– Я понял, дядя Лева, уверен, мы сработаемся. Мне нужен опытный адвокат и надежный человек, и уж конечно, доверенное лицо моего папы лучшая кандидатура.
– Отлично, – Лев Ильич протянул руку. – Вот теперь можно и поздороваться. Вы далеко пойдете, Сергей Петрович, и в моем лице обретаете весьма ценного и опытного проходимца, проводника в мире зла и насилия.
Ежов ответил на рукопожатие. Кто бы мог подумать минут пятнадцать назад, что они так скоро найдут общий язык и взаимопонимание, будут строить планы на будущее? Лев Ильич достал из нагрудного кармана листок бумаги и положил на стол.
– Сегодня первое знакомство, визит вежливости. Я прибыл налегке, чтобы не внушать подозрения. Понимаю, вам некогда, ознакомитесь на досуге, это черновая смета. Предлагаю учредить газету, для начала боевой листок. Печатный орган необходим, чтобы ваши злопыхатели не оставались без ответа. Когда будут лить грязь ушатами, следует быть во всеоружии.
– Мне некогда этим заниматься, – Ежов в недоумении смотрел на бумажку.
– Ваши только финансы, все заботы я беру на себя. Штат, помещение, оборудование, средства связи, ну и так далее. Суммы терпимые, а расходы необходимые. Избиратель оценит, поддержка масс значит многое, если не все. Грядут перевороты не только в стране, но скоро во всем мире, и с правильным отношением вы сделаете мощную карьеру. Не сомневайтесь! Информация – оружие будущего.
– Хорошо, я ознакомлюсь. – Ежов убрал листок. – Вижу, вы человек дела.
– Сережа, по такому случаю предлагаю перейти на «ты». Дядя Лева – родственник, окружающим будет понятно, это снимает массу лишних вопросов. А что за дядька, что он тут делает? Адвокат, а что ему надо. Мне удобней посещать вас запросто, неофициально.
– Я понял, дядя Лева. – Ежов усмехнулся. – Приходи запросто. Кстати. Завтра свадьба. В 12 часов бракосочетание, потом едем на природу. Пикник за городом, а вечером, часов около шести, застольная программа здесь, в этом доме… Милости просим, – Ежов поднялся и протянул руку.
– Спасибо за приглашение, – Лев Ильич встал, и с чувством пожал протянутую руку. – Сдается мне, дорогой Сережа, ты пойдешь гораздо дальше своего отца. Дай-то бог!
Ежов проводил гостя до самой проходной, где дал указание пропускать этого человека в любое время. Когда вернулся в дом, Пума встретила вопросом:
– Ну что, как?
– Нормально, – Ежов рассеянно вынул листок. – Предлагает учредить газету.
– Так и знала. Денег просит? Мне этот тип ужасно не понравился, вел себя по-хамски.
– Он с отцом работал, в курсе разных дел, будет полезен.
– Сомневаюсь. Знаешь, где я его видела? Не могла вспомнить, время прошло.
– И где?
– Дома у Драмы. Пили они как-то, и тоже что-то обсуждали. Нельзя ему доверять, слышишь? Газета чушь, ему деньги нужны, вот и все. Хитрый он очень, глаза видел какие?
– Тебя послушать, никому доверять нельзя. Ты прямо стражник на воротах рая, – Ежов улыбнулся, спрятал листок. – Потом посмотрю, надо картинами заняться…
Наступил долгожданный день бракосочетания. Пума исподтишка наблюдала за счастливой физиономией Ежова. Он так волновался, что на регистрации едва сумел расписаться. Кроме пары свидетелей, Рахита и одной из новых знакомых Пумы, на церемонии присутствовал Лев Ильич и бородатый фотограф, представленный им как будущий корреспондент печатного органа. Никого из тех, кто последнее время бывал в доме, на регистрации не оказалось, что Ежова явно озадачило, но поскольку он был взволнован самим событием, то детали отошли на второй план. Приглашениями и организацией свадьбы занимался Рахит, поэтому, когда вышли из Загса и садились всего-навсего в две машины, Ежов посетовал:
– Почему никто не приехал?
