Егор с Владом выглядели взъерошенными и усталыми; при этом они разговаривали друг с другом как ни в чем не бывало, будто никакого конфликта между ними не было. Увидев Аню с Ксенией, Егор несказанно удивился: «А вы что здесь делаете?»
– Вас ждем! – сказала Аня.
– А где Оля? – с надеждой спросил Влад.
– Спит! – лучезарно улыбнулась мстительная Анька.
Влад разочарованно вздохнул.
– Ксюша, ты совсем замерзла, – Егор подошел к Ксении. – Пойдем домой!
– Зачем ты это сделал?! – накинулась на него Ксения. – Безумие, мальчишество! И это просто нечестно по отношению… к нам с Аней!
– Прости, я не думал, что ты будешь так волноваться, – растерялся Егор.
– А ты вообще думаешь о ком-нибудь, кроме себя и… Лели? – вспыхнула Ксения.
Удивленные Влад и Аня с интересом наблюдали за этой сценой.
– Ты что, плачешь? – испугался Егор.
Ксения ответила в Анькином стиле – усмехнулась сквозь слезы и крикнула: «Еще чего!», потом развернулась и помчалась к дому.
С утра зарядил дождик. День был промозглый и серый. В столовой Ксения увидела маму Соню, которая сказала, что собирается готовить обед. От предложенной Ксенией помощи она отказалась: «Не надо. Лучше пойдем на кухню, налью тебе кофе».
…Софья Петровна выглядела усталой и грустной; даже готовила сегодня без обычного азарта – вздыхая и отвлекаясь на разговор.
Первым делом пожаловалась на то, что они с дочерью снова повздорили.
– Анютка опять взбесилась! Считает, что я выгнала ее отца из дома. Кажется, Егор придерживается того же мнения! – мама Соня с горечью усмехнулась. – Вот интересно, а как они себе это представляли?! Что все будет, как в бразильском фильме?! Через несколько лет блудный Петрович возвращается домой, я бросаюсь ему на шею, все обиды забыты, и мы поем и танцуем от радости?! Но ведь я тоже человек! Между прочим – женщина! У меня свои представления о жизни и, кстати, гордость! Конечно, я понимаю детей, – для них Петрович всегда был самым лучшим отцом, они хотят, чтобы мы помирились, но… – мама Соня сверкнула глазами. – Это невозможно!
Увлекшись разговором, мама Соня подзабыла о включенной духовке, а та вдруг напомнила о себе запахом гари.
– Что это?! – вскинулась мама Соня и, поняв, что горит ее великолепный сливовый пирог, разозлилась. Причем почему-то на Петровича.
– Стоило ему появиться, как все вверх дном перевернулось! Приехал, устроил сумятицу и уехал с гордым видом! – Она раздраженно отшвырнула противень с испорченным пирогом. Помолчав, обиженно, с интонацией маленькой девочки, добавила:
– Если бы Петрович хотел что-то исправить, разве бы уехал сейчас? До свадьбы Егора остается несколько дней, я думала, он поможет мне на кухне, а он… сбежал!
– Может, его вернуть? – обрадовалась Ксения.
Мама Соня гордо подняла голову:
– Лично я этого делать не буду!
«Ясно, – улыбнулась Ксения, – а лично я – буду!»
Она поднялась наверх и постучала в комнату Егора.
– Ксюша? – удивился Егор. – Входи.
– Я хотела извиниться за вчерашнюю резкость, – начала она прямо с порога.
– Ничего. Мне даже приятно, что ты так обо мне волновалась.
– Мы боялись, что вы утонете или убьете друг друга, – честно сказала Ксения.
Егор нехотя, словно этот разговор был ему неприятен, объяснил:
– Да все в порядке. Мы с Владом поговорили по-мужски. Начистоту. Ему просто давно надо было сказать мне о… – Егор замялся, – своей симпатии к Леле, и я бы все понял.
Ксения кивнула и перешла к главному – попросила дать ей мобильный телефон Петровича. «Мне нужно поговорить с ним». Егор набрал номер отца и протянул телефон Ксении. «Можешь говорить, я пока отлучусь».
Когда Егор ушел, Ксения позвонила Петровичу. «Надо, чтобы вы вернулись домой». Петрович изрядно удивился: «Кому надо?» «Всем! К тому же маме Соне требуется помощь в подготовке к свадьбе». Петрович недоверчиво уточнил: «Ксюша, ты уверена?» «Да!» – твердо ответила Ксения. Тогда Петрович сказал, что приедет завтра утром.
Ксения радостно выдохнула – полдела сделано!
Глава 12
Дожидаясь Егора, она огляделась и поразилась царившему в комнате беспорядку: стол был завален бумагами и чертежами, рядом с диваном громоздились стопки книг, пепельница была доверху заполнена окурками, на ковре рассыпано множество подушек и дисков, диван украшали носки и тельняшки, а довершали эту картину бутылка вина и пустые стаканы на подоконнике. Ксения, вспомнив свою атаксофобию (заставлявшую ее ежедневно делать влажную уборку в квартире, сортировать вещи в шкафу строго по цветам и поддерживать на кухне чистоту, как в операционной!), невольно поежилась – вот это да! Еще немного, и даже протиснуться в комнату будет сложно!
Дверь приоткрылась, вошел Егор с подносом.
– Ксюша, предлагаю вместе пообедать, я нашел на кухне половину сырного пирога и бутылку вина из волшебного ящика Петровича.
Ксения была благодарна за то, что он не стал спрашивать, зачем ей понадобился телефон его отца и что за разговор у них состоялся.
