– Но как это возможно? – не выдержала Лиза. – Попасть в Эрмитаж ночью?!
Андрей только улыбнулся.
Тишина, пустые залы, за окнами Нева…
После Эрмитажа они до рассвета гуляли по городу. А когда рассвело, Лиза, почувствовав, что разламывается от усталости, предложила взять такси и поехать к ней. Но Андрей словно не слышал ее; взглянув на часы, он потащил ее на Троицкий мост. «Не можем же мы не почтить судьбоносный мост, на котором познакомились!»
На середине моста, примерно в том месте, где Лиза наехала на него «колесом судьбы», Андрей вдруг остановился и достал из кармана кольцо – с небольшим (она вышла замуж не за бизнесмена!) камнем зеленого цвета.
– Изумруд, – ответил Андрей, прочитав вопрос в ее глазах. – Я подумал, что камень должен быть зеленым. А ты разве не знаешь? День бракосочетания называют зеленой свадьбой. Так что у нас сегодня зеленая свадьба! – Он надел кольцо ей на палец. – Ну что, берем курс на бриллиантовую?!
Лиза вздохнула: на бриллиантовую… Чтобы как те старички из соседнего парадного. И умерли в один день…
Андрей развернул ее лицом к реке, и она увидела…
По Неве плыл парусник – обычная парусная яхта, но паруса у него были самого что ни на есть алого цвета. Лиза взглянула на мужа, догадываясь обо всем (однажды она рассказала ему о том, как ее прадед из-за войны не смог осуществить свою мечту – подарить невесте в день их свадьбы прогулку на паруснике с алыми парусами). И хотя Андрей невозмутимо пожал плечами: не знаю, не знаю, я здесь ни при чем, не такой уж я и романтик, в уголках его губ пряталась довольная улыбка.
Лиза смотрела, как парусник, освещенный рассветным солнцем, рассекает Неву и вопреки разлукам, времени, смерти плывет сквозь вечность.
Арина ОбухЖизнь начинала бить хвостом
– Почему на твоих картинах все беременные? И женщины, и рыбы?
– Это их лучшее состояние.
…Как только что пойманная рыба, жизнь начинала бить хвостом, подаваясь то вправо, то влево, замирала, казалось, навсегда, то вдруг опять надувала плавательный пузырь и со всей мощью кидалась вперед, унося с собой рыбака.
Глеб рисовал эту рыбу. А получалась Рита с корзиной птиц на голове и прозрачная чешуя неба.
Он расставлял по мастерской свои холсты, радуясь, что не забыл их подписывать и проставлять даты: «Ленинград». «Кишинев». «Питер». «Свадьба». «Развод». «Свадьба». «Развод»… Так, стоп, а где еще одна «Свадьба»? Названия одинаковые. Сюжеты разные. Он разводится. Она выходит замуж.
В перерывах они танцуют.
– Опять замуж выходишь? – усмехается он. – Дай бог не в последний.
Когда пришла очередь пожениться им, они не стали собирать друзей: ну, как-то странно собирать людей по одному и тому же поводу в четвертый раз. Да и пир получался аккурат во время чумы.
Их страна рушилась, разлетаясь на мелкие осколки, в одном из которых оказались они. Тут на авансцену истории выходит Дали. И «в предчувствии гражданской войны» они принимают решение вернуться на историческую родину, в Ленинград, продать квартиру, сделать прописку, купить квартиру… Но до всего этого ей нужно было развестись.
– А кто этот грустный человек на фотографии?
Да, вот именно с этим грустным человеком Рите нужно было развестись. На снимке Глеб, Рита, смешливые гости и Алик. У Алика огромные глаза, и, несмотря на окружающее его веселье, он как будто находится от всего этого в соседней комнате.
Алик
В свое время, выбегая за него замуж, Рита забыла свой свадебный букет. И Алик – они опаздывали в загс и на работу одновременно – на бегу купил цветы в киоске у центрального кладбища, которое находилось рядом с загсом, и это их страшно рассмешило.
Они все время опаздывали. Они все время бежали. Жизнь на бегу.
Она телеведущая. Он оператор. Она старше. Они и не думали становиться парой – слишком банально. Мнили себя сложней обстоятельств. Город наблюдал. Город жил слухами. И каждую неделю в положенный час садился у телеэкрана и ждал, когда он ее бросит. Это станет понятно по ее лицу. Город будет смотреть ей в глаза.
Но, спрашивается, как можно что-либо увидеть, если передача о кино? Вероятно, город думал, что в прямом эфире камера начнет бить хвостом и подаваться то вправо, то влево. Город неустанно смотрел ей в глаза, боясь прошляпить кульминацию.
Но город прошляпил. Да и вообще все шло не по сценарию.
– Представляешь, она меня бросила!.. – говорил Алик городу.
– Как?! – недоумевал город. – Тебя?!
– Меня! Такого золотого! Ну не дура?..
Город был удивлен, взволнован, оскорблен… Страна рушилась, а Город носил в себе историю Алика. И велел Алику выбросить сценарий Риты и идти по классическому сценарию: Москва, новые проекты, новая жена…
Новую жену Алика тоже будут звать Ритой. И это его устроит: привыкать к новому имени не хотелось. В жизни ему нравились только две женщины – Рита и Рита.