– Все идет по плану, – ответил Рахит, на азиатском лице которого ничего не отражалось.
– Ага, – заметила Пума. – Сколько денег потратил, и все по плану.
– Если вечером гостей не будет, на себя пеняй, – Ежов любовался невестой. – А наплевать! Нет гостей, и не надо. Одни гулять будем. Куда едем?
– Шеф, это сюрприз.
– Пикник отменяется? – встревожилась Пума.
– Все по плану.
Скромный свадебный кортеж из двух машин, украшенных ленточками и шарами, выехал на загородное шоссе, с музыкой и ветром в открытые окна помчал молодых навстречу счастью, подальше от города, поглубже в лес. Примерно в получасе езды свернули с трассы на проселок, выехали к реке, и вдоль русла добрались до облюбованного заранее места. Это была поляна на лесном пригорке, окруженном с трех сторон речной излучиной. От дороги мыс был отделен молодым ельником, идеальное место для задуманного пикника. Природа создала здесь естественное уединение, а удаленность от города гарантировала пиршество от случайных пьяниц или пеших туристов. Каково же было огорчение молодоженов, когда за стволами сосен они увидели дым чужих мангалов, играла музыка, а далее на берегу виднелись легковые машины и большой автобус, народу и без них было навалом. Ежов выругался.
– Рахит! Это что такое?
– Сворачивай, – приказал тот водителю. – На середину.
Завидев подъехавшие машины, разрозненные до этого кучки слились в единую шеренгу, размахивая руками и предлагая убираться.
– Выходим! – Рахит первым выскочил из машины и распахнул дверку молодых.
Грянул марш Мендельсона. На привезенных подмостках сверкал медью настоящий духовой оркестр. Ежов вывел ошеломленную Пуму из машины, она поняла: сюрприз был исключительно для нее, а как разыграли? Жених подхватил ее на руки и под бурные аплодисменты сделал круг почета. Нет нужды описывать детали, все свадьбы похожи, как и пикники на природе. Когда волна восторгов спала, Рахит отозвал молодых в сторону, и представил трех гостей, державшихся особняком. Это были городской прокурор, друг покойного Петра Тимофеевича, секретарь какого-то райкома и председатель избирательной комиссии. Они поздравили жениха с невестой, вместо подарков вручили свои визитные карточки, вроде оказались тут случайно, обещали содействие и пророчили Ежову победу на выборах. Тут произошел конфуз. Подскочил бородатый корреспондент и начал щелкать фотоаппаратом. Забыв попрощаться, чиновники спешно покинули поляну через ельник, треща ветками, как напуганные лоси. На повороте их поджидали машины с шоферами, моторы взревели и унесли их прочь под смех в кустах. Лев Ильич справил малую нужду, шампанское требовало свободы, и бегство официальных лиц он воспринял как личную победу.
– Чего это они, – удивилась Пума. – 50 километров от города.
– Мимо ехали, животы заболели. – Ежова интересовала невеста, он полез целоваться. Рахит тут же деликатно удалился, оставив молодых наедине. Порядочно устав от музыки, шума и пьяных гостей, они направились к реке, желая побыть вдвоем, вышли на берег. Вода негромко бурлила внизу, подтачивая обрыв под ногами молодых, солнце еще высоко, день в разгаре, птицы трезвонили, до вечера далеко, а до брачной ночи еще дальше.
– Хорошо, – вздохнула Пума грустно, словно юная девица, которой предстоит расстаться с невинностью, а мир так прекрасен. – Ты меня любишь?
Вместо ответа Ежов снял с нее фату, озорной ветерок налетел с реки на пригорок, растрепал сосны и волосы невесты заодно привел в легкий беспорядок.
– Очень люблю, – сказал он, наклонился, и вдруг замер.
– Я тоже, Серж, – она сама его обняла, приникла, подняла лицо и закрыла глаза в ожидании поцелуя, которого не последовало. Жених стоял как истукан, совершенно окаменев.
