Евгения разулыбалась. Я получила очередной тычок от Таньки.
– Говори что-нибудь, – прошипела она мне в затылок.
– А как они познакомились? – выпалила я и тут же получила тяжелый вздох в тот же затылок.
– О! Это интересная история. Михаил Евграфович увидел юную Бетси, когда ей было двенадцать лет, и влюбился. И до того любовь его была сильна, что он решился ждать, пока его милая повзрослеет.
Мы с Танькой обменялись взглядами. Экскурсовода наши переглядывания вдохновили. Она набрала в грудь побольше воздуха и продолжила:
– Когда юной Елизавете исполнилось пятнадцать, а Михаилу Евграфовичу шел уже тридцатый, он решился попросить благословения у маменьки. Но она категорически отказала, убежденная, что это всего лишь блажь ее великовозрастного сына. Тогда Михаил Евграфович поехал к отцу Лизы, бывшему вице-губернатору Вятки. Отцу тоже не очень понравилось, что у влюбленных такая разница в возрасте, и он поставил условие – год. Если молодые люди не передумают, быть свадьбе. И они не передумали!
Евгения подарила мне лучезарный взгляд. Я поежилась.
– Отличная история! – воскликнула Танька, делая снимок веера Елизаветы Аполлоновны. – Вот это любовь!
Евгения поджала губы, готовя новую порцию информации.
– Михаил Евграфович отличался сварливым характером, частенько бывал в плохом настроении, гостей не жаловал, а вот Елизавета Аполлоновна была всегда весела, любила гулять и вращаться в кругу поклонников. Из-за чего у них дома частенько происходили ссоры. Поговаривали, что жена изменяет Салтыкову.
Из моей головы тут же выветрились все радужные картинки семейного счастья. Словно вдруг взяли и перед бегущим человеком поставили стену. Человеком была я. Таня громко хмыкнула. Евгения опомнилась. Саша радостно улыбался. Как будто сейчас ему рассказывали его же историю.
– У них было двое детей, – торопилась Евгения. – Через семнадцать лет брака родилась девочка.
Танька опять хмыкнула и стала с любопытством рассматривать стену. На стене был портрет Михаила Евграфовича – с бородой и с выпученными глазами.
– И дети на него совсем не были похожи, – пробормотала Танька, когда я подкралась к ней сзади.
На этой фразе мне совсем расхотелось свадьбы. Ну их… Замуж выйдешь, а потом изменяй. Опять же платье…
– А знаешь, – сказал на выходе Саша. – Я согласен. Ты мне понравилась.
Танька за моей спиной поперхнулась табачным дымом.
Весь месяц я честно смотрела фильмы про свадьбы – настраивалась. «Свадебный разгром», «Большая свадьба», «Безумная свадьба», «Горько!», «Война невест», «Шафер напрокат», «Переполох на свадьбе», «Друг невесты», «Свадебный переполох», «Сбежавшая невеста»… Уф, и не было им числа. Из всего просмотра я вынесла одну мысль – мое платье гораздо лучше, чем у киношных невест. На этом и остановимся.
Танька курила на балконе, тонкая сигарета дрожала в пальцах.
– Не передумала?
– Нет, – я смотрела на свои руки. Как пишут в книжках, костяшки пальцев побелели – так крепко я обхватила поручень балкона. Они и правда побелели. От всего. От того, что конец октября и холодно, от того, что боюсь. От того, что просто костяшки.
– Ну и дура, – сигарета улетела вниз. – Странный он какой-то.
Наверное, Саша на самом деле был странный.
Наше первое свидание не задалось. Я сбежала. Никогда не думала, что смогу на каблуках пролететь через всю Тверскую. Но я сделала это. Мы сидели на ступеньках крыльца подъезда одного из домов тверских переулков. Целовались. И я вдруг захотела убежать. Так захотела, что вскочила и побежала. Чуть не сшибла охранника в переходе.
– Хорошо бегаешь, – услышала я утром в трубку.
Знала, он за мной не побежит. Не побежал.
Я оттолкнулась от перил балкона и ушла в комнату. Таня вытянула из пачки новую сигарету.
Я так долго мечтала выйти замуж, что для этого дня не придумала ничего лучше, как прогулка по городу, загс и ресторан. А потом все так стремительно развалилось, что от планов не осталось ничего.
Из зеркала на меня смотрела невеста… Невеста без места.
– Пойдем! – Таня спрятала телефон.
В дверях балконной двери в обрамлении тюля она выглядела великолепно. Может, мне тоже нужно было фату прикупить? За последний месяц я больше всего беспокоилась о платье… Зачем при таком платье фата?
Потом мы ходили на Сашин показ в Дом фотографии. Я ждала, что новый жених подарит мне кроссовки. Как раз в этот день посмотрела «Сбежавшую невесту». Не подарил. Он не любил американское кино. Не делал подарков. Был скуп на слова.
В следующий раз на прогулке в парке я стерла ноги в кровь.
Все просто вопило, что ничего не получится.
На мои возникшие сомнения Саша ухмылялся. На губе у него была ссадина. Упал. Катался на лыжероллерах и упал на повороте. А я в первую секунду подумала, что подрался. Что Андрей…
Но это был не Андрей. Андрей растворился в сумерках того дня, когда мы возвращались из Твери. Поэтический десант прошел успешно. Два дня выступлений. Все были пьяные и счастливые. И даже Танька, хотя смотрела она на меня странно.