Егор предложил присесть, и гостеприимно накидал на ковер еще ворох подушек. Заметив ее изумленный взгляд, безмятежно махнул рукой:
– Что, беспорядок? – Он убрал с дивана тельняшку и ногой задвинул носки под диван. – Ну вот, кажется, так лучше.
Ксения усмехнулась:
– Значительно лучше!
Кажется, Егор что-то такое понял по ее лицу и виновато сознался:
– Увы, я и порядок, – несовместимые понятия. Я – страшный лентяй, и к тому же деспот – запрещаю женщинам входить в мою комнату. Мама Соня все время порывается сделать здесь уборку, а я протестую – мне комфортно именно в таком уютном, обжитом хаосе. Да садись, не бойся!
Ксения робко примостилась на полу. Егор рассказал, что отвез Лелю в салон красоты, а приехав домой, решил посмотреть кино. Указав на мерцающий экран, где застыл кадр из «Ассы», он спросил, не хочет ли Ксения составить ему компанию.
– Ой, это же мой любимый фильм! – обрадовалась она.
Егор кивнул и вручил ей кусок пирога и бокал вина.
«Под небом голубым есть город золотой
С прозрачными воротами и яркою звездой.
А в городе том сад, все травы да цветы;
Гуляют там животные невиданной красы».
…Фильм закончился. В наступившей тишине было слышно, как идет дождь. За окнами было пасмурно, сыро, а в комнате Егора удивительно тепло и уютно. Попивая восхитительное вино Петровича, вобравшее всю радость крымского лета, они говорили о самых разных вещах.
…Он решил показать ей слайды, которые сделал из новогодних фотографий. Увидев на экране смеющуюся девушку в изумрудном платье, Ксения не узнала себя. «У этой девушки – счастливые глаза! Вот что изменилось во мне за последние дни».
– Ксюша, я давно хотел тебе сказать, – на губах Егора появилась улыбка, – у тебя в волосах, словно запутались золотые искры… А глаза переменчивые, как море. Они могут быть зелеными, серыми, голубыми, а когда ты злишься, мечтаешь или выдумываешь – синими!
Ксения не выдержала и тоже улыбнулась в ответ.
В дверь постучали, и вошла Леля. Ксения с Егором застыли. Егор выключил экран.
– Что вы тут делаете? – недовольно спросила Леля.
– Смотрим фотографии, – смутился Егор.
Задержавшись взглядом на пустой бутылке вина, она обиженно заметила:
– Между прочим, ты мог бы меня встретить, из салона мне пришлось возвращаться одной! И наведи, наконец, порядок в своей комнате – это невыносимо!
Ксения поднялась:
– Я пойду!
Она вернулась к себе, раскрыла книгу, но не смогла прочесть и страницы. Внутри что-то болело, рвалось, это странное ощущение было сродни острой зубной боли; нет, куда сильнее! Неужели ревность?!
Она решила выйти в сад – вдохнуть свежего воздуха, успокоиться – и на веранде вдруг столкнулась с Егором.
– Ксюша, ты не спишь?
– А ты?
– Как видишь, – не спится! – улыбнулся Егор.
– А… Леля?!
– Ушла к себе, сказала, что у нее болит голова. Впрочем, это, кажется, только предлог, чтобы не разговаривать со мной. А почему ты грустная?
Ксения пожала плечами – так…
– Давай назло всем грустить не будем?! Пойдем к морю?
Она поразилась – сейчас к морю?!
За окнами было темно, завывал ветер, погода не располагала к романтическим прогулкам, и все-таки Ксения ответила «да».
Штормило. Ночь была чернильная, как любимое мамой Соней шави-гвино. Они подошли к причалу.
– Жаль, что сейчас не сезон, я бы прокатил тебя на яхте, – сказал Егор. – Кстати, помнишь, ты советовала мне назвать ее именем любимой женщины?
– Ну? – сморщилась Ксения. Почему-то теперь эта мысль не казалась ей удачной.
– Мне кажется – хорошая идея!
Ксения отвернулась, не желая развивать эту тему.
…Егор рассказывал о здешних вечно зеленых самшитовых рощах, о том, что весной в этих краях зацветет миндаль, и о том, как потрясающе красиво будет летом. «Вот приедешь к нам через полгода, и сама все увидишь!»
– Я сюда не приеду, – сказала Ксения.
– Почему?
– Потому что нам лучше никогда больше не встречаться.
Они смотрели друг на друга. Ксения смутилась и первой отвела глаза.
– Что с тобой? – спросил Егор. – Ты дрожишь, замерзла?
Он снял с себя куртку и накинул ее на Ксению.
– Мне кажется, что мы оба… нездоровы, – промолвила она.
– И боюсь, это не лечится, – усмехнулся Егор.
Всю дорогу до дома они молчали. В гостиной, прощаясь, Егор крепко сжал ее руку. «Спокойной ночи, Ксюша!»
Даже в теплой комнате, под одеялом Ксения не могла согреться, подрагивая то ли от холода, то ли от волнения. Она взяла со столика камень в форме сердца, который нашла на берегу бухты, и вспомнив слова Егора: «Повезет в любви!», усмехнулась: вот так повезло! Она влюбилась в Егора по самые уши, как пятнадцатилетняя Анька во Влада. Самое страшное – вдруг это станет очевидным для окружающих? И не дай бог, догадается сам Егор! Зачем она все испортила? У них были замечательные, доверительные отношения, можно сказать – дружеские! А она захотела чего-то личного, вот дура! Ведь было же: «Мне нравится, что вы больны не мной. Мне нравится, что я больна не вами…», и надо было сохранить дружбу, удержать, а они в какой-то момент перешли черту, тонкую грань. Как теперь вернуться обратно? Это надо непременно сделать. Тем более что до свадьбы Егора остается три дня, и все уже решено.