовать, – призналась Ксения.
– Совсем?
– Абсолютно. Если нарисую кота, его никто не отличит от собаки, или вообще от дяденьки, – Ксения улыбнулась. – А вот у тебя настоящий талант!
Анька пренебрежительно махнула рукой (ах, оставьте, в глаза хвалят только дураков!):
– Мне нужно много учиться. Кстати, Егор советует после школы поступать в Академию художеств.
– А ты этого хочешь?
– Не знаю. Боюсь представить, что нужно будет уехать отсюда, жить в чужом городе, далеко от моря, – Анька вздохнула. – Не знаю, смогу ли привыкнуть… Вон Егор до сих пор скучает по дому.
Дверь распахнулась, и в комнату шмыгнул огромный котяра. Аня потрепала его за ухом, и зверь, замурчав, как трактор, расположился на диване.
Ксения подошла к стеллажу, уставленному моделями парусников и самолетов.
– Их когда-то собирали отец с Егором. – Аня взяла в руки изящную бригантину. – В детстве Егор был помешан на море и самолетах, и никак не мог выбрать, кем ему быть – моряком или летчиком. А потом они с Владом решили стать пиратами, учили морзянку, рангоут и такелаж корабля, изучали географические карты и всерьез думали удрать из дома.
– Нормальная мальчишеская мечта! – улыбнулась Ксения.
– Да уж, только потом Влад почему-то стал бизнесменом, – с горечью заметила Аня. – Он так изменился за эти годы, просто не узнаю его…
Ксения стала разглядывать фотографии, висевшие на стенах: мальчишки в лодке, маленькая Анька на руках у мамы Сони, юный Егор в обнимку с огромной собакой. А над кроватью большая фотография…
– Это Влад? – спросила Ксения.
Анька покраснела и нехотя буркнула – да. По ее реакции Ксения поняла, что тут какие-то девичьи секреты, дело деликатное, а потому лучше перевести разговор на другую тему. Она поинтересовалась, зачем у Ани посреди комнаты висит боксерская груша. Анька тут же принялась убеждать, как хорошо снимать стрессы с помощью бокса. Не переставая молотить грушу, она вдруг, без всякого логического перехода, поинтересовалась у Ксении, понравилась ли ей Леля. При этом Анька так душевно шмякнула грушу, что у Ксении не осталось никаких сомнений относительно того, какой ответ от нее ждут.
– Леля? Не знаю, я ее видела всего ничего, – дипломатично ответила Ксения.
– Бывает и пяти минут достаточно, чтобы понять о человеке главное, – фыркнула Аня. – Можно ли быть большей обезьяной, чем эта Леля?!