В душе росла злоба. За месяц она вымахала в приличную скотину. Все равно сделаю, назло. Раздражение так распирало грудь, что, казалось, не влезу в платье. Оно у меня было узкий карандаш с широкой юбкой от колен. И кружево.
– Поехали, время, – напомнила Танька.
Я бросила телефон в сумочку, щелкнула застежкой.
– Мне Юлька рассказывала, – почувствовала, что говорю и остановиться не могу. – Они с Денисом встречались, все было хорошо, но выходить за него замуж она не собиралась. Он три раза предложение делал. Она ни в какую. Тогда он женился на другой. Юлька тут же вернулась и сказала, что согласна. У них сейчас двое детей.
– Кто такая Юлька?
Я подняла глаза. Поймала Танькин взгляд в зеркале. Не понравился он мне. Ладно я нервничаю, мне по статусу положено. А почему нервничает она? Вернее, не нервничает, а злится. Ее же была идея.
Я сжала губы, но не смогла сдержаться.
– А другая моя подруга тоже жениться хотела. Только он сначала на своей подруге женился, а потом только на ней.
– В очередь, что ли?
Лифт дернулся, останавливаясь. Мы вышли.
– В очередь, – прошептала я.
Во дворе нас ждала машина. За рулем я заметила Сашу.
Это, конечно, детство и глупость, но Саша вообще не употреблял слово «любовь». О бывших женах не говорил. Но их-то он любил, наверное.
Можно ли влюбиться за месяц? А за день? Бр…
– Доброе утро!
Саша вышел из машины, открыл перед Таней дверь. Повернулся ко мне. Я задохнулась, когда он сделал шаг.
Ни о чем не думать, ни о чем, все правильно!
Как только во вторник открылся загс, я пришла, чтобы переписать заявление. Регистраторша долго смотрела в компьютер.
– Я не вижу вашу фамилию… – бормотала она.
– Но номер-то есть?
– Номер… – зависала работница. – Давайте я вобью новые данные, а потом поищу…
Я обернулась к Таньке. Только что заметила, что она в длинном черном шифоновом платье, юбка шуршала. О чем я думаю? Нарядилась подруга на мой праздник… О чем я думаю!!!!!
– Ты не заезжал в загс проверить, все ли хорошо? – спросила я.
– Да успокойся ты, все в порядке.
Саша хорошо водил машину. Мне нравилось. Она мягко выскользнула из двора. Мелькнули по сторонам деревья.
Осень. Октябрь. Странно, я всегда хотела выйти замуж в сентябре или декабре. И вот – октябрь. Я хотела выйти замуж за Андрея. И вот – Саша.
Я разнервничалась, снова полезла в сумочку за телефоном. Заболели запястья. Ну подумаешь! Свадьба! Что волноваться? Просмотрела лист принятых звонков. Андрей звонил ровно месяц назад. В Завидово. С тех пор мы не виделись.
Загс – первый этаж в многоподъездном доме. Высокие витринные окна, подхваченный лентами тюль. Красиво.
– Даша!
Я оглядываюсь. Танька чиркает зажигалкой. Прыгает искра, но все мимо. Вот вырастает огонек. Танька манит меня в сторону. Я ловлю каждое движение. Мне кажется, Саша видит, что мы отходим.
– Пойдем. – Таня сходит с асфальта и утопает каблуком в земле.
Туфли на каблуках… у Тани… Чего-то я сегодня внимательная слишком. Мы идем через деревья за дом.
– Слушай, – начинает Таня, и сигарета в ее пальцах дрожит так, что пепел сам собой падает, легким призраком скатывается с шифоновой юбки.
– А вот и девочки!
Я роняю челюсть, сумку и подхваченный подол платья.
Андрей в костюме. Он ему чертовски идет. Весь такой красивый подходит к Таньке и целует ее в щеку.
– Аааахххм… – вырывается из меня. Чтобы что-то сказать, надо закрыть рот, но у меня не получается. Я наклоняюсь за сумкой.
– Здравствуй, Дашенька! Какая ты красивая в этом платье.
В голове бьется с десяток ответов. От злых до легкоюмористических. Но я молчу.
– Танечка, ты готова?
– Мы сейчас.
– Не задерживайтесь, девочки.
Андрей уходит.
Я беспомощно смотрю на его безукоризненно ровную спину в пиджаке. «А меня поцеловать? – бьется в голове. – А сказать, что любит? Что страдал? Что мы женимся?» И тут же всплыло убийственное: «Мы больше не женимся!»
Я машинально иду за Андреем. Каблуки… они вспахали всю землю за домом. Выбираюсь на асфальт. Слабо бьется мысль, что каблуки надо протереть. Таня что-то говорит, я не слышу. А потом она исчезает. Я оглядываюсь и понимаю, что стою одна. Белое платье. Белая куртка. Я иду через толпу, надеясь увидеть черный шифон знакомой юбки. Не могу же я пойти в зал без Таньки. Поднимаюсь по ступенькам. Один каблучок звонок, второй тих.
– Приглашаем в зал Татьяну Харитонову и Андрея Красноперова.
Я вслушиваюсь в эхо звуков. В них что-то неправильное. Андрей Красноперов – да, но рядом с ним должна быть моя фамилия. И вдруг с большим запозданием я слышу слова Таньки:
– Ты меня прости, но так получилось. Он на следующий день позвонил, спрашивал, что делать. Мы встретились, ну… и это… А потом он предложил пожениться. У вас же был день. Я не думала, что у вас с Сашей все получится. Он же совсем тебе не подходит.