Если до разговора с Лелей у Ксении еще были какие-то сомнения, теперь ей все стало беспощадно ясно – надо уезжать. Уложив сумку, она спустилась вниз, нашла Аню и попросила передать Егору, что будет ждать его в бухте на берегу.
Небо. Море. Вкус соли на губах. И тишина, которую разрывает лишь ветер.
…Ксения подумала, что скоро эта тихая бухта окажется для нее лишь воспоминанием, и, как знать, возможно, взглянув на события прошедших дней из своей привычной московской жизни, она увидит их в ином свете. Но уже сейчас она знала, что поездка в город у моря оказалась для нее дорогой к себе – настоящей. За время, проведенное здесь, ей удалось избавиться от всего лишнего, что так мешало ей в прошлой жизни, растопить злые ледники в душе, стать другой. И теперь, в эти последние минуты в бухте, несмотря на смятение и боль, она чувствовала, что ее переполняет благодарность и болезненное ощущение счастья, которого на самом деле много больше, чем нужно одному человеку на одну жизнь.
Ее долгое путешествие заканчивалось, но она знала, что нужно пройти последнее, самое важное испытание – она должна проститься с Егором и уехать. Ничего не поделаешь – в жизни бывают моменты, когда ты должен отказаться от того, чего, может быть, хочешь больше всего на свете.
Повернувшись, она увидела Егора, который шел ей навстречу. Вместо объяснений, оправданий – сбивчивой скороговоркой фраза-сообщение: «Я сегодня возвращаюсь в Москву!»
«А что у него с лицом?» – машинально подумала Ксения, и тут же поняла – исчезла фирменная савельевская улыбка – ее словно стерли ластиком.
– Ксюша, если хочешь, мы могли бы встретить старый Новый год у мамы Сони, а потом вместе улететь в Москву, – предложил Егор.
– Нет, Егор, я думаю, нам всем будет лучше, если я уеду сегодня.
– Ты уедешь с ним?
– С Костей или одна, – это не важно.
– Это важно! – упрямо возразил Егор.
Она промолчала.
– Ты опять сбегаешь, – с горечью сказал Егор, – как тогда… Пожалуйста, не уезжай, это неправильно, нелепо. Мы любим друг друга. Я не верю, что прошлая ночь для тебя ничего не значит. Ксюша, я прошу тебя… Мы будем очень счастливы вместе.
– Егор, ты понимаешь, сколько людей тогда мы сделаем несчастными?
Он усмехнулся:
– Ясно. Ты предпочитаешь сделать несчастными нас? Так честнее, да? Извини, я не понимаю тебя. Чего ты боишься? Саму себя? Своих чувств? А может, ты боишься потерять этого Костю? Он так много значит для тебя?
Она отвернулась. Лицо Егора исказилось, будто от боли.
– Молчишь? Значит, это правда?! Тогда я ничего не могу сделать… И не могу тебя удерживать.
«… Уайльд говорил: если вы хотите узнать, что на самом деле думает женщина, – смотрите на нее, но не слушайте». Ксения повторяла Егору общие фразы, слова благодарности, а ее глаза кричали: я буду помнить эту ночь всегда, потому что люблю тебя. И не знаю, как мне теперь быть…
– Прощай, Егор! – она попыталась улыбнуться.
Он ничего не ответил, развернулся и пошел вдоль берега. Дальше и дальше.
Проститься с Софьей Петровной, подобрать правильные слова, придумать причину внезапного отъезда – оказалось непросто. Тем более что проницательная мама Егора явно догадывалась о многом, что Ксения хотела бы скрыть. Иначе как объяснить, что она прямо спросила – а так ли нужно сегодня уезжать?
– Да, пора возвращаться домой, – смутилась Ксения. – Тем более что приехал Костя…
– Ах, Костя, – улыбнулась мама Соня. Помолчав, она деликатно спросила: – Ты уверена, что поступаешь правильно? Знаешь, о чем я больше всего теперь жалею? Что мы с Петровичем потеряли столько лет, прожив порознь. Я помню, как однажды мы с ним стояли на берегу, он уговаривал меня остаться с ним, а я упрямо качала головой…
Ксения вздохнула:
– Но ведь тогда вам казалось, что вы правы?
– Да, это так, – согласилась мама Соня. – Ксюша, я бы сейчас многое хотела сказать тебе, но ограничусь главным – я понимаю, почему ты так поступаешь, и уважаю твое решение. И я хочу, чтобы ты знала – здесь тебе всегда будут рады. Знай, что есть дом, где тебя ждут.
– Спасибо, – серьезно сказала Ксения, – это очень важно. И спасибо за то, что в эти дни, благодаря вам, меня не покидало удивительное ощущение семьи и тепла.
…Прощаясь, они с Аней обнялись, не скрывая слез.
К дому подъехало такси. Уже идя к воротам, Ксения остановилась и задержалась в саду. Где-то в глубине души у нее все еще оставалась надежда, что в последний момент произойдет чудо, и Егор каким-то образом отменит ее отъезд, например, действительно съест ее паспорт. Она искала его глазами, но Егора нигде не было. Аня, видимо, что-то поняв, пояснила, что Егор так и не вернулся домой с прогулки.
…В такси, по дороге в аэропорт, Костя только раз нарушил молчание, спросив у нее с горечью:
– Ксюша, я только не понимаю, почему ОН? Что такого он для тебя сделал?!
