Маргарита Яновна и Петр Алексеевич не встречались. Вообще. Сначала Ласточкин чувствовал свою вину, оправданий себе не находил, а потому на глаза бывшей не лез. Затем он попытался навести мосты – сын же был общий. Но бывшая жена не ругалась, не кричала, не выясняла отношения и не пеняла на недостойное поведение Ласточкина. Она просто-напросто оборвала все нити, которые могли их связать и дать повод увидеться. С сыном Ласточкин встречался на стороне. Петр Алексеевич удивлялся Маргарите – столько твердости – ни разу, нигде они не пересеклись. Потом ему надоело удивляться, и в этой ситуации он нашел положительную сторону – ведь так потихоньку исчезало чувство вины.
Впрочем, проблемы, связанные с сыном Костей, бывшие супруги регулярно обсуждали по телефону. Результатом такого обсуждения и было решение женить его на Любе Табунцовой, дочери видного деятеля металлургической отрасли, который был их давним общим другом. «Петр, – сказала тогда Маргарита Яновна бывшему мужу, – Костя никогда не женится. У него сквозь пальцы просачиваются хорошие девушки, деньги и время. Надо что-то делать! Я звонила Зое, их тоже волнует Любочка. Ты меня понимаешь?» О да, Ласточкин все понимал.
Табунцовы обрадовались идее. Справедливости ради надо сказать, идея была старая. Когда-то давно и Ласточкины и Табунцовы мечтали породниться – дети были умненькие, хорошенькие, и дружили семьи давно. Потом жизнь как-то их отвлекла, развела, но… Но тут выяснилось, что дочь засиделась в девицах, на свидания почти не ходила, все больше дома с книжками. Люба Табунцова была очень красивой и очень толстенькой. Костя даже попробовал надуться – мол, что это отец подсовывает ему! А потом, разговорившись с Любой, вдруг увидел прелестную девушку, которая ужасно хотела сбежать из отцовского дома, и замужество ей казалось отличным решением проблемы.
– Понимаешь, надо жить отдельно. Вот как только человек остается один, он сразу понимает, что к чему. Он и мозги включает, и планы строить начинает. А так все за тебя родители пытаются сделать. Никакой свободы! – поделилась она своими соображениями с другом детства, а теперь и женихом.
Костя счел возможным согласиться. Жизнь с Маргаритой Яновной, любящей и беспокойной мамой, в тридцать лет была наказанием. «А ведь и правда! Поженимся, будем жить отдельно, там и разберемся! Она очень даже ничего. Приятная. А похудеть можно. Хотя так тоже очень неплохо…» – так думал Костя, прикидывая их совместное с Любой будущее.
Брак обещал быть добротным. Табунцовы дарили молодым квартиру, Маргарита Яновна и Ласточкин – новую хорошую машину. И еще много всяких полезных и красивых предметов, которые собираются матерями почти с младенческого возраста отпрысков.
Само торжество договорились отметить в ресторане «Пекин».
– Ты же понимаешь, Петр, – сказал Борис Борисович Табунцов, – такое дело раз в жизни, можно сказать…
– Ну да. Ну да, – закашлялся Ласточкин.
Он некстати вспомнил, как Аверина пыталась затащить его в загс. Впрочем, безуспешно.
Огромный зал ресторана был оформлен в стиле «Версальского парка». Гирлянды цветов, подобие беседок, фигурки золоченых купидонов со стрелами, картины, изображающие амуров и психей, апельсиновые и лимонные деревца в кадках. Столы, составленные буквой «П», были застелены белыми скатертями с нежной цветочной вышивкой. И опять гирлянды роз соединяли их, переплетаясь темной зеленью стеблей. Ласточкин, который не был так богат, как «видный деятель металлургической промышленности» Табунцов, сначала судорожно подсчитывал затраты. Но в какой-то момент чуткий Борис Борисович сказал:
– Петя, я понимаю, что вся эта «хохлома», – тут он указал на копию картины Франсуа Буше, яркого представителя стиля рококо, – нужна только Любочке. Ну, дочь-то одна. Я решил не мелочиться!
У Ласточкина отлегло от сердца. Последние подсчеты показали, что послесвадебный баланс может оказаться нулевым.
Меню утверждала сама Зоя Ивановна Табунцова.
– Я не потерплю всякие там «жульены»! – провозгласила она метрдотелю.
Ласточкин, присутствующий при этом, вздохнул. Жюльен ему казался деликатесом. Дома его кормили сытно, но просто. Мясо в бульоне, курица там же, пельмени из пачки. Аверина не была кулинаркой вообще.
– Стол должен быть изысканным! – продолжила Зоя Ивановна – и тут же посыпались элегантные гастрономические термины.
Метрдотель и вызванный на подмогу шеф-повар внимали с почтением. Свадебный банкет обещал быть мероприятием неприлично дорогим, ради этого можно было бы освоить и «сюпрем де воляй а блан», и «фейет де фюр-де-мер».
– Петр Алексеевич, как ты считаешь, «э пинар о бер нуазет» – это не очень сытно, да? Все-таки будут мужчины, они пьют крепкие напитки? – советовалась с Ласточкиным Зоя Ивановна, щеголяя знаниями.
Впрочем, Табунцовы, несмотря на некоторую фанаберию, были людьми милыми и добрыми. Благодаря взятому ими темпу свадьбу можно уже было гулять через три недели после встречи Кости и Любы в качестве жениха и невесты.
– Петр, дети наши, как сказали бы у тебя в оркестре, «не сыгрались», но мы с тобой знаем друг друга сто лет. Так что затягивать не будем, – торопил Табунцов и интересовался: – Что это Маргарита не показывается?
– Она платье шьет себе, костюм Косте ищет, подарки готовит. Да, и гастроли. У нее же небольшой контракт в Испании. В одном из тамошних оркестров. Не волнуйся, на свадьбе ее увидишь! – объяснил Ласточкин.
Его бывшая жена действительно общалась со всеми по телефону и выбралась за это время в Москву только на один день. Потом опять улетела концертировать. Ласточкин даже решил воспользоваться этим обстоятельством, позвонил Маргарите и свысока попенял:
– Слушай, все на мне! Ты бы в Москву уже прилетела! Сын женится все-таки!
– Ах, у меня еще два концерта здесь! Но потом сразу в Москву, на свадебный пир успею! – виновато отвечала Маргарита. Вины, впрочем, особо никакой не чувствуя.
Знаменательный день был солнечным и бодрым. Можно даже сказать, «allegro di molto», то есть «очень бодрым и веселым» был и темп, которому подчинялась вся эта история. Загс, прогулка в лимузинах по Москве, памятная фотография на фоне новодельной краснокирпичной стены в Царицыне и наконец – ресторан. Любочка Табунцова, успешно похудевшая перед свадьбой, была хороша. «Красивую жену мы сыну устроили!» – одобрительно крякнул про себя Ласточкин. «Хорошенькая! Как я раньше не замечал!» – подумал Костя, и уши его подозрительно покраснели. Общение с невестой ограничивалось только частыми и невинными культурными прогулками. Первая брачная ночь обещала быть волнующей.
Посреди этого торжества было только одно обстоятельство, смущающее Ласточкина и Табунцовых. До сих пор не появилась Маргарита Яновна.
– Где твоя мама? – волновалась Любочка.
– Она звонила, только-только самолет приземлился. Вылет задержали. А уехать раньше не могла – концерты же.
– Ах да, конечно! Это так тяжело – работать и жить на две страны, – успокоилась молодая жена.
Маргарита Яновна появилась ровно в тот момент, когда все гости уже расселись за столы, когда стих шепот удивления и восхищения убранством и яствами, когда приглашенный тамада уже привстал, чтобы произнести первые слова. Именно в этом момент распахнулась дверь и в зал вошла Маргарита Яновна. Присутствующие бросили на нее взгляд, да так и не смогли его отвести – вошедшая была красива, словно фея.
Тамада сбился с мысли и, недолго думая, игриво произнес:
– Нас посетила королева соседнего государства?
– Мама! Ты прилетела?! – по-детски воскликнул Костя, и тут все вдруг зашумели и даже захлопали. Табунцов выскочил из-за стола, подбежал к Маргарите Яновне, подал руку и галантно сопроводил к столу.
– Ну наконец-то! Вот, прошу любить и жаловать! – пробасил он на весь зал. – Талантливая скрипачка, изумительная женщина, красавица, мама нашего Кости!
Тут уж захлопали все по-настоящему, по-концертному.
– Марго, я думала, ты вообще не прилетишь! Ласточкин с «этойсамой» явился! – шепнула Зоя Ивановна приятельнице, а теперь еще и сватье.
– Он на меня смотрит?! – словно разведчик, осведомилась Маргарита Яновна у подруги.
– Кто? – не поняла та.
– Ласточкин! – рассердилась Маргарита Яновна.
– А! Да, глаз не сводит! А «этасамая» дергает его за рукав.
– Хорошо, – удовлетворенно улыбнулась мать жениха, – очень хорошо!
– Ты что задумала? – Зоя Ивановна пригляделась к подруге.
– Ничего не задумала. Просто мне надо выглядеть на все «сто».
– Ты выглядишь намного дороже, – съязвила Табунцова, – но вообще-то у нас свадьба!
– Зоя, все нормально, – улыбнулась Маргарита Яновна, взяла бокал с шампанским и поднялась.
– Дорогие дети! – произнесла она звонким молодым голосом. – Дорогие Люба и Костя!
Гости притихли, прислушались и уже через мгновение были увлечены витиеватой трогательной мелодией. Голос Маргариты Яновны звучал так нежно, так переливисто, что можно было подумать, что она не говорит, а выводит скрипичную мелодию. Ласточкин слушал вместе со всеми и ничего не понимал. Он свою бывшую жену не видел почти пятнадцать лет. И теперь перед ним была незнакомая знакомая женщина. Когда она прошла мимо, пахнуло духами, которые он помнил. Когда она улыбнулась, у него запершило в горле. Когда она поцеловала сына и его невесту, Ласточкин полез за платком. Теперь он слушал и гадал, что было такое в жене или что появилось в Маргарите, отчего ему так вдруг стало слезливо, так мягко и так душевно.
– …Петя, передай мне рыбу, – откуда сбоку послышался женский бас. Ласточкин опомнился – Аверина сидела рядом. Светлое с зеленой отделкой платье делало ее сейчас похожей на ротонду из Нескучного сада. Большие ступни Авериной в широких балетках неловко расположились вокруг ножек стула. Ласточкин старался не смотреть на спутницу, проявляя вместе с тем чудеса заботы.
– Тебе какой? Белой? Красной? Может, и той, и другой? А вот еще, смотри, есть салат? Он тоже с рыбой! Давай тебе и салатика положу?