– Помните меня? – продолжал радоваться Тимофей, – ночь, фрукты, шампанское?!
– За кого вы меня принимаете? – возмутилась было Вера Семеновна, но потом вспомнила о своем склерозе. Возможно, за эти праздничные дни она и подгуляла где-то совсем маленько. Милый мальчик, ночь, шампанское, фрукты кому угодно вскружат голову. Чего же теперь он от нее хочет? Боже мой, подумала пенсионерка, наверняка я наобещала ему безумной и страстной любви. Она приосанилась и поправила фланелевый халат.
– А почему не было цветов? – кокетливо заметила она, выдвигая вперед старую стоптанную тапочку.
– Я хотел, – начал оправдываться Тимофей, – но… – Он заметил странные маневры пожилой дамы и растерялся. Она сантиметр за сантиметром придвигалась к нему.
– И что же вас остановило? – голос стал грудным, пошло придыхание.
– Я не знал, что она любит, лилии или розы, – быстро нашелся Тимофей.
– Кто такая «она»? Зачем нам «она»? В связи с чем возникла эта «она»?
– В связи с моей с ней связью, – доложил Тимофей.
Вера Семеновна поняла, что склероз здесь ни при чем. И парень тоже. Ничего не было, к ее глубокому сожалению. Хотя она была способна на такие безумства, о которых не пишут даже в самых пошлых романах! В душе она все еще оставалась молоденькой Верочкой, бегающей на свидания и дразнящей мужчин своими стройными ножками. Говорят, старики часто впадают в детство. Вере Семеновне повезло больше – она впала в юность. Но этого, кроме нее, никто не хотел замечать.
– Я сегодня подарил ей розу, – оправдывался Тимофей, – но она все равно меня выгнала.
– Ей подарили розу! – всплеснула руками Вера Семеновна. – Но она вас выгнала! Неблагодарная!
Если бы ей кто-нибудь подарил хоть один задрипанный цветочек, она была бы счастлива. Девчонка, профурсетка, она не понимает, что после шестидесяти восьми лет цветов дарить никто не станет. Кроме детей и внуков, да и те принесут их только на могилку. Она должна радоваться каждой розочке, пока их получает.
– Неблагодарная, – повторила она и окинула юношу ободряющим взглядом.
– Они обе такие! – поддержал обвинение Тимофей и пожаловался: – Та тоже прогнала.
– Что делается! – жалела Тимофея юная пенсионерка, – я бы на их месте так не поступила. Я бы не стала гнать такого милого молодого человека с розочкой. Какое свинство в год Свиньи! Кстати, а почему девушек две, а розочка только одна? Нужно каждому рылу, то есть каждой девушке, по цветку, а то они могут подраться…
– Нет, драться они не стали, это я врезал одному, тому самому, который с ними обеими…
– Как интересно! – воскликнула Вера Семеновна, – с этого момента поподробнее. – И она увела Тимофея, захлебывающегося от желания с кем-нибудь поделиться накипевшим на душе, к себе.
Двери двух квартир на третьем этаже открылись одновременно. На лестничную площадку высунулись две хорошенькие женские головки, которые после обозревания окрестностей тут же скрылись назад. Через пять минут обе девушки при полном параде, в верхней одежде, будто по команде вышли на лестничную площадку.
– Ты к нему? – поинтересовалась одна.
– И ты? – вопросом на вопрос ответила другая.
– Поедем вместе, такси будет дешевле, – предложила одна, вторая молча кивнула.
Веселый разбитной таксист попытался поговорить с симпатичными девушками о всякой ерунде в надежде завязать с ними более тесное знакомство, но те молчали как рыбы. Даже не разговаривали между собой, что было очень странно, принимая во внимание их пол и возраст. Он понял, что затеял гиблое дело, после двух поворотов, потом молча и быстро доставил Алину и Машу до больницы, куда отвезли Макара. У входа девушки остановились.
– Сейчас медсестра начнет расспрашивать, кем мы ему приходимся. И только тогда решит, пускать нас или нет.
– Я думаю, после того, как она услышит, что я его невеста, вопросов, пускать меня или нет, у нее больше не возникнет.
– Ха! Я ему такая же невеста, как и ты, Сташевская! Еще посмотрим, кто кого куда пустит.
Алина поборола в себе чувство злости и представила Машку в виде огромной саблезубой акулы, которую запустили в домашний аквариум. Машка клацала острыми зубами, хватала пастью воздух, била хвостом, не поместившимся в воде, и пыталась проглотить маленькую золотую рыбку. Та только усмехалась и гордо проплывала мимо в нескольких сантиметрах от ее зубов. Как огромная акула смогла в ее воображении поместиться в аквариум, Алине было все равно. Живописная картина Машкино-акульего неблагополучия и бессилия вызвала приступ смеха. Алина рассмеялась и вошла первой.
Усталая медработница с белоснежном халате, резко контрастирующем с красным от повышенного давления лицом, говорившим о ее далеко не бальзаковском возрасте, сидела за стойкой, похожей на регистратуру в поликлинике. Заметив вошедших девушек, она подняла на них глаза и потянулась за очками.
– Я к молодому человеку, который поступил к вам сегодня с ушибом головы. Его зовут Макар, – отбарабанила Алина. – Кстати, если возникнут вопросы, то я его невеста.
– Ха! – выдавила из себя Машка, – невеста без места. Вы поинтересуйтесь у нее, как фамилия этого якобы жениха. Поверьте мне, она ее даже не знает! Его невеста – это я!
