Романов ничего не ответил, не в силах разобраться в собственных чувствах. Он так и не разглядел лица женщины, но решил, что она должна быть очень противной, но на душе стало гораздо спокойнее, когда он узнал, что Лехина жизнь теперь в руках этой мрачной бабы.
Чтобы немного отвлечься, Романов попытался читать книгу в телефоне, но буквы никак не складывались в слова. В полете он умел взять волнение под контроль, но сейчас была совсем другая ситуация. Романову казалось, если он станет психовать, переживать и тревожиться, то все обойдется, а если сразу начнет надеяться на лучшее, то лучшее как раз и не случится.
Они не виделись с Лешей двенадцать лет, с тех пор, как закончили школу. Романов поступил в военное училище, а Леша остался работать на градообразующем предприятии и заочно выучился на инженера. Когда Романов приехал в отпуск, они с другом детства созвонились, договорились встретиться, и, видимо, его номер остался последним в Лешином телефоне, поэтому фельдшер «Скорой» набрал именно его.
Романов взял у отца машину и помчался в больницу. Сидя в приемном, он думал, что надо сообщить родным, но не знал, кому звонить. Его мама, болезненная женщина, ради которой Леша остался в городке, умерла несколько лет назад, с женой друг развелся, а кто у него сейчас, Романов не знал. «Ладно, – решил он, – будем надеяться, Леша скоро придет в себя и сам всех известит».
Время тянулось мучительно медленно, но все же прошел час, а потом и полтора. Устав сидеть, Романов прошелся по коридору, подошел к дежурной сестре и спросил, не надо ли съездить за лекарствами или куда-нибудь еще. Та покачала головой.
Наступало утро, и больница потихоньку оживлялась. Лампы дневного света включили во всю силу, мимо Романова стали ходить люди в медицинской одежде, и ему сделалось неловко за свое бестолковое сидение. Он вдруг сообразил, что операция длится уже почти три часа, и разволновался.
Тут появилась девушка, так экстравагантно одетая, что Романов невольно отвлекся от своих тревог.
Он неважно разбирался в моде, но тут, завороженно глядя на грубые черные «готские» ботинки, короткую юбку странного переливчатого цвета, открывающую длинные стройные ноги, сложную прическу с розовыми прядями и яркий макияж, вынужден был признать, что это все по отдельности, может быть, вульгарно и ужасно, но вместе создает цельный и, что там, весьма притягательный образ.
– На какой еще операции? – воскликнула девушка громко. – Она что, забыла, что выходит сегодня замуж?
Романов навострил уши.
– Нет, это ж ни фига себе поворот! – продолжала девушка. – Прихожу утром ее причесать, так дома никого! Я бегом на работу, и пожалуйста, подтверждаются мои худшие опасения! Что, нельзя было хоть в ночь накануне свадьбы не дергать человека?
– Мы честно всем звонили, но только Тамара Викторовна взяла трубку, – сказала сестра.
– Ну и что теперь делать? Регистрация в одиннадцать!
– Так еще времени полно…
– В Питере!
– Я отвезу, – вмешался Романов, – сейчас половина восьмого, должны успеть.
Смерив его острым взглядом, девушка накинула халат и побежала успокоить Тамару, что все продумано и решено, чтобы невеста спокойно заканчивала операцию.
– Это наш лучший терапевт, – улыбнулась медсестра в ответ на его вопросительный взгляд.
Прошло еще не меньше сорока минут, прежде чем девушка появилась в коридоре вместе с Тамарой Викторовной. За это время Романов успел испереживаться не только за друга, но и за хирурга, как это она опоздает на собственную свадьбу. Он не мог уже сидеть спокойно, мерил шагами коридор, прокладывал в голове наиболее удобный маршрут и мысленно проводил ревизию своего транспортного средства. Слава богу, вчера съездил на заправку, как знал, прямо.
Молодые женщины неслись почти бегом, но, увидав Романова, Тамара Викторовна притормозила.
– За мной, – крикнул он и побежал на улицу, – все расскажете по дороге, время дорого.
– Домой сначала, – экстравагантная девушка прыгнула на переднее сиденье, – не в трениках же ей замуж выходить.
– Все нормально с вашим другом, тьфу-тьфу, – сказала Тамара совсем другим, теплым голосом, – денек побудет в реанимации, а завтра сможете уже навестить его.
– Спасибо.
Не успел он затормозить, как девушки выскочили из машины и скрылись в подъезде. Немножко зная женскую натуру, Романов решил, что успеет вздремнуть, но то ли бессонная ночь дала о себе знать и он уснул мгновенно, то ли девушки оказались собранными и стремительными, только не успел он закрыть глаза, как сразу очнулся от стука входной двери.
Тамара Викторовна бежала, высоко подобрав подол свадебного платья, в туфлях на немыслимо высоком каблуке, а следом за ней, топая своими «гриндерсами» и высоко вскидывая тощие коленки, неслась лучший терапевт города.
Как только они залезли в машину, Романов тронулся.
– Паспорт не забыли? – строго спросил он и вырулил на трассу.
На часы он не смотрел принципиально. Все делается максимально быстро и так, и незачем себя изводить мыслью, что время уходит.
Девчонки завозились сзади, терапевт наводила на невесту красоту, и Романов не удержался, кинул взгляд в зеркало заднего вида так, чтобы увидеть лицо Тамары. Во всей ночной суматохе он так и не успел ее разглядеть.
Спасительница Лехи оказалась совсем молодой женщиной, наверное, его ровесницей или даже моложе, с лучистыми, почти прозрачными серыми глазами в обрамлении густых черных ресниц. «Ого!» – подумал Романов с завистью к жениху.
– Должны успеть, – сказал он как мог убедительно и пошел на обгон.
– Ну вы все же это… Помните, что мы торопимся в загс, а не на кладбище, – фыркнула терапевт немного неразборчиво, потому что держала зубами шпильки.
– Спокойно!
Вскоре стало ясно, что они все же опоздают.
Романов вздохнул, почему-то чувствуя себя кругом виноватым. Он сам еще никогда не женился, но надеялся, что в этом деле тоже царит непунктуальность, и задержка в полчаса не станет критической, а может быть, еще и ждать придется.
– Много народу вы пригласили? – спросил он.
– Нет, церемония скромная, слава богу. Родители жениха, пара его друзей и Наташа, вот и все. Вас тоже приглашаю.
– Спасибо. А почему скромная?
– Ну не знаю… – вздохнула Тамара, а Наташа довольно резко прикрикнула, чтобы Романов следил за дорогой, не отвлекаясь на всякие подробности, и тут же сама и выболтала ему, что подруга встречалась со своим женихом целых три года, прежде чем он созрел для предложения, и что семейка там в принципе хорошая, но слишком уж практичная, а Тамарка просто молодой врач, поэтому денег хватило только на кольца да на платье, а пьянки и свадебные путешествия нормальным людям ни к чему.
– Так и надо, – сказал Романов, не потому, что действительно так думал, а просто поддержать Тамару.
Пока они проталкивались через небольшой заторчик, Наташа успела причесать и накрасить подругу.
Пользуясь короткой остановкой, Романов обернулся на секунду: Тамара выглядела такой обворожительной, что у него захватило дух, и он не сразу вспомнил, куда торопится.
Улыбнувшись ему, Тамара взяла телефон, предупредить жениха об опоздании.
– Да, дорогой, я еду… – говорила она спокойно, но хмурилась, – попробуй уговорить регистратора перенести на час… послушай, ну что мне было делать?.. можно подумать, я хотела прямо идти на эту операцию… да, специально столкнула две машины, чтобы опоздать в загс… ну форс-мажор, что ты хочешь… да, ты прав, не нужно было вообще брать трубку, но лучше опоздать на полчаса, чем весь день себя грызть, что не взяла и человек помер… ладно, не злись…
Кажется, в ответ Тамара не услышала ничего ободряющего, потому что отложила телефон с тяжелым вздохом.
– Ничего, я договорюсь, – пообещал Романов, – тетки меня обычно любят.
Наконец он затормозил у дверей загса, несколько более резко, чем требовалось, чтобы показать, как они торопились.
От стоящей возле дверей небольшой группки людей веяло холодом, и Романову захотелось заслонить Тамару от их высокомерных взглядов, пронизывающих, как лучи смерти.
– Тамара, что ты себе позволяешь? – спросила, выступив вперед, мощная дама с бетонной от лака прической. Легкий шелковый костюм сидел на ней, как броня.
– Это я виноват! – вскричал Романов. – И сейчас же все исправлю! Буквально две минуты, и все будет!
Он бросился внутрь и довольно быстро нашел сотрудницу, которая должна была проводить бракосочетание, и сбивчиво объяснил причину опоздания.
Сотрудница, маленькая черноволосая женщина, поджала губы:
– Хорошо, но что я могу сделать? Вы пропустили назначенное время.
– Так я ж и объясняю, – стал горячиться Романов, – что пропустили не просто так, а по уважительной причине!
– Да? А может, вы все придумали?
– Слушайте, давайте позвоним в больницу, и там подтвердят мои слова! Невеста же доктор, давайте сделаем для нее исключение!
– Она доктор, а я ведущий специалист загса, и я свою работу выполняю! Не мешайте, молодой человек, у меня сейчас регистрация пары, которая соизволила прийти в назначенное время.
– Но послушайте!!! – взревел Романов. – Она тоже могла сегодня ночью сказать «нет», и что? Приехала бы вовремя, но человек бы умер!
– Кто вам что по ночам говорит, это ваше личное дело. Все, идите, не заставляйте меня охрану вызывать.
В отчаянии он выбежал на улицу, лихорадочно думая, что можно предпринять. Позвонить отцу, чтобы быстренько договорился в местном загсе, и рвануть туда? Четверых он возьмет на борт, а остальным закажет такси…
На улице не оказалось никого, кроме Тамары и Наташи. Девушки сидели на низкой скамейке.
– А все, уже не надо, – сказала Тамара скучным голосом, – спасибо вам за все.
– Жених свалил, – ответила Наташа на его изумленный взгляд, – сказал, что так даже лучше. Что женщина, опоздавшая на собственную свадьбу ради какой-то вонючей операции, никогда не сможет стать хорошей женой. Раз так любит работать, пусть Гиппократу дает!