Подумав, она сказала:
– Что он для меня сделал? Понимаешь, я долго шла по пустыне, а он встретился мне и протянул стакан прохладной очень чистой воды.
Глава 15
Надо ли говорить, что, садясь в самолет, Ксения даже не вспомнила о своей аэрофобии?! Она смотрела в иллюминатор, в голове пульсировало: «Рас-ста-ем-ся, раз-ры-ва-емся, надо собирать себя по кусочкам и жить дальше, но черт побери, как?!» Наверное, от невыносимого внутреннего напряжения, застывшего камнем в груди, на ней вдруг порвались коралловые бусы, подаренные Аней. Получилось очень театрально – раз! И кораллы разлетелись в разные стороны. Ксения, для которой эти бусы были дороже колье Марии-Антуанетты, вскрикнула так отчаянно, что напугала Костю. «Не расстраивайся, – утешил он ее, – найдем тебе другие!» Ксения отмахнулась от него и полезла под кресло собирать рассыпавшиеся бусины, мало заботясь о том, как это выглядит со стороны. Она вернулась на место, только собрав все кораллы.
Когда самолет взлетал, Ксения почувствовала, что ее опрокидывает какой-то мощной волной. Она рванула ремень. Выскочить из самолета и… вернуться в дом у моря!
– Что с тобой? – участливо спросил Костя. – Боишься, да? – Он взял ее за руку.
«Нельзя, надо успокоиться!» Она отдернула руку: «Все нормально». Над ней склонилась стюардесса: «Пожалуйста, пристегните ремень!»
Самолет летел, набирая высоту, оставляя позади море, волшебную бухту, снежные горы, чудесный сад, полный полосатых кошек, и дом, ставший для нее родным. Прощайте. Скоро она окажется в холодной Москве, и надо будет чем-то заполнять этот год, который пока похож на чистое белое полотно. А чем его заполнить – она еще не знает. Но жизнь возьмет свое – все наладится, устроится; сойдут снега, наступит весна, потом придет изумрудное лето, и как поется в старой доброй песне: «Кто-то кому-то скажет главные слова».
В Москве выяснилось, что многие прежние фобии отпали сами собой: в лифт – да, пожалуйста! Водить машину – почему бы и нет?! Кроме того, решилась и главная проблема, которой Ксения долго болела; на следующий день после возвращения в Москву она поехала к родителям. «Мама, давай признаем, что правы все, и будем просто любить друг друга». Они обнялись и долго плакали. А потом Ксении стало так легко, как было в самые счастливые дни ее очень счастливого детства.
Но оставалось еще кое-что, с чем надо было разобраться, – их отношения с Костей.
В середине января Ксении вдруг позвонила секретарша Кости, Юля, и попросила о встрече. «Нам нужно о многом поговорить!» У Юли был такой умоляющий голос, что Ксения согласилась.
Они встретились в кафе. Бледная, осунувшаяся Юля начала разговор с главного – попросила вернуть ей «ее Костю». Далее стали выясняться интересные подробности: оказывается, роман Юли и Кости длится уже полгода, и его закономерным итогом стала Юлина беременность. Вывалив на Ксению ворох ошеломляющих новостей, Юля задала риторический вопрос: «И что мне теперь делать?!»
Ксения изумилась – с какой стати этот вопрос задают ей? Но вслух предположила:
– Наверное, готовиться к свадьбе?!
– Но Костя не женится на мне из-за тебя! – Юля разрыдалась.
Ксения поспешила заверить Юлю, что они с Костей расстались и он совершенно свободен. Юля с минуту смотрела на Ксению, не веря услышанному. Очевидно, она ожидала от соперницы чего угодно – сцен, обвинений, проклятий, – но только не такой быстрой и безоговорочной капитуляции.
– И ты не будешь нам мешать? – переспросила Юля сквозь слезы.
– Нет, – улыбнулась Ксения. – Могу даже помочь. Со свадьбой. Какую свадьбу ты хочешь?
– Мне все равно, лишь бы с Костей! – потрясенно прошептала Юля.
– Это я поняла! – кивнула Ксения.
– Чтобы платье и все было красиво! – вздохнула Юля.
Ксения рассмеялась – подобное пожелание за годы работы она слышала раз триста.
– Хорошо, сделаем красиво!
…В тот же вечер Ксения объяснилась с Костей. «Так что у тебя с Юлей?»
Костя не знал, как рассказать, что их с Юлей история началась с того, что однажды после корпоратива он подвез ее домой, где и заночевал. Наутро он, конечно, пришел в ужас, но эту ночь уже нельзя было отменить. Потом у них было еще несколько свиданий, а недавно Юля сообщила о его скором отцовстве. Костя не стал пересказывать Ксении драматические и пикантные подробности; он сказал (вернее, промычал), перемежая междометиями и горестными вздохами, буквально следующее:
– Ээээ… Возможно, я дал ей некие необоснованные надежды… Возможно, она неправильно меня поняла…
Ксения молчала, глядя на него без всякого снисхождения.
– И что теперь с этим делать? – горестно вздохнул Костя.
Ксения улыбнулась (сегодня ей уже задавали этот вопрос!):
– Как что делать? Жениться!
– Чтоо? – загудел Костя, как растревоженный улей.
– Ну, как честный мужчина, ты просто обязан это сделать! – сказала Ксения. – Надеюсь, ты честный?
Костя схватился за голову: