Тут я уронила на Вадика гитару, полезла в карман за телефоном, чтобы вызвать «Скорую», но со всех сторон в свои телефоны уже орали:
– «Скорая»!
– Жениху плохо.
– Упал парень.
– Невеста пропала.
– Ресторан заказан.
– Паспорта исчезли.
– Лет ему полных?
– Фамилия?
– Лежит не один.
– Гитарой убило.
Я подумала-подумала и побежала в здание загса за Игнатией, заодно и сама посмотрю, как я выгляжу, а тут от стресса еще красными пятнами пойдешь, да так и останешься.
В загсе было мирно и прохладно, повсюду стояли приличные бело-черные женихи, невесты, их родня и друзья, все они почему-то не говорили громко, как будто были в палате у больного, а шептались, целовались, утирали красивыми платочками слезы матерей и отцов, вынимали трусы из попы прямо на глазах остальных и посматривали на большие розовые двери, где, очевидно, те, кто дождался своей очереди, уже обещали друг другу всякие приятные вещи. Я спросила, где здесь туалет, и, получив тихий ответ от белой невесты, побежала туда как можно тише, чтобы соответствовать.
Игнатия была там. Она стояла, согнувшись пополам, и пыхтела. Я тоже слегка к ней нагнулась.
– Игнатия.
Игнатия распрямилась и треснула мне головой в челюсть. Не буду описывать то, что я почувствовала, одним словом, когда я поняла, что все еще жива, то отказалась играть на гитаре в связи с травмой. Игнатия, приложив к моей челюсти куль холодной мокрой туалетной бумаги, тихо зашептала:
– Софка! Понимаешь, сначала я пошла в туалет ради идеи, но теперь мне просто чисто физиологически уже надо. Очень надо. А я с этими юбками не могу справиться. Будь другом, сними мне трусы и…
Я вытарщилась на Игнатию. Она вообще всегда была с приветом, но чтобы так… я отпрыгнула и заперлась в кабинке.
– О! Софка-Софка! – завопила Игнатия. – Ты же мне подруга…
Я молчала. Я ничего не понимала, но решила не выходить пока.
С одной стороны
Чертова подруга! Спряталась в такой неподходящий момент. Я побарабанила в дверь кабинки и поняла, что Софка что-то не то поняла, ей больно, она в шоке. Болевой шок. Ладно. Пойду попрошу Вадика, в конце концов, он уже давно мне не мальчик, не муж, но и не жених, если честно-то. Я выскочила на улицу. В той стороне, где стояли наши машины и наши люди, была еще и «Скорая помощь». Врач с оранжевым чемоданом мирно шел к ней, сияя своей световой полоской на ярком солнце. Вот кто мне поможет! Им же что? А мне для идеи нужно, остальное я переживу!
– Доктор! – завопила я что есть мочи и рванула к нему, но оказалась в объятьях будущего свекра с одной стороны и своей матери с другой.
Доктор перешел на бег и скрылся в машине, аккуратно закрыв большую дверь «Скорой».
Совсем с другой стороны (с нехорошей)
Киллер, которому было велено напугать Вадика, отец которого задолжал большим людям слишком большие деньги, был как-то не в духе. Во-первых, он не любил этот вид работы: ну что за фигня? Напугать. Зачем вообще пугать того, кто должен большим людям большие деньги? Время киллерское попусту тратить. Во-вторых, а если не поймут или не напугаются? Ну, отстрелит он Вадику ухо, как по гонорару, ну и что? Вяло он собирался на свою работу, ехал к ресторану «Счастливые озерки» с большим запасом бутербродов и кваса, все ему казалось не мило в этот день. Не хотелось ему пугать людей, хотелось как-то работать по профессии, хоть она и была уже не в моде.
С одной стороны
– Игнатия! Где ты была? – орал будущий свекр.
– Не отдам! – вопила моя мама.
Вадик почему-то лежал на асфальте, под головой у него был мой – невестин букет, а рядом валялись наши паспорта.
– Что это? Что тут? – заорала я в ответ. – Почему документы на асфальте, – как можно! Непорядок! Так их любой подметет, и мы не поженимся!
Свекр немедленно отцепился от меня, рванул к документам, а его брюки рванули ну… эээ… да, на свекровой заднице.
Мать дернулась, начала смеяться во все горло и отцепилась от меня.
Вадик посмотрел на меня каким-то неординарным взглядом, и тут я поняла, что очень люблю его, и мне наплевать на порванные будущим свекром брюки, из которых торчали васильковые трусы, на мою эротическую идею и на изломанный невестин букет, я просто хочу за него замуж. Сильно! Вот прям за такого этого, с неординарным, прямо скажем, идиотским взглядом.
Свекр держал в руках наши паспорта и мою мать, которая от смеха не знала куда себя деть и вроде как взяла свекра под руку, чтобы не видеть его оборотную сторону.
– Не бзди, Игнатия! – воодушевила меня боевым кличем бабка Вадикова папы. – Мой правнучек еще о-го-го!
Я решила последовать ее совету и, пнув гитару подальше, заорала:
– Стройся все! Вадик, подъем. Софка в туалете с травмой! Пошли спасать.
Что за дурь я выкрикнула и почему, теперь уже трудно сказать, тем более что Софка в тот роковой момент пинания ее гитары, держась за челюсть, старалась не ржать над свекром, как это делала моя мать. Она, покрутив у виска пальцем, подняла гитару и построилась. За ней построились остальные, и мы пошли в загс. Такие как есть, в любви и согласии.
Со стороны мироздания
Много людей приходит закрепить свои отношения в красивом загсе с розовыми дверями. Разные приходят люди. Вот толстяк с порванными на заду брюками. Вот девушка с гитарой и прижатой к челюсти туалетной бумагой. Вот старая (просто мумия) бабка в кружевной блузе и в голубом галстуке. Вот жених, бледный как… смерть, извините, с идиотским взглядом и листьями разных растений в свадебной прическе, к тому же у него, как это часто бывает у женихов, не очень красивый костюм. Вот рядом с ним прыгающая невеста, которой не терпится охомутать этого бледного идиота. Вот все они… пойдут сейчас отмечать свою свадьбу, которая начинается не здесь, а чтобы вы знали, здесь свадебная середина, так сказать, переломная точка, когда свадебная процессия, уже порядком одуревшая, делает, что им говорит один-единственный нормальный человек в этом месте – сотрудник загса, регистрирующий их брак. Он один сочувственно и торжественно дает этой комедии поехать в ресторан «Счастливые озерки». В нашей-то глуши это самый дорогой ресторан, не каждому под силу. Ну… ничего, сейчас уже последние секунды, я увижу рваный зад этого толстяка и позвоню киллеру, что клиенты едут.
– Совет вам да любовь. Можете поцеловать невесту.
С одной стороны
– Вадик, солнышко, давай потом поцелуемся, пожалуйста, сними мне трусы, не могу больше, а сама не могу. Ты же муж мне уже.
Вадик, не изменивший своего все еще идиотского выражения, но вполне оживший, схватил меня на руки и понесся куда-то.
– Игнатия! Игнатия! Ига! – кричал он по дороге.
Откуда у него тогда на это хватило сил, я не знаю, хорошо не уронил меня по дороге до кустов за загсом, на полянке. Туда мы и свалились вместе. И тут я уже объяснила, в чем моя идея. Вадик стал серьезным и вдруг сказал:
– Столько терпеть опасно для здоровья.
Тут он залез под мои пышные юбки – совершенно чумовое платье! И, предварительно чихнув, наконец дотронулся до меня своими пылкими пальцами.
– Спрятать? – спросил он, разглядывая мои старые, потертые, в бабочках, трусы.
– Выкинь и отвернись, я тут, в кустах. Надоело в загс бегать.
Вадик учтиво пошел в сторону помойки, чтобы выкинуть в большой помойный бак мое несвадебное имущество. Нас ждали «Счастливые озерки».
Совсем с другой стороны (с нехорошей)
Киллер видел в свой окуляр, что свадьба ввалилась в ресторан. Что свадьба стала рассаживаться за стол. Что какая-то часть свадьбы стала хватать еду с тарелок, а между тарелок почти у самого свадебного торта подняла голову и попыталась встать крыса. Киллер хихикнул, откусил от бутерброда изрядный кусок, быстро прожевал его и стал целиться крысе в ухо. Крыса подняла голову, оценила ситуацию и решила аккуратно забраться внутрь торта, чтобы не пострадать в свадебной толпе. Она привстала и поползла к своей цели. Киллер подумал: «Однако куда ж это она».
С одной стороны
Я решила нарушить традиции и начать с торта.
Наша семья стала рассаживаться. И тут вспомнили про брата свекра. Свекр постучал по бокалу и сказал: «Ща!» Он достал мобильный телефон, потыкал туда пальцем и заорал:
– Брат, милый, ты вошел в квартиру? Уже не надо…
Мы с Вадиком пробирались на свое почетное место к торту и не слышали суть разговора, мы услышали только вопль свекра, после которого все неожиданно заткнулись:
– Это что же, были те самые ключи?
Свекр после этой фразы замолк и треснул себя по лбу свободной рукой. Очевидно, брат сказал ему что-то неприятное.
– Что же случилось? – заорала моя мать. – Игнатия, я не выдержу!
– Мама, помолчите, – заорал Вадик в ответ.
– Я не твоя мать, – парировала моя мать.
Свекр обвел взглядом замерших участников нашего бракосочетания и спросил:
– Кто-нибудь подобрал ключи с асфальта?
Бабка моего свекра села, поправила свой голубой галстук на блузе.
– На хрен все ваши проблемы, – сообщила она тихо, – давайте кушать.
– Кушать! – подхватила вся компания и засуетилась, заглушая свекров разговор и повторные шлепки по лбу.
Мы с Вадиком сели за стол. Мне показалось, что я не только люблю Вадика, но и сильно хочу есть. Торт был прямо перед нами, и мы практически перестали видеть всех остальных. Я взяла ложку из ближайшего блюда с салатом, облизала ее и засунула в торт. В тот же момент что-то громыхнуло, над столом взлетела огромная крыса, растопырив лапы во все стороны и неприлично изогнув хвост. Вадик побледнел и завизжал. Крыса медленно грохнулась в торт, прямо туда, где стояли сахарные голубки.
Со стороны мироздания
Еще несколько месяцев местные газеты освещали свадьбу в ресторане «Счастливые озерки». Так, что все, кто был и не был свидетелем странного взлета и падения обычной серой крысы, могли с разных точек зрения узнать всякие интересные подробности не только от очевидцев, но и от их друзей и друзей их друзей, по рассказам близких знакомых их знакомых. О том, как были потеряны ключи от машины – подарок молодым, и о том, как жених женился по паспорту брата свекра, а мать невесты пела и играла на гитаре элегии. И о том, что невеста собственноручно накануне свадьбы приготовила торт, в котором почти утонул завсегдатай свадебных церемоний.