— Нет, — испуганно отказалась маменька.
— Не стоит, — вежливо ответила Татьяна.
— Пожалуй, хочу, — твердо и решительно произнесла я, не давая женщинам из семьи пойти на попятную. — Где они расположились?
Пора было показать матери суженого, что нечего обо мне злословить и считать дурочкой молчаливой. Я тогда с ней и дня в одном поместье не проживу, а нам год терпеть друг друга.
— Я покажу, — модистка вообще ничего не понимала.
Зато навострила уши, подмигнула своим работницам и велела принести журнал с эскизами. Что-то мне подсказывало, что дальнейшие слова, поведение, позы, разговоры разойдутся по столице ехидными сплетнями.
Войдя в новый зал со множеством кресел, кушеток, на небольшом постаменте возвышалась незнакомая мне девушка. Совсем юная, едва достигшая совершеннолетия. Полина, кажется.
Вокруг нее ходили девушки, втыкали булавки в платье, что на ней висело и спрашивали мнение княгини Долгорукой.
— Доброго вам дня, Екатерина Степановна, — я первая нарушила тишину и обозначила наше присутствие.
Мать Сергея медленно развернулась. На секунду испытала шок, разозлилась, о чем мне опять же услужливо поведала магия, но моментально совладала с эмоциями.
— Госпожа Бестужева, да с семьей, — она разулыбалась, но как-то ядовито. — Рада встрече.
Дождавшись, когда Екатерина Долгорукая поздоровается с матушкой и Татьяной, я тоже ответила ей улыбкой. Вложила всю наивность, на которую была способна... пока.
— Олюшка, — она меня даже обняла и не выказала брезгливости, — тебя не узнать. Ты не захворала часом?
Вот не может меня не задеть.
— Что вы, — отстранилась от женщины. — Стараюсь для будущей свадьбы.
Знала, что выгляжу куда лучше, чем в первую нашу встречу. Не по меркам их времени, по меркам моего.
Пропал второй подбородок, обозначились ключицы и скулы. Теперь я больше напоминала девушку, а не пухлого ребенка. Кожа подтянулась, живот почти ушел. В молодости со всеми килограммами с легкостью расстаешься.
Мы стояли, а дочь княгини кашлянула, захотела, чтобы и ее представили тоже.
Екатерина Степановна опомнилась.
— Это моя средняя, — погладила она наследницу по голове, — Полина. Будет вам сестрой, Ольга.
— Рада знакомству. — Я была искренне расположена к девушке.
Почему бы и нет? Если судить по телу Олюшки, мы были ровесницами. Она очень походила на брата. Такая же темноволосая, кареглазая, со слабыми силами огневички. Да она больше на почившего Бестужева походит, чем я.
Полина вежливо поздоровалась, но от нее веяло холодом. Не нравилась ей будущая родственница.
Я подозревала, что не обошлось без влияния главы семейства.
— Я тоже, — вымучено отозвалась она и заступила за спину матушки.
Первое время все шло хорошо. Бедная мадам Анри заскучала, явно надеясь на скандал.
Мне приносили платья, выбранные из каталога. Я мерила, выходила, показывалась всем вокруг. То же самое делала и Полина, но когда дело дошло до эскизов свадебного одеяния, тут вторая сторона показала свой истинный характер.
Плохо знакомая с модой этого мира, я всецело положилась на Татьяну, но, видимо, зря. Екатерина Степановна, увидев первый вариант, моментально раскричалась:
— Да она моего сына опозорит. Что за древности?
Платье поменяли на другое. Другое ей тоже не понравилось. Чем дольше я наблюдала за ней, тем больше понимала, что бесится Долгорукая не из-за наряда, а из-за его носительницы. Не хотела она в пару к своему сыну невесту-пустышку. Антонина Михайловна, наоборот, распалялась.
Плевать ей было на дочь, честь рода оскорбили. Едкие замечания постепенно переходили в открытые оскорбления.
— Ей идет! — утверждала моя мать, когда меня обвешали тюлем.
— Как корове в коровнике, — морщилась будущая свекровь.
Девушки, модистка застыли в ожидании. В ателье мы находились несколько часов. И если обычную одежду и приданое выбрали, то о фасоне свадебного платья и речи не шло.
А оно важно. Свадьба в императорском дворце играться будет. Его Императорское Величество нас поздравит. И цесаревич тоже.
Я первой не выдержала.
— Хватит! — гневно посмотрела на старших родственниц. — Сама решу, в чем буду замуж выходить. — Оставьте меня!
— Но Олюшка... — маменька уже догадывалась, что во мне что-то поменялось, что слушать ее не буду, и при необходимости дам отпор.
— Ольга Юрьевна, что за самоуправство?! — строго спрашивала мать Сергея.
— Уходите! — я была тверда в своем решении. — Не вам это надевать, а мы с Полиной сами разберемся.
Понятия не имею, зачем мне было это нужно. Обернулась на Полину и, кажется, получила своеобразную поддержку. Она раскраснелась, прятала глаза, стесняясь поведения своей родительницы.
Оставшись одна, прогнала и швей, чтобы они нам не мешались.
Встала, уперла руки в боки, посмотрела на сестру Сергея.
— Что? Тоже будешь меня ненавидеть, как твоя мать?
Девушка оказалась не робкой. Сошла с постамента, взглянула храбро на меня.