А его грусть осталась лишь на той фотографии. Потому что на самом деле он был жизнелюбом. И единственное, что его огорчало в жизни, – это смерть. Она мало кому нравится, но он был особенно капризен. Смерти страшился. И любая простуда всегда подступала к нему под звуки второй сонаты Шопена, часть третья. И теперь уже Рита Вторая просила оркестр разойтись.
Сердце успокоится таблеткой вечной жизни, на изобретение которой он получит грант.
Но сейчас, стоя на перроне, он провожал свою жену и своего друга в Ленинград.
– А вы будете обо мне заботиться? – спросил он.
Вслед за ними он отправил свое письмо.
«Вы старше меня, вы умнее меня, и вы меня обманули».
Пока шло письмо, адресат сменил имя. Его звали уже не Ленинград, а Петербург.
Поезд остановился в девяностых.
Обманщики приехали в совершенно другой город: он глядел на них как на пришлых: понаехали!..
– Ну это же мы!.. Не узнаешь?..
– Нет.
– Как нет? Вот моя родная улица – Красная Конница!..
– Нет такой улицы. Это – Кавалергардская.
Миша-Майкл
– Подожди. Но первый раз ты вышла замуж за человека, который привез нам мешок жевачек и джинсы, да? Американец?
– Да, Миша-Майкл.
Миша, улетев в Америку и став Майклом, все время женился и разводился, то есть был в постоянном поиске. Между разводами Миша звонил Рите и говорил:
– Ты единственная в моей памяти сидишь на золотой скамеечке…
И выбить из-под ног Миши эту скамеечку Рите не хватало духу.
Миша-Майкл был абсолютно уверен, что Рита всю жизнь любит только его, в то время как Рита, напротив, мучилась мыслью, что это Миша пожизненно любит ее, и когда они встретились спустя много лет, недоразумение разъяснилось, и Рита вздохнула с облегчением, а Миша-Майкл обиделся.
Их первый брак случился тридцать первого декабря. Свадьба, гости, ресторан… Набор пошлостей, который нужно пережить, поставить галочку и больше к этому никогда не возвращаться. Чтобы потом, в самом конце, на облаке, заполнить вечную анкету: «Подчеркните, поставьте галочку, распишитесь тут…».
Жизнь – началась такого-то числа. Галочка.
Закончилась – галочка.
Свадьба – четыре галочки (в сумме на двоих с Глебом).
Развод – три галочки.
Ребенок – галочка. Галина. Крошка. Пустите обратно, нам еще нужно выдать ее замуж. Да, сначала родить, а потом выдать замуж. Нашу девочку…
Рита часто думала о том, что будет «после». И потом, пряча все воображаемые бланки, спрашивала Глеба:
– Вот мы умрем. А что будет с ней, когда она состарится?
– У нее будут дети, которые будут заботиться о ней.
– Что за дети? А если они будут обижать нашу старую Галину? Злые ужасные дети.
– Это будут твои внуки.
Хотелось защитить от них старую Галю. Крошку Галю. Довести ее жизнь до конца. И успокоиться.
– Ладно, я как-нибудь Там договорюсь. Чтобы мотаться туда-сюда, – говорила Рита.
И было ясно, что она действительно договорится. Оформит пропуск. И на вахте, со временем (с вечностью) привыкнув, будут пропускать без него: «А, это опять вы, ну как там ваша Галя?»
А Алик будет упорно вычеркивать дату смерти. Капсула вечной жизни даст трещину, а грант все равно нужно отрабатывать. Чей-то теплый плавник проведет по его спине: «Смотри, это вечность, она твоя, а это тело, мы его забираем, оно тебе больше не нужно, сними, пожалуйста».
Ему придется полсмерти провести в этой регистратуре.
Но пока их облака находятся выше, стаи бывших мужей и жен слетаются в Питер. Кружа над Маркизовой лужей:
– Кар-кар!..
– Что ты сказал?
– Как!.. Как ты кричала на меня!
– Когда?!
– Когда я проиграл все деньги в казино, помнишь?
– Помню. Фактически ты проиграл не деньги, а картину!..
– Я помню.
– Ты проиграл нашу «Свадьбу»! Именно ее выбрал покупатель, когда все было на продажу! Ты бы мог на нее хотя бы поесть. Зачем ты напомнил мне, что ты идиот?
– Да видел я эту «Свадьбу»! Там рыба, а не свадьба!
– На эту картину надо было смотреть издали. Абстракция: невеста в одном городе, жених в другом. Желтые пятна айвы, взлетные полосы…
Глеб
Гостей не звали. Но они пришли – жадные до праздников и перемен.
На свадьбу пришли все – кроме жениха.
Жених застрял в поднебесной регистратуре аэропорта Ленинграда.
Их рейс отменили, точнее, в самолет посадили футбольную команду. Тогда Глеб возглавил бунт и решил брать самолет штурмом. Бунтовщика повязали и отвезли в кутузку с правом на один телефонный звонок.
– Эт-то страна!.. В эт-той стране!.. – кричал он Рите в трубку.
Какая страна, чего страна, при чем тут страна!.. Страны не было.
Пока он клял страну, подали другой самолет, объявили посадку. И тут гимн человечеству: полным составом пассажиры побежали не в самолет, а брать штурмом кутузку, чтобы освободить узника, который возглавил их бунт.
Но к этому времени менты уже пили с Глебом чай, тронутые его свадебным происшествием. Узник вышел на свободу.