Анатолий отозвался виновато:
– Я на отбор не ездил.
– Это как? – удивился бывший зэк.
– Просто позвонили и позвали.
– Прямо сразу участвовать? – опешил собеседник.
– Ну, не прямо сразу. Сначала сказали: мы с канала «Просто the best», у нас к вам интересное предложение. Встретились в кафе. Анастасия была и еще один дядька, я так понял, продюсер.
– Как фамилия? – строго спросил Дима.
– Клычко там какой-то.
– Клычко-Желяев? Специально приходил тебя уговаривать?!
– Не специально. Они сказали, что в Новосибирске проездом.
– Ну и чего?
– Да ничего. Заказали салат. Рассказали про шоу. Пару вопросов задали, я ответил. А через полтора месяца позвонили, сказали – берут. И билеты прислали в Москву.
– Фига себе! Нас и психологи мучили, и редакторы, а потом еще комиссия отборочная. А тебя вот так, за салатом?! – возмущенно воскликнул Александр.
– Ну да.
– Ты, что ли, звезда какая-то? – с интересом спросил Полуянов.
– Да брось, – смутился Анатолий.
Надя – коньяк-нектар ее зацепил – игриво улыбнулась:
– Толя, с вашей внешностью вы обязательно должны играть на сцене.
– Где ты, правда, работаешь? – не отставал журналист.
– Надя угадала, – смущенно улыбнулся тот. – Я в нашем драматическом театре служу. Но во втором составе, про Гамлета не мечтаю даже. – Потом Анатолий оживился: – А еще барменом работаю. Когда спектаклей нет.
– Может быть, вы какой-то блогер знаменитый? – предположила Митрофанова.
– Нет. Пара сотен подписчиков.
– А за что тебя тогда взяли? – строго спросил Дмитрий.
– Сказали, кто-то из редакторов меня на сцене увидел. Понравилось, как держусь. Ну, и внешность фотогеничная.
– Какой ты там фотогеничный! Полстраны таких, – обиженно буркнул Саша.
Полуянов тоже не поверил:
– И главный редактор с продюсером прямо в Новосибирск к тебе явились? Только потому, что ты красиво сказал: «Кушать подано»?
– Они были у нас проездом, я уже сказал! – рассердился Анатолий. – И «кушать подано» я не говорю.
– Что вы пристали к человеку? – защитила красавчика Митрофанова. – Он красивый и смелый. И потом, Дим, нас ведь тоже взяли без всякого конкурса.
– Значит, и вы блатные! Вот везет же людям! – окончательно расстроился Саша. – А мы на дорогу потратились, в Москве кучу денег оставили, а в итоге еще и на всю страну опозорились!
– Но ты как хочешь – мириться или разойтись? – поинтересовался Анатолий.
– Да привык я к ней уже, – растерянно отозвался Саша. – А диссертация – да и пес с ней. Без нее лучше даже.
– Тогда бери у Жеки джип и езжай в Шибаево за цветами, – посоветовал Полуянов.
– Да нас все равно выгонят, – тоскливо отозвался Александр. – Оба мы вруны получились.
– Брось. За тебя все бабы страны будут эсэмэски слать! – улыбнулся Полуянов. – У нас заключенных любят, исторически повелось. Еще и на первое место выйдешь.
Саша налил себе новые полстакана. Объявил тост:
– Давайте! Чтоб больше никаких скелетов! Ни в шкафу, нигде.
– Ой, да! – поддержала Надежда. – Я так устала от этих разоблачений…
– Ещё четверых измучить должны, – напомнил Александр.
– Хоть бы перерыв объявили! – воздела руки к небу Митрофанова. – Небо, помоги мне!
– Бесполезно. Боги телевизионщикам не указ, – усмехнулся Полуянов.
Однако тем же вечером в общем чате программы появилось сообщение:
«Скелет в шкафу» временно не снимаем. Завтра будет новый конкурс. На свежем воздухе».
В Шибаеве Федор Степанович остановился передохнуть. У продуктового магазина наблюдался аншлаг: трактор, древний «ЗИЛ-130», мотоцикл и даже квадроцикл (сиденье ввиду сырой погоды заботливо укутано целлофаном).
Оживленный разговор – едва в торговом зале завидели чужака – мигом затух. Продавщица с кустистыми бровями и полоской усиков над верхней губой сурово прищурилась:
– Ты кто?
Федор Матвеевич отрекомендовался:
– Из Грибовска я. Врач.
– Так это мозгоправ! – возликовал тощий мужичонка. – Вспомнил! Мы к нему зятя возили с белой горячкой.
– Ну, тогда пусть, – подобрела продавщица. – А то я уж испугалась – опять пожарный или с налоговой.
– А к нам чего? – жадно поинтересовалась старушонка в платке. – Вызвали? Запил, что ли, кто опять?
– Нет. Я в Селютино еду, – не стал скрывать своих планов Федор Матвеевич.
– Иди ты! – разгорячилась бабка. – Там, что ли, крыша поехала у кого?
– Нет. Просто посмотреть хочу. Никогда не видел, как передачи снимают.
– Мы поехали однажды, – важно изрек румяный, пузатый, в кирзачах мужичок. – И что получили? Да хрен собачий. Деревня пустая, один Петька, дурачок их местный, на околице курит. А вся толпа на съемках. В па-виль-ене снимают.
– А попроситься посмотреть нельзя? – спросил доктор.
– Хрена! Не пускают никого просто так. Один раз только к нам приезжали, в массовку звали. Народ чуть не передрался, а они только семь человек отобрали. А теперь и совсем без зрителей снимают.
– Но они ведь не всегда в павильоне?
– Не всегда. Но тебе-то своих планов не скажут!
– А на «Москвиче» доеду я до Селютина?
– Усиленный?
– Нет.
– Тогда ни в жисть.
Федор Матвеевич подумал и обратился к пузатому:
– Сколько за вездеход свой хочешь?
– Купить? – оживился мужичок.
– В аренду. На пару дней.
– У тебя денег не хватит.
– Почему?
– Амортизация. В страховой полис не вписан. Пять косарей, короче.
Федор Степанович внутренне крякнул, но безропотно извлек оранжевую бумажку. К Новому году откладывал жене на подарок.
Купчина ловко выхватил деньги:
– И за топливо штуку.
– Ну, это вообще грабеж!
– Тогда приезжай в следующий раз со своей канистрой. Заправка под Грибовском.
– Наглые вы, шибаевские, – вздохнул доктор.
Кроме тысячи, в кармане только мелочь бренчала. Если никто в гости не позовет, хоть с голоду помирай.
Сделку скрепили рукопожатием. Федор Матвеевич извлек из багажника «Москвича» рабочий ватник, жалкие несколько бутербродов, термос с чаем.
Он спешил добраться в Селютино до темноты, потому стартанул резво, на прощанье не оглянулся. И не увидел, как толстопузый отошел подальше от магазинных дверей, достