— Я очень рада, — прошептала Эбби. Первый раз она увидела настоящую улыбку Фрэнка. И ее потрясло, как преобразилось его лицо, каким красивым и счастливым оно вдруг стало. Если он похожим взглядом смотрит на Дженис, когда они остаются вдвоем, тогда многое становится понятным, подумала Эбби.
Ничего не прошу у судьбы — только увидеть, такую же радость и любовь в глазах мужчины. Мужчины, которого я люблю...
Ишь, размечталась! Даже и не рассчитывай, тотчас остудила свой пыл Эбби. Вполне вероятно, что Флинн унаследовал от отца независимость, уверенность в собственных силах и даже врожденную деликатность. Но это вовсе не означает, что ему перепало хоть немного любви Фрэнка к женщинам из дома Стэффордов.
* * *
Открытие художественной выставки-ярмарки назначили на десять утра. Но задолго до того, как установили последнюю палатку, гости начали бродить по дорожкам парка Чендлер-колледжа. К девяти тридцати Эбби готова была рвать на себе волосы, потому что пришла лишь небольшая часть добровольных помощников Сары.
В палатке недалеко от главных ворот Флинн развешивал на стендах свои акварели.
— Не паникуй, — успокоил он ее. — Перед открытием всегда так бывает.
За все утро они впервые оказались рядом. Голос парня прозвучал абсолютно спокойно, будто он даже и не помнил про их ссору. Эбби растерялась, не зная, обижаться ей или, наоборот, быть благодарной.
— Подожди минутку, я помогу тебе, — добавил он.
— Спасибо, но, на мой взгляд, у тебя у самого хватает работы, — бросила Эбби, посмотрев на его палатку. Она с трудом сглотнула и заставила себя подойти ближе. Эбби прекрасно понимала, что, несмотря на царившую вокруг сутолоку последних приготовлений к открытию, другой возможности поговорить с Флинном с глазу на глаз ей сегодня больше не представится: после того как ворота выставки распахнутся, возле палаток постоянно будет толпиться народ.
Флинн укреплял на стенде сочную темную акварель, изображавшую поезд возле депо викторианской эпохи. Задумчиво разглядывая ее, Эбби вспоминала тот полдень, когда она тихо сидела в вертящемся кресле в его комнате и наблюдала, как он рисует. Должно быть, именно тогда ее и угораздило влюбиться в него!
Эбби не стала смотреть на табличку с ценой, скромно прикрепленную в углу рамы. Сколько бы акварель ни стоила, у нее нет пока денег, чтобы покупать подобную роскошь, сначала надо найти постоянную работу.
— У тебя ко мне дело? — вернул ее к реальности Флинн.
— Да, — очнулась Эбби, — я хотела сказать тебе, что сожалею о тех словах, которые ляпнула тогда, в полдень на дереве.
Вместо ответа он принялся молча разглядывать свою собеседницу. И глаза его, казалось, прочли гораздо больше, чем та выразила вслух.
— Ты был абсолютно прав насчет Фрэнка и матери, а я... — Как ни старалась Эбби, голос у нее задрожал. Хорошо еще, что в этот момент начали впускать посетителей. Облегченно вздохнув, девушка добавила: — Мне пора идти.
Вручая, входившим программки выставки, она старалась не обращать внимания на Флинна. Но тот, как назло, по-прежнему стоял, прислонившись к стене палатки, и наблюдал за ней.
Ты определенно раздула из мухи слона, упрекнула себя Эбби. Нет чтобы, придать эпизоду случайный характер, как он того и заслуживал. Мол, прости, друг, произошло недоразумение, которое желательно побыстрее устранить. Вместо этого вдруг занервничала! Естественно, он теперь недоумевает, почему такой пустяк, как простое извинение, вызвал у нее столь бурные эмоции.
В это мгновение ей на глаза, как нельзя кстати, попался Бойд. Обрадованная Эбби, поприветствовала его и тут же сунула в руки стопку программок.
— Следите, чтобы каждый посетитель получил программку. Как только мне удастся найти хоть одну живую душу, вас тотчас сменят.
— Но я пришел не для того... — Протестующий возглас Бонда беспомощно повис в воздухе, потому что Эбби уже скрылась в толпе.
— Правильно сделали, что пришли, Бойд, — успела услышать она за спиной голос Флинна. — Здесь сегодня, без всякого сомнения, соберется весь цвет города.
На аллее, через три палатки, Эбби заметила озиравшуюся по сторонам девушку, накануне обещавшую поработать добровольной помощницей, и поспешила к ней.
Все время убегать от Флинна, разумеется, далеко не самое лучшее решение проблемы. Тут и спорить нечего. Рано или поздно Флинн обязательно поймет, что происходит.
А такого унижения Эбби не вынесет! Видеть его во время всех праздников, на каждом семейном событии — уже удовольствие ниже среднего. Но если он к тому же догадается о ее чувстве к нему и начнет жалеть ее — и вовсе, пиши пропало!
Есть только один верный способ избежать стыда и позора, решила она. Вернуться к старой, привычной манере общения — легкий флирт, шутки, безобидное подтрунивание. Тогда он не заподозрит, что в их отношениях произошли какие-то изменения.
