них понасовала целый пакет.
– Ага, – откровенно покатилась со смеху Алиса, – побоялась, чтобы жених с голоду до свадьбы не помер, да?! Дочку с рук не сбыть побоялась?
– Ну, – добродушно улыбнулся дядя Вася, – может, и так. Тем более их же две у них было.
Перебор, можно сказать. Пока старшая не пристроена, младшую не отдают, поверие такое народное. И еще примета одна была, важная: если младшую поперед старшей замуж возьмут, старшая так никогда и не выйдет.
– Да? – удивилась Алиса. – Не слыхала такого.
– Да сейчас семьи-то маленькие. Чтоб две-три девчонки сразу – такого и нет сейчас.
– Ага, и примета не действует. И что салатики?
– О! – Дядя Вася поднял палец в третий раз. – С них-то я и понял, с угощений этих. Баночки заветные я в холодильник определил, что на общей кухне стоял. Вечно из-за него бабешки тамошние сварились, кто чего у кого позаимствовал невзначай, кто чего не на свою полку поставил, чья очередь мыть… Я-то не вникал, но отголоски слышал. А про угощение я только вечером вспомнил, когда с работы вернулся. Ниночка тогда во вторую смену работала, и мы с ней не встречались. Пошел я на кухоньку, весь в вожделении домашнего покушать, а баночек-то моих и нет! Тю-тю! Оприходовал кто-то!
– Фу, как некрасиво! – поморщилась Алиса. – Голодные уж такие, что ли?
– Ну, в общаге-то разный народ водился. И итээровцы молодые вроде меня, и семейные, кто квартиры от государства ждал, и мужики непутевые, которых жены за пьянку из дома повыгоняли. Все могло быть… Погоревал я чуть по тем деликатесам и отправился казенные пончики с соленым чаем кушать, как обычно, по-холостяцки.
– А что это за чай соленый? – недоуменно нахмурилась Алиса. – Эксклюзивная рецептура?
– Хе, уловка такая у столовских деятелей была – сольцы в чай подсыпать. Чай от этого темнел, и заварки меньше шло. Так на машины и дачи у торгашей потихоньку и набиралось.
– Да? – покачала головой Алиса. – Дела… Массу интересного от вас узнала, Василь Федорович, уважаемый… Так что салатики-то? Что за гад у своих-то крал? Нашли вы того подлеца?
– А он сам нашелся! – взликовал дядя Вася, чуть подпрыгнув. – Слухи-то по общежитию пешком ходили, толпами, наконец и до меня, ну, самое позднее к концу той же недели дошло, что в тот же вечер компания одна под водочку мои салатики и приспособила. Понятно, трезвые, может, и не стали бы, а у бухих своя мораль… Но вот уж Господь, говорят, шельму метит так метит… Эта компания накушалась-набузыкалась под завязку да в той же комнате, где гуляла, вся спать устроилась, кто где… Вот тут-то с ними и случилось!
– Что, что, дядь Вась?! Не томите!
– Я ж тебе сказывал, как я себя дивно ощущал, когда меня разрывало – то ли в койку, то ли в клозет… Очень, повторю тебе, своеобразное состояние! А тут народ сильно нетрезвый был – его и так-то сложно разбудить… Ну и получилось с той шпаной, что со мной, Бог миловал, не получилось, – обкакались они… Ну, не все – те только, кто пожадничал да поболее моих угощений освоил… Кто-то все-таки проснулся и до сортира добежал. Факт, что кто-то и не добежал… сильно. Как оно, а?!
– О-хо-хо! – аж задрыгала ногами Алиска. – Ну и поворот сюжета! Класс!
Около будки опять проснулся пес. Он сел, недовольно и осоловело глядя на людей, потом поднялся, пару раз лакнул из миски с водой и улегся снова – подальше от подбиравшегося к нему солнца.
– Клевый способ. Надо взять на вооружение, – сказала Алиса, похохотав вволю. – И что дальше?
– Дальше-то?… Когда я через пару деньков про эту сортирную коллизию узнал, быстро скумекал, что все эти приключения от еды, что в Ниночкином доме меня потчевали, а я еще и в общагу приволок. Вопрос – кто повинен?… Ну, точно не хозяин – ему не с руки зятя перспективного отваживать, да и к стряпне он не приставлен. И не мамка – ей это тоже ни к чему. Один кандидат на эту подлую должность – Тонька, Ниночкина сестрица младшенькая. Больше некому.
– У-у! – всплеснула руками Алиса. – Шерше ля фам!
– Во-во, ля фам-пам-пам! – покачал головой Василий Федорович, наливая себе холодного чая. – Оказалось, с детства Тонька старшей сестре завидовала, а уж как обе в девичий возраст вошли – мм! Решила во что бы то ни стало поперед старшей сестры замуж выскочить… Гадости разные Ниночке делала – то рукава на платье зашьет, чтобы та не могла на танцы пойти, то туфли выходные спрячет… Потом уж я узнал – папаша Тоньку иной раз учил по-родительски, строго… Она и притихла. А может, и повзрослела… Но сестрицу как не любила, так и не полюбила.
– А когда у той женихи пошли, родственная нелюбовь вспыхнула с новой силой, так?
– Выходит, так. Это ты правильно поняла…
– Чего тут не понять – внутренний враг не дремлет. И значит, эта Тоня…
– … вот таким образом решила сестренку старшую в девках оставить – намешивала ухажерам ее снотворного со слабительным в угощение, пока никто не видел… Таблеточек горстку натолчет и – бух! Они ж так, без особого вкуса… Женишок раз перестрадает, второй, а как девушке скажешь про такое? Ну и драпанет претендент от греха подальше… Неизвестно ведь еще, как мои предшественники с ситуацией справлялись. Может, и не достигали финиша… Вот таким макаром один сбежал, другой. А время-то идет! Тонька надеялась, что раньше Ниночки замуж выйдет и всем докажет, что она лучше. Вот и весь сказ.
– Упф, ну и история! – выдохнула Алиса. – Страсти эти провинциальные! Мистер Шекспир реально отдыхает.
– М-да, но эти детали я потом узнал… А тогда я улучил момент – мы уж к свадьбе вовсю готовились, – когда никого поблизости не было, раз Антонину за шкирвальник – а чего стесняться? – и так, тихонько, на ушко: если ты, сучка маленькая, еще раз или мне, или сестре, или другим людям гадить будешь, я тебя такими таблетками напичкаю – неделю с толчка не слезешь и на свадьбе не погуляешь, ясно? Ни на нашей, ни на своей!
– И она чего?
– Да так, похныкала, попищала – я не я и отрава не моя… Не созналась тогда! Свадьба наша замечательно прошла – весь город говорил. А Тонька… Подросла, поумнела, влюбилась, замуж вышла – короче, выровнялась девчонка. Тоже внуки у ней растут. Так вроде все и закончилось путем. Воришек тех ненароком наказали – выходит, Тонька хоть один раз, хоть невольно, но добро сделала. И то хлеб.
Они помолчали, глядя на садик, где разворачивались на темно-зеленых кустах цветки жасмина. Не передохнуть пчелкам – придется теперь и жасмин обрабатывать, пачкая полосатые шубки в желтой пыльце.
– Ох, пойду я, – сказала наконец Алиса. – Засиделась. Спасибо за чай-сахар… Тетя Ни-на-а! Я пошла!
– А? – выглянула из дверей тетушка. – Может, еще горяченького?
– Да нет, пойду… А вам, дядь Вась, – понизила голос Алиса, вставая, – большое спасибо за рассказ. Оч-очень поучительная история.
«И очень практически полезная… Главное, дозировку угадать».
Дельный совет
– Вы, молодые, слушайте сюда, – сказал, довольно крякнув, тот незнакомый пожилой мужчина, что в отсутствие Вальки Голубева присоединился к их банной компании.
Поскольку пожилой поставил бутылек хорошего коньяку и вел себя прилично, его вежливо слушали. Все они только что выползли из парилки, и говорить хотелось только солидному. Да, верно, что нонешнее поколение досадно уступает предыдущему по силе духа и всему остальному. Их, молодых-то, нехило сморило…
– Куда ж нашему брату, бизнесмену, без командировок? – задал солидный вполне риторический вопрос, проглотив первую порцию и закусив.
При слове «бизнесмен» Стасик едва слышно хмыкнул. Докладчик его расслышал, но воспринял это как согласие с основным тезисом.
– Да, никуда!.. На заднице сидя денег не заработаешь. С другой стороны, а как благоверную свою надолго и часто без присмотра оставлять?
Стасик опять издал какой-то непонятный, клекотливый звук.
– Понятно, стандартная ситуация, – сказал Паша, внимательно наблюдая за процессом распределения второй очереди коньяка по стопкам – специальных бокалов не нашлось. – Возвращается муж из командировки…
– О! – воздел палец к потолку незнакомец. – Потом-то, уж когда все эти дела пошли, книжки всякие про буржуйский бизнес, я про это прочел и понял: везде одно и то же. Главное, что я прав был.
Он постучал пальцем по мохнато-седой груди.
– Поясните, пожалуйста, – вежливо произнес самый интеллигентный из их компании, Валера Зайцев, аудитор. – В чем именно вы оказались так неизбывно правы?
– Неизбывно – это ты хорошо сказал, ох хорошо!..
Незнакомец закрыл и отставил бутылку, весело глянул на компанию.
– Ну что?… Чтоб кол стоял и деньги были, а, молодежь?
Все дружно чокнулись и опрокинули за это, тоже неизбывное.
– … А прав я оказался в том, что везде бабы одинаковы…
– Ну, не скажите, не скажите! – повел костлявыми плечами переводчик Валера. – Десять отличий найти несложно, если захотеть. Возраст, внешность, запросы соответственно…
– Так это пустяки, – махнул красной от воспринятого жара рукой незнакомец. – Основное – главное!
– А главное – основное? – снова подзудил Стасик, но незнакомец опять не воспринял это как подковырку.
– Да, точно… А прочел я в одном журнале, что англичане – а они люди серьезные – провели такой эксперимент над своими английскими женщинами. Предложили ста английским тетеньками на выбор – или кошелек с хорошими деньгами и по магазинам, или ужин при свечах и потом с красивым молодым мужиком в койку.
– У, это серьезно, да, ничего не скажешь, – опять съехидничал Стасик, и пожилой его опять не понял.
– Очень, парень, очень!.. И что, как ты думаешь, эти английские козлихи выбрали?!
Незнакомец обвел банное сообщество взглядом выпуклых голубых глаз. Но отвечать за английских козлих даже Стасик не решился.
– Во! – обрадовался почему-то незнакомец. – А выбрали эти англичанки кошелек и по магазинам! Восемьдесят пять процентов! Ага!.. Только пятнадцать английских дур на мужика польстились! И только если с ужином! А? Каково! Ха-ха!..