– Что случилось, Серж?
Он молчал и смотрел куда-то вдаль. Она повернулась в направлении взгляда. Он смотрел на другую сторону реки. Ничего интересного не было, какой-то бородатый мужик в телогрейке собирал сучья, там тоже дымился костерок.
– Серж, – сказала Пума. – Ты меня разлюбил, да? Жалеешь. Так и скажи! Отдай мою фату.
Он отдал головное украшение, и снова уставился на тот берег.
– Противный жених попался, – она водрузила кисею на голову. – Совсем от счастья обалдел?
– Валерка, – сказал Ежов мертвым голосом.
– Какой Валерка.
– Драма.
– Не смешно, Серж – она готова была заплакать. – Не пугай меня.
– Видишь того мужика? – он указал рукой. – Это Валерка.
– Этот с бородой? Похож. Ну и что, – не понимая причины его тревоги, она вдруг громко крикнула. – Эй!! – и замахала руками, стараясь привлечь внимание мужчины, заготавливающего дрова для костра. Услышав крик, мужчина поднял голову, выпрямился и помахал в ответ топором.
Ежов стал белеть, и дышать перестал.
– Что с тобой, Серж? – испугалась Пума, взглянув на него.
Он ее не услышал, глаза закрылись. Челюсть вдруг отвисла, а потом захлопнулась, зубы клацнули, он повалился наземь. Начался припадок. Пума истошно закричала, призывая на помощь. Когда гости подбежали, судороги уже кончились. Белый как мел, он поднялся, мол, споткнулся, за реку больше не смотрел, да и мужик куда-то делся. Пума была разочарована и напугана одновременно. Пикник был испорчен. Половина гостей откланялась, не ожидая от дальнейшего празднества ничего хорошего, так все наелись и напились. Пума и Рахит предложили Ежову перенести развитие банкета на следующий день, и ничего тут особенного, здоровье, но он воспротивился, уверяя, что прекрасно себя чувствует. Вероятно, опасался, что бюллетень освободит невесту от обязанностей брачной ночи, а кому интересно лежать с градусником под мышкой и слушать заботливые вздохи, когда есть законное право порвать эту ночь, чтобы запомнилась до глубокой старости.
Вечерний стол ломился от деликатесов, повара постарались на славу. Подъехали новые гости, и все наладилось. Ежов в доказательство своей бодрости хлопнул полный стакан водки, закричали горько, и веселье возобновилось. Что описывать? Тосты, танцы, шутки и смех, конкурсы. Неутомимый Лев Ильич хлестал шампанское бокалами, словно лил за воротник, часто отлучался позвонить в прихожую, где имелся телефон и сортиры, а бородатый фотограф без остановки трещал фотоаппаратом, слепил вспышками, и азартно менял кассеты, как рожки в автомате, создавая иллюзию боевых действий. Настал вечер, затем поздний, стемнело к полуночи. Гости перепились вдрызг и в сиську, кто как умеет, облевали все кусты и полили углы, праздник есть праздник, кто-то легко подрался, кто-то поскандалил, кто-то прикорнул прямо под забором. Дядя Миша был трезвенником, тем более на посту, покушал от души, и ничуть не обижался, однако пора и честь знать. Но не гнать же? Сильно захмелевший жених плюнул на приличия, депутаты тоже люди, поднял невесту на руки и, не смотря на сопротивление, понес в спальню. Все гадали, куда это они вдруг? Шутки известные, повторять не будем, а отправимся вслед за молодыми, там назревал конфликт. Оказавшись за пределами гостиной, Пума вдруг начала сопротивляться по-настоящему. Выпила невеста лишнего и забыла, зачем свадьбы бывают, что по закону отлынивать невозможно. Удивленный грубым отпором на грани пощечин, жених выпустил ее из жарких объятий. Они стояли возле самого счастья, на пороге брачного ложа, осталось его переступить и упасть в кровать, срывая одежды по ходу дела, но они вздумали выяснять отношения.