шников. Да, и фото – само собой.
Тоня работала продавцом в обычном продуктовом магазине. Даже супермаркетом его не назовешь. Только самое необходимое и продается: хлеб, молоко, кефир, колбаса, сыр, фрукты, овощи да всякие вафельки-печеньки. И так ей надоело это унылое стояние за прилавком, это захолустье, эта вечная экономия, эта серость – хоть плачь.
3
Однажды Тоня, как обычно, ровно в восемь, выскочила из дома и бодрой походкой направилась на работу. Путь всегда был один и тот же. Сначала по улице вдоль пяти таких же покосившихся домов, как у нее, потом по проселочной неширокой дороге метров пятьсот до поворота, и налево, пожалуйста, деревянная, свежевыкрашенная в зеленый цвет постройка с пластиковой, местами побитой надписью «Продукты» и вечной кучкой слегка нетрезвых зацэшных сограждан, скорее собутыльников.
Тоня быстро шла, слегка размахивая сетчатой зеленой авоськой для продуктов, и думала о том, что не сегодня завтра поедет в районный центр за платьем. И от этих мыслей у нее захватывало дух, как на качелях, и что-то вступало в голову, как будто она выпила, не закусив. Она даже не заметила, откуда взялась на дороге, прямо перед ней, смуглая, с курчавыми, убранными в кичку волосами, женщина средних лет в цветастой длинной юбке и замшевой кофте-тужурке, каких не носили в Зацэ. Тоня хотела проскочить мимо, но женщина легко тронула ее за локоть и, глядя прямо в глаза, спросила:
– Эй, милая, погоди, как пройти на проспект Ленина?
Тоня остановилась и махнула рукой:
– Вам в обратную сторону. Возвращайтесь по дороге до магазина и оттуда прямо вдоль домов. Недалеко. Минут пятнадцать.
– Погоди, погоди. Недалеко, говоришь? А чего в глазах у тебя – думка? О платье думаешь, о свадебном?
Тоня опешила.
– Погоди, погоди, девонька. Дай-ка ручку, все тебе расскажу, что ждет впереди да как быть тебе.
Тоня растерялась, вроде и знать ничего не хочет, и любопытство разбирает – как там Игорь в рейсе и гладко ли пройдет свадьба? Она, не очень осознавая себя, молча протянула руку незнакомке.
– Ой, рученька-то махонькая, как у ребенка. Ну что, девонька, платье-то ты купишь завтра, красоты необыкновенной будет. Ой-ой, а вот суженый твой – на больших дорогах сейчас, далеко отсюда.
На этих словах Тоня встрепенулась, поразившись прозорливости смуглянки, и спросила:
– А как он, все в порядке с ним?
– Ой-ой, девонька, вижу знак беды неминуемой. О чем мечтаешь ты – не сбудется, не выйдет. Не сможет он, но не по своей воле.
Тоня забыла, что торопилась, и задохнулась от этих слов:
– Вы что, что такое говорите? Что за знак?
– Ой-ой, милая, отмолить его надо, отмолить, чтобы беду отвести. Я могу помочь тебе. Но ты должна принести жертву.
– Жертву? Как это? – не поняла Тоня. По спине у нее пробежал холодок, а руки, наоборот, взмокли.
– Дай денег, это самое верное, самое простое. Я на эти деньги куплю свечи да во всех церквах в округе поставлю, и в монастыри поеду. И отведем беду вместе – ты да я. Деньги – меньшая жертва. Не скупись. Не жалей на любимого. Ой-ой, вижу знак беды, вижу, прости, девонька. Солгать не могу, нет.
Тут Тоня выдернула руку и вспомнила, что бежит на работу.
– Я не могу сейчас, мне на работу. Меня ждут. Не могу.
– А давай в обед, есть у тебя перерыв? На этом месте.
Тоня поморщилась от лавины тревожных мыслей, захвативших ее, кивнула и побежала дальше. Она немного опоздала к открытию, и у прилавка толпилось несколько человек. Магазин открыла Светка из соседнего отдела, недовольно и презрительно окинув ее при появлении.
Тоня начала паковать и отпускать товар, не в силах сосредоточиться, и заметила, что ее руки дрожат. Когда очередь рассосалась, она присела на табурет в крайнем беспокойстве и наконец прокрутила заново в голове весь разговор со странной женщиной. Господи, как беда – не может быть – что с Игорем – а свадьба – свадьба же? Надо отмолить – надо, конечно, дать деньги – дать, это главное. А то ничего не будет. Нет, нет. Как же. Она совершенно утратила способность рассуждать трезво, поддавшись гипнозу смуглянки, откуда-то знавшей и про свадьбу, и про платье, и про Игоря. Взволнованная Тоня с трудом дождалась обеда и пулей выскочила на дорогу.
В два раза быстрее минуя обычное расстояние, она ворвалась в свою комнату, подбежала к кровати и аккуратно вытащила из специального кармана, нашитого на чехол матраса, деньги. Села на пол, не переводя дух, пересчитала, взяла сто тысяч, перетянула их резинкой, сунула в карман и снова выбежала.
Она увидела эту женщину издалека. Та стояла спиной к дороге и задумчиво смотрела вдаль, упираясь взглядом в частокол леса. Но когда Тоня приблизилась, она, словно чувствуя это, сразу обернулась.
– Принесла. Давай. Это малая жертва. Малая. Отмолю сокола.
– А как я узнаю, как? – вдруг очнулась Тоня.
– Давай, давай, – мягко приговаривала она, глядя прямо в глаза, – сейчас скажу.
Тоня безропотно вытащила из кармана перетянутую резинкой пачку пятитысячных и подала ей.
– Все сделаю, все сделаю, милая. Отмолю, но свадьба твоя по судьбе назначена с другим.