— Ты Бестужева. Наши отцы друг друга терпеть не могли.
— А братья иного мнения, — крыла своими аргументами. — Чем я успела тебе насолить, чтобы ты ко мне загодя плохо относилась?
— Пустышка? — вырвалось у Полины.
И в этом было все объяснение. Оно касалось не только неразумной, молодой девицы, но и всей семьи. Значит, вот что меня ждет в будущем? Проклятия, потому что жена князя магией не владеет?
С одной стороны хотелось показать, что в отличие от ее слабого дара я имела другой, иной, редкий и сильный. Но разум победил желание покрасоваться.
Вряд ли Сергей лучше про меня думает. Тоже страдает, какая неумеха ему в жены досталась. Иначе откуда это неприятие? И если раньше я искренне полагала, что признаюсь Долгорукому в своем даре, честно расскажу, чему обучилась, а что не умею, то теперь уверилась в обратном. Магию скрывать нужно. Его семья правды не заслужила.
О том, что у Екатерины Степановны, у Ольги и у второго брата слабый дар, я знала не понаслышке. Читала, пользуясь своим волшебством. Полина могла его развить, но кто же женщине позволит?
— Дружбы не получится, да? — уточнила у нее.
— Мой брат в другую влюблен, — как-то горько сообщила сестрица Сергея.
И об этом мне было известно. И не обрадовало. Князь и здесь себя красиво не показал. Приведет в дом жену, а я на его любовницу смотреть буду?
— А я не напрашивалась. Хочешь ссориться со мной, ровной тебе дороги, но имей в виду, я обид не стерплю.
— Сережа тебе не даст, — прошипела Полина тоном обиженного ребенка.
— Втянешь брата в женские разборки? — поморщилась я, осознавая, в какое место бью.
— Какая ты... все-таки... змея, — с паузами отметила младшая сестра моего жениха.
— У вас у всех научилась, — и ведь не соврала.
Татьяна и Антонина Михайловна отлично мне вбили науку.
После беседы с Полиной с платьем я определилась сразу. Поддалась эмоциям, озлобилась. Не ждать мне ничего хорошего от семейки Долгоруких. Как Олюшку мучили Бестужевы, так со мной поступят Екатерина Степановна и ее родные.
Я взбунтовалась, сама нарисовала эскиз и повелела, чтобы впредь швеи ко мне домой приезжали, а не я к ним моталась.
Попрощавшись со свекровью, больше не изображая мнимую вежливость, я и семья уселись в карету. Антон зато задержался. Прислал матери записку с объяснениями, но отправлял нас в обратный путь одних.
— А я тобой горжусь, Ольга, — в дороге внезапно заговорила Татьяна.
— Чем это? — не поняла я.
По меркам этого времени, да и по моим тоже, вела я себя отвратительно. Уже жалела, что характер показала. Не умею молчать.
Антонина Михайловна и сама недоумевала, намеревалась пожурить сноху, но замолкла, когда девушка продолжила.
— Не терпи оскорбления, не давай собой помыкать...
— Чему ты ее учишь? — возмутилась глава семейства. — Богами завещано родителям почтение проявлять.
— Если и они к ней уважительно. Вам самой будет приятно, если Екатерина Степановна над Ольгой издеваться будет?
Маменька фыркнула.
— Спасибо, Татьян, — погладила жену брата по руке, — мне очень приятно.
— Да, — она улыбнулась, — и платье выбрала себе под стать. Тебя никто не узнает. Да я тебя не узнаю, ты так изменилась.
— Всякий стыд потеряла, манеры, — вдовствующая княгиня Бестужева стояла на своем, но мы ее больше не слушали.
Потеряла она власть надо мной и над своей невесткой. Не казалась страшным монстром, не пугала. Она и сама это осознавала. Вздыхала горько все время.
Правда, когда мы подъезжали к имению, повела она себя странно. Я бы даже сказала сердечно.
— Видишь, — указала вдалеке на огромный дом с башенками, — это усадьба Долгоруких. Тебе там хозяйство вести. — Рассмотреть что-то подробно было невозможно, но я чуточку преисполнилась. Вокруг засаженные поля, сады. Люди трудятся. Красиво, а если учесть, что весна уже погоду поменяла, что солнышко светит, птицы поют, то совсем красочно становится. А Антонина Михайловна будто мысли мои прочитала, продолжила: — не ругайся сразу со свекровью, будь тихой. Для начала заручись поддержкой челяди, вникни в дела. Тебе их вряд ли после свадьбы доверят. А когда имение без тебя существовать не сможет, тогда и выступай. И Любу забери, и Сашку, если простишь. Она за это тебе вовек благодарна будет, не предаст. С верными людьми проще.
Я с удивлением взглянула на матушку. Она, что, со мной женской мудростью поделилась?
Зачем-то прибегла к магии. Не хотела, но оно само получилось. И если я правильно «прочитала», то в данный момент матушка мне зла не желала. Реально хороший совет дала, хотя я примерно и собиралась в таком ключе себя вести.
Совесть у нее проснулась?
За эти короткие недели я погрузилась в обучение, предсвадебные хлопоты и общение с родными. Федор нарадоваться не мог, ссоры в доме прекратились.
Антонина Михайловна не обманула, лично встречалась с Долгорукой, позволяя мне отдыхать от токсичной будущей свекрови. Все взяла на себя и стойко боролась, чтобы свадьба на всю страну запомнилась.