– Как будто у первого встречного нужно сразу спрашивать имя-отчество! – возмутилась Алина. – Для меня фамилия – это не главное.
– Вы слышали, она сама сказала, что он для нее первый встречный! А жених не может быть встречным. Встречными бывают только поезда. Для меня он – единственный и неповторимый, я его невеста, – акула поместила в аквариум свой жирный хвост и разинула пасть перед золотой рыбкой.
– Как смешно, у нее таких единственных на каждом углу по десятку. Пустите меня к нему, я его настоящая невеста, которая озабочена исключительно его здоровьем, а не, как некоторые тут присутствующие, его кошельком!
– Меня не интересует его финансовое положение, хотя на правах невесты я многим могла бы интересоваться в его жизни…
– Тогда, девушки, – внимательно выслушав перепалку между ними, спокойно сказала медсестра, стараясь не повышать у себя давление, – я сейчас сообщу вам действительно нечто интересное из его жизни. Уж не знаю, какие вы там ему невесты, но сейчас в палате с ним сидит законная жена. Можете пройти и убедиться. Только не устраивать разборок, иначе я вызову охрану!
Огорошенные такой неожиданной новостью, девушки смолкли и пошли в указанном направлении. Дверь палаты, где лежал Макар, была приоткрыта, оттуда слышался разговор. Алина подошла ближе и заглянула в щель, чуть ниже пристроила свой глаз Маша. В двухместной палате со всеми удобствами на кровати лежал бледный Макар, рядом с ним сидела симпатичная женщина и держала его за руку.
– Как это могло произойти? – спрашивала она его. – Как ты оказался в этом доме?
– Не помню, – напрягал память больной, – вроде шел к Семену Семеновичу насчет заказов, споткнулся, упал, очнулся – больница.
– Ты даже в свободное время думаешь о работе. Так не может больше продолжаться. Сегодня же я перевезу свои вещи от мамы в твою квартиру. Тебе, когда ты отсюда выйдешь, понадобится хороший уход. И не спорь, пожалуйста. В наших отношениях ничего не изменится, все останется, как прежде. Я просто хочу тебе помочь.
– Спасибо, дорогая. – Макар прослезился и приложил ее руку к своим бесцветным губам.
– Я ее помню, – шепнула Алина Маше, – это та женщина с фотографии. Точно, его жена. Какие мы с тобой дурочки!
– Ладно, чего уж там, она жена, ты невеста. Поеду-ка я лучше домой. Может, Тимоша еще сидит у дверей. – Коварная Машка! Мнит из себя королеву. Сказала так, будто это собака по кличке Тимоша преданно сидит у ее дверей и дожидается свою хозяйку.
– Поедем вместе, – шепнула Алина, дернув ее за рукав, – такси обойдется дешевле!
Они уныло побрели по больничному коридору к выходу. Мимо них сновали белые халаты, мелькали капельницы, утки и градусники. И среди всего этого неожиданно промелькнуло что-то знакомое. Алина сделала несколько шагов и нос к носу столкнулась с Васильковым. Он, как ей показалось, не обратил на нее никакого внимания. Большой и серьезный, в докторском колпаке и белом халате, он выглядел совершенно неприступным. Мысль о том, чтобы подойти к нему и спросить, который час, она отогнала сразу. Но как же хотелось его зацепить! Хотя бы взглядом! Но он на нее не смотрел. Успокаивало то, что он не глядел и на Машку, которая при виде привлекательного самца сразу же выпрямила спину, будто только что проглотила палку, и оголила бюст – сняла шарфик. Алина, проходя мимо него, услышала обрывок разговора. Двое мужчин говорили о том, где проведут вечер. Машка тоже настроила свои локаторы на прием, после произнесенного слова «вечер» она толкнула Алину в бок. Это должно было означать какое-то действие?
– Да, да, – говорил Васильков, – вечером будем проводить сложную ампутацию у нового больного…
Алина выразительно посмотрела на Машу, дескать, чего ты хотела, мужчины собираются вечером не по ресторанам шарахаться, а ампутацию проводить… Обе остановились, как вкопанные.
– Какая ампутация у нового больного? – испуганно спросила Алина. – Новый больной – это Макар? А что у него ампутировать? У него же было что-то с головой.
– Они собираются ему ампутировать голову! – озвучила страшную догадку Машка.
Они повернулись в сторону врачей, но те, продолжая разговаривать, переместились в сторону палаты, где лежал Макар.
– Глупости, – недоуменно пожала плечами Алина, – они не могут отрезать ему голову.
– Еще как могут! Им только в руки попадись, отрежут все лишнее.
– Я не думаю, что голова у Макара лишняя.
– А я думаю, совершенно не нужный ему предмет, раз он женился на какой-то неизвестной дуре.
– Да, ему нужно было жениться на известной дуре. На тебе, значит?
Машка презрительно фыркнула и пошла к выходу. В конце концов ее ждет Тимофей, а что отрежут Макару, ей теперь все равно.
Алина с сожалением посмотрела вслед Василькову и вздохнула. Этот, наверняка, тоже женат. Вечером он будет ампутировать что-то Макару, а жена станет варить к его возвращению борщ. Рядом с ней в ожидании отца будут хныкать малолетние дети. Держась за ее подол, они станут утирать об него сопли. Алина представила в своем богатом воображении картину «Семья ожидает возвращения кормильца» в ярких красках. Но в ее воображении на месте жены Василькова оказалась она сама. Она тряхнула головой и отогнала вредные мысли прочь. Нет, ей не нужен женатый мужчина. Макара о