— Никогда раньше не понимала, какое это наслаждение! — услышала Эбби вдруг знакомый голос где-то на уровне своего локтя. Она испуганно отскочила в сторону, обернулась и удивленно вытаращила глаза, увидев Сару Мерилл в кресле-каталке. Из-под яркого пледа торчала, будто таран, загипсованная от бедра до кончиков пальцев нога. — Я имею в виду выставку, а вовсе не прогулку в кресле-каталке, — продолжала Сара. — Надо будет на следующий год подровнять лужайку. Смешно, но раньше мне это и в голову не приходило. Каждая рытвина отдается болью в позвоночнике. Нe знаешь, судья уже приступил к работе?
— Я о нем, признаться, совсем забыла. И где же мне его теперь искать? — Эбби досадливо щелкнула пальцами и, быстро распрощавшись с подругой, бросилась на поиски профессора живописи, который должен был назвать лучшие работы.
К тому моменту, когда она разыскала его, он уже обошел почти все палатки. «Должно быть, предпочитает работать один, а значит, я успела, как раз вовремя, — с облегчением вздохнула Эбби. — А ведь Сара предупреждала, что мне, по-видимому, придется быть помощником судьи». Однако профессор встретил ее неласково и сразу вылил на нее ушат холодной воды:
— Теперь, когда вы, наконец появились, мы можем начать серьезно работать.
— А я думала, вы уже все осмотрели.
— Неужели вы полагали, что я стану развешивать призовые ленточки на отдельных работах, не осмотрев предварительно всю выставку? Сейчас вернусь назад для более внимательного осмотра. — Он протянул ей доску с прикрепленной к ней бумагой. — Вот, держите, будете помогать мне, и делать по ходу необходимые заметки.
Когда в палатке с керамической скульптурой профессор задержался и принялся внимательно рассматривать искусно сделанного зеленого дракона, к Эбби подошел Дейв Тэлбот, директор колледжа.
— Вы так и не зашли ко мне в офис побеседовать, как мы с вами договаривались, — упрекнул он ее.
— Простите, Дейв. У меня не было возможности. — Она украдкой следила за профессором, который, подняв дракона, пытался разобрать фамилию художника на подставке.
— Я нашел для вас работу.
— Где? — с жаром спросила Эбби. Профессор тут же был забыт. — Какую?
— Здесь, в Чендлере. Преподавать английскую литературу. — Тэлбот изумленно вскинул брови: — Я и понятия не имел, что вам так нужна работа.
— Мне казалось, что у вас нет вакансий.
— Их и не было, пока Сара не сломала ногу.
Радость Эбби моментально испарилась.
— А, так вы имеете в виду временную работу, на летний период, до тех пор, пока Саре не снимут гипс?
— Нет. У нее в настоящее время только один семинар, и его ведет другой преподаватель. Но она решила с осени взять творческий отпуск. Контракт с вами, Эбби, может быть заключен только на год, но...
— Я готов идти дальше, мисс Стэффорд, — твердо произнес профессор.
— Приходите ко мне на следующей неделе, потолкуем о расписании, — продолжал Дейв Тэлбот. — Посмотрим, что вас устроит. — Он взял керамический подсвечник и вытащил бумажник.
Контракт может быть заключен только на год, размышляла Эбби, пока профессор осматривал следующую палатку. Но все равно надо соглашаться, раз ничего другого не предвидится. А эта работа хоть заполнит пустоту, которая уже замаячила впереди, и даст ей время спокойно осмотреться и подыскать другое место. Если она упустит этот шанс, а все разосланные ею запросы, также не дадут результата, ей придется смириться с работой не по специальности. Предложение Тэлбота, по крайней мере, по ее профилю. А год работы в Чендлер-колледже, несомненно, придаст солидности ее анкете. И, кроме того, ей не придется зависеть от Дженис и Фрэнка и жить с ними...
— ... в бревенчатом коттедже, — вслух произнесла она.
— Что такое? — удивился профессор. — Какой такой бревенчатый коттедж? Нет, мисс Стэффорд, я, кажется, достаточно четко произнес название работы — «На станции».
Эбби с изумлением уставилась на столь хорошо знакомую ей акварель. Она так погрузилась в размышления о разговоре с Дейвом Тэлботом, что не заметила, как они подошли к первой палатке. К палатке Флинна!
— Я бы сказал, что это лучшая акварель на выставке. — Профессор ткнул пальцем в сторону клубов дыма, вырывавшихся из трубы паровоза: — Как блестяще сделано! И оцените игру света на кирпичах...
Что и требовалось доказать! За весь день Эбби, безусловно, не видела ничего, что могло бы сравниться с работой Флинна. Ну, разве не удача, что теперь, когда ей сделали предложение о работе, она могла купить картину, которую еще недавно считала баснословно дорогой?
Эбби вздохнула и проверила цену акварели по каталогу.
— Лучшая работа выставки получает премию имени Рейнолдса... и тут же покупается, — сообщила она. — Пять тысяч долларов и деньги от продажи идут художнику, а акварель отправится в Чендлер-колледж и будет вывешена в Эштон-корте. «Рядом с прошлогодней, также ставшей победительницей», — мысленно добавила она.
Очередной посетитель, рыжеволосый парень, долго и громко восхищавшийся работой, вывешенной в дальнем углу палатки, перешел к следующему стенду, и Флинн, наконец освободившись, направился к Эбби и профессору.