Тоня пришибленно молчала. А женщина как ни в чем не бывало развернулась и пошла прочь – спокойно так, не спеша, с достоинством, качая бедрами. Тоня двинулась за ней, не в силах ничего понять и осмыслить. Как сдутый воздушный шарик, безвольный и никому не нужный, еле волочащийся за «веревочкой».
Но она шла медленней, и когда дошла до магазина, спина незнакомки маячила уже далеко впереди. Тоня остановилась, помотала головой, стряхивая наваждение, и вдруг в голове зашевелились здравые мысли: она произнесла – скажет, как найти ее? А не сказала. Кто она? А если это обман? А деньги? Это ж Игорь принес, из банка, на свадьбу. Тоне стало страшно и обидно. Она заскочила в магазин, выкрикнув на ходу:
– Светка, выручай, у меня проблемы! Я скоро вернусь!
И, не дожидаясь ответа, оставив возмущенную напарницу с недоумением на лице, побежала по дороге в направлении к центру, туда, куда удалилась гадалка.
4
Она бежала очень быстро и наконец на подходе к центру, у гаражей, увидела знакомую фигуру. Тоня вся поджалась пружиной и кинулась к ней:
– Женщина, я передумала, отдайте деньги, отдайте. Умоляю.
Смуглянка повернула лицо:
– Ты что, сбрендила? Знать тебя не знаю, – и быстрым шагом пошла не к проспекту, а к безлюдным гаражам.
Тоня припустила за ней и завопила в голос:
– Люди, помогите, обобрали! Воровка, деньги украла!
Женщина побежала вперед, видимо надеясь затеряться среди гаражей и уйти от погони.
Рядом с Тоней вдруг оказался крепкий лысоватый мужчина невысокого роста, с выправкой, как у военного.
– Девушка, что вы кричите? Что случилось? – схватил он ее за руку.
– Там… она… с деньгами моими… отняла… – захрипела Тоня.
– Бежим, – крикнул мужик, и они вместе метнулись к гаражам. Тоня не могла соображать, они стали бегать по рядам, и тут она заметила край той самой цветастой юбки в кустах. Тоня молча дернула мужика за рубашку, и они приблизились к тому месту.
Гадалка стояла в кустах, затаившись и прислушиваясь. Вдруг мужик подскочил к ней и резко вывернул руку за спину.
– Давай деньги, гадина. Зачем девчонку обижаешь?
– Вы что, с ума сошли, нет у меня никаких денег.
Мужик больнее завел руку.
– Будешь так стоять, пока не вспомнишь. А ты чего спишь – зови полицию.
Тоня отошла на шаг и закричала:
– Полиция! Воры! Помогите!
На ее крик вдалеке, за гаражами, стали оборачиваться люди, которые шли в центр. И она заголосила снова.
Воровка зашевелилась, но вырваться не получалось. Крепкий мужик держал цепко и умеючи.
– Да пропади все пропадом, – она сунула другую руку за пазуху и вытащила Тонину пачку денег откуда-то из-под грудей.
Мужик схватил деньги и затряс перед Тоней:
– Твои?
Она закивала. Мужчина отпустил смуглянку, и та, бормоча что-то под нос, ретировалась.
Тоня не верила произошедшему. Сердце колотилось так сильно, словно она пробежала стометровку на время. Она бросилась мужчине на шею:
– Спасибо, спасибо. Бог вас послал, – и залилась слезами, не выдержав напряжения.
– Ладно, ладно, не плачь, – смутился тот, – да будь внимательней. Повезло тебе.
А гадалка, отойдя на безопасное расстояние, обернулась и бросила с ненавистью:
– Жди беды, девонька. Жди беды…
5
Тоня обладала легким характером, и уже наутро умылась святой водой, перекрестилась, да и выкинула неожиданное, крайне неприятное происшествие из головы. Тем более у нее был выходной, и она поехала в райцентр, за платьем.
Спасенные деньги закутала в мешок и бережно спрятала в потайное отделение сумочки.
– Девушка, вам идет. Принцесса, – умильно сложив руки лодочкой у лица, говорила Тоне продавец свадебного салона, забавно хлопая ресницами. Она была молоденькой и восторженной.
Тоня стояла на небольшом круглом подиуме перед зеркальной стеной и видела немножко испуганную, слегка растрепанную невесту. В пышном платье с верхом по фигуре и узкими рукавами из прозрачной сетки. В нем было красиво очерчено декольте, но выше него до самой шеи – тоже сетка. Это выглядело нежно и утонченно. Тоня видела такое платье в специализированном журнале, и с тех пор оно не выходило у нее из головы.
– Беру, я беру это платье, – сказала она.
– Ничего больше не примерите? – спросила продавщица.
– Нет, нет. Только это. Беру.
Тоня с сожалением сняла платье, переоделась, заплатила и вышла на улицу. «Ну вот, главное дело сделано. Теперь надо покраситься. Сделать цвет, как в журнале, у той модели в этом платье. Такой платиновый, не соломенный, не белый, а именно платиновый», – с замиранием сердца рассуждала Тоня.
Она поболталась по центру, окутанному облачками тополиного пуха, незаметно оседающего в самых неподходящих местах. Съела мороженое – вафельный стаканчик, немного кривой и смятый, и забрела на окраину, сама не зная зачем. Когда она увидела невдалеке расщелину оврага, сразу разрезавшего маковое поле, которое тянулось от районного центра до поселка, то поняла, почему зашла сюда – хотела проверить, пришло ли время цветения мака. До свадьбы остается две недели. Пора бы. Подошла ближе, и в глаза бросились пока еще редкие среди зелени алые огонечки. Они были яркими, веселыми, зовущими. «Зацветет. Зацветет. Будет красиво», – успокоилась Тоня и пошла прочь.