– Чем докажешь?
– Чемодан с героином у меня. А взял я его у Барина.
– Насмешил! – Граф деланно рассмеялся. – Если Барин увел чемодан, то тебе бы он никак не отдал. Героин вообще не моя тема, засунь свой чемодан, сам знаешь, куда.
Ежов приподнял пистолет, покачал им в воздухе.
– Это «Макаров»: между прочим, табельное оружие. У него есть номер. Позвони Барину и продиктуй, он обрадуется. Предупреди, что из него человека убили. На квартире у Драмы. Твой китаец убил, Рахит, которого ты, как Шерифа, послал, сам не ведая куда.
Граф запутался, пьяные мозги не справлялись.
– Выпить хочешь?
– Спасибо, нет. При исполнении.
– Майор вернулся в строй. И зачем прибыл?
– Арестовать тебя, если, конечно, не договоримся.
– Так я и думал, – Граф посмотрел на Лизу и развел руками. – Не я плохой, доченька, жизнь такая. Хорошо! Свои люди в конторе не помешают. Лиза, закрой уши, – строго сказал он и тут же хмыкнул. – Шучу я, шучу. Говори, майор. Сколько? Можешь не стесняться, моя дочь умница.
– Ты не понял, Граф. Я предлагаю натуральный обмен. Захотел говорить при дочери, твоя проблема. Ты даешь мне один адрес, я оставляю тебе свободу. Сделка разовая, и ни к чему более не обязывает.
– Я и так свободен, сделка не равноценная.
– Ты свободен, пока не принял решение. Попадешь за решетку, маленьким сроком не отделаешься.
– Сынок. Тебе стукач нужен? Не там ищешь. Даже если арестуешь, дольше трех суток не удержишь. Против меня ничего нет.
– Наркотики статья серьезная.
– Кому как. Даже если случится невероятное, небо на землю упадет, и ты меня упрячешь, лучше на зоне быть человеком, чем на свободе стукачом. Это невозможно. Я на тюрьме буду жить лучше, чем ты на воле, тем более, что жить ты вообще не будешь. Посему не ты, а я тебе предлагаю сделку. Стоит ли умирать ради карьеры и служебного рвения? Сдается, ты парень с головой, и мог бы найти ей лучшее применение, чем совать в петлю, – тут Граф осекся, посмотрел на Лизу. – Извини, доченька. Разговор взрослый, это образное выражение. Я покупаю дяденьку, а он не понимает своего счастья.
– Все можно купить, но не все продается. – Ежов посмотрел на часы. – Нельзя купить дружбу и любовь, а если продаются, то суррогаты. И верность нельзя купить. Шериф служил не за деньги? Но ты, и тебе подобные люди, пользуетесь суррогатами, думая, что так и должно быть. Разврат принимаете за любовь. Лесть за верность. Выгоду за дружбу. Деньги заслонили мир, и весь мир для вас деньги, вы сами суррогат. Вы ради денег преступаете не только закон, но честь и совесть, любовь и уважение близких. Твоя дочь не понимает, но чувствует, что прав я, а не ты, великий Граф, и ты сделаешь все, чтобы ее испортить, сделать подобной себе, и это хуже всего.
Граф бросил взгляд на Лизу, которая слушала, раскрыв свои синие блюдца.
– Ты не прав, парень, – сердито сказал он. – Деньги дают власть, дают свободу жить, как ты хочешь. Я могу позволить себе то, что другому не знать никогда. Это счастье – обладать всем, что пожелаешь. Не прогибаться под мир, а его гнуть под себя. Это право сильных людей, подобных мне, это мы правим миром, и мы выше закона. Ваши законы ложь, они существуют для устрашения баранов, для их обмана. К чему стадам дары свободы? Их должно резать или стричь! А у нас, кого вы называете преступниками, свой закон – волчий. Мы покупаем ваших пастухов, и они послушны нам, а не вашему овечьему царству. Наш закон – сила. Нарушителю – смерть, и позор. А ты что предлагаешь? Сучий обмен – свободу за адресок. Нет, майор. Да я быстрее могилу вырою и сам в нее лягу, чем соглашусь.
– Мафия всемогуща, мафия бессмертна, а на самом деле – пустота, обман, пустышка.
– Пустота?? – Граф рассмеялся. – А хочешь, майор, я подарю тебе миллион! Миллион долларов, вот прямо сейчас. С одним условием. Ты будешь работать на меня год. И делать ничего не надо, я сам все делаю, но – ты будешь знать, что сидишь в моем кармане. А там посмотрим. Если понравится, будем работать конкретно. Что тебе дает КПСС? Лапшу на уши, язву желудка и пенсию отставника? А я вот, предлагаю реальную вещь. Не шучу. Миллион наличными. А вот адрес не дам.
– Миллион не нужен, – с достоинством сказал Ежов. – Адрес!
– Два миллиона, – не растерялся Граф и посмотрел на Лизу. Он словно бы играл в карты, взвинчивал ставки, шел ва-банк, блефовал. Такая была натура, а деньги приложатся. Ему надо было сейчас победить упрямого майора, который свалился ему на голову, и даже убил Шерифа, но такая игра ему нравилась. Это настоящая игра, как русская рулетка. Азарт всему голова? Нет. Как раз голову Граф не терял никогда, он только играл в азарт, мошенничал, рассчитывая, что противник потеряет ее первым. Из ситуации надо выбраться, все остальное решаемо.
– Нет, – Ежов поправил повязку на руке, поморщился. Не просить же у Графа, вместо миллиона или двух, обычный бинт. – Мне деньги не нужны.
– Умрешь по-царски! Позвать девочек? – Граф искал его слабое место. – Миллион в кармане, водка в стакане, смерть на дыбе! Или на плахе, тоже не плохо.
– Плаха, дыба? В Средневековье тебе родиться, был бы человеком.
Граф плеснул водки в стакан.
– Погуляем на твоих поминках! Хорошая мысль? Люблю местами переставлять. Вначале поминки, водка и девки, а потом казнь, можно сразу казнить, – он выпил, крякнул. – Лучше работать на мафию, чем на червей. Соглашайся, майор!
– Не люблю мафию. – Ежов как будто заскучал.
– Понимаю! Тебя в детстве хулиганы напугали. Вот и пошел служить, карьеру делать. Мафию любить не надо, она не женщина, а вот считаться и уважать, будьте любезны. Доченька, я золотом тебя осыплю. И грехи свои отмолю. Слышишь?
– Тебе их вовек не отмолить, – сказал Ежов.
– Кто кается, тому прощено будет. И доченька меня простит. Да, Лиза?
– Если каешься, переведи миллионы на счет детского дома, где она воспитывалась.
Это был удар. Граф прикрыл глаза ладонью, чтобы скрыть замешательства. Откуда майор может знать? Про Барина, про дочь из детдома. Он сам про нее не знал.
– Детям помочь святое дело, – пробормотал он. – Миллионы до детишек не дойдут, вы их по дачам обкомовским растащите. А переведу! Лиза, честное слово. Кстати, майор. Чей адресок спрашиваешь? Вдруг интересы сходятся.
– Хозяина.
Граф удивился.
– Что в мире творится, майор! Контора не знает Хозяина? Бред…
Наконец-то! В коридоре хлопнула далекая дверь, послышались шаги. Присутствующие повернули головы, ожидая появления одного и того же человека. На пороге возник Рахит с дорожной сумкой на колесиках. Он оставил ее в коридоре, сам равнодушно переступил Шерифа. На плече висел «УЗИ», короткоствольный автомат израильского производства.
– А вот и Рахит! – воскликнул Граф. – Драму привезли?
– Нет, – односложно ответил слуга, не считая нужным вдаваться в подробности.
– А где ребята, что за сумку ты приволок?
– Кончились ребята.
– Как это. Малой и Бандера?
– В морге, оба.
– Говори внятно. – Граф хмурил лоб. – Что произошло?
– Порядок, шеф. – Рахит обращался к Ежову. – Какие будут указания?
– Этот парень, – ухмыльнулся Граф. – Представляешь! Хочет меня арестовать.
– На его месте я бы тебя замочил.
– Что ты сказал?
– Я работаю на него.
– Ты с ума сошел, – Граф вдруг понял, что это правда. Вот откуда гость знает про Лизу, что она из детдома, и здесь появился не случайно, и ребята в морге с его помощью оказались. И все же не мог поверить. – Это комитетчик! Рахит. Ты что творишь?
– Я знаю, что делаю. Твое время кончилось, – Рахит направил автомат на Графа. – Может, порешим его?
Лиза закрыла лицо ладонями, ожидая новой стрельбы. Она была в ужасе и не понимала, что тут сейчас происходит.
– Рахит, я предательство никому не прощаю. – Граф терял жизненные опоры. – Опомнись.
– Ты говорил, подвал у него надежный, – Ежов смотрел на Лизу, задумчиво потирая пальцем шрам на подбородке. – Запри его там, и свяжи покрепче.
– Понял. Вставай, Граф!
– Забыл, откуда я тебя вытащил? Урод.
Удар ногой в лицо опрокинул Графа на софу. Лиза взвизгнула.
– Заткни пасть, ублюдок. Это ты меня уродом сделал. Вставай!
Граф сел, рукавом промокнул кровь, сочившуюся из разбитой губы.
– Что же ты делаешь! При родной дочери. Ты труп, Рахит, – Граф вытянул руки, как бы предлагая надеть наручники, подмигнул дочери. – Мечи карты, майор! Вызывай, докладывай, кто там главный. Ничего, Лиза! Папа твой повоюет. Майор, девочку не обижай. Дайте одеться, мусора! Голым повезете?
– Вставай, – Рахит толкнул его стволом автомата в плечо. – В подвале не замерзнешь, там настоящая душегубка.
– Какой подвал, парни! Нет уж, везите в Управление.
– В подвал, – сказал Ежов. – Свяжи как следует.
– Что-то нехорошо. – Граф смотрел на Ежова. – Майор! 5 миллионов. Отпусти! Помру я в подвале, чую сердцем.
– Еще бы, – Рахит ждал решения командира. – На дыбе помрешь.
– Адрес Хозяина? – Ежов встал с кресла. – Последний раз спрашиваю.
– 8 миллионов! Долларов. Прямо сейчас! Отпусти.
– Опоздал с миллионами, – Рахит кивнул Ежову. – Они в этой сумке.
– Крыса! – Граф не терял надежду. – Тем более, майор! Ты обещал.
– Адрес?
– Комсомольская 5.
– Что это?
– База Хозяина. Комсомольская улица, дом 5. На окраине города.
– Веди его в подвал.
– Ты обещал свободу, – Граф поднялся. Он готов был кинуться в драку, и будь что будет, но близкое присутствие Рахита отнимало все шансы. – Дочь не трогайте! Христом богом прошу.
– Ты совсем ума лишился. Никто ей ничего не сделает. Проверим адрес, потом отпустим. Через час, максимум. Уводи его! Сумку оставь, жду тебя в машине.
– Пошел, – Рахит подтолкнул Графа к выходу.
Переступив лапы мертвого Шерифа, Граф наклонился и похлопал пса на прощание по мертвой шее, которую столько раз обнимал при жизни, и даже не знал, что так вот все закончится. Как только они удалились, Ежов выволок тело Шерифа в коридор, прикрыл дверь, вернулся к Лизе. В простенькой блузке, линялых джинсах, девушка казалось совершенно чуждой тому миру, где находилась волею судьбы. Как говорится, родителей не выбирают. Он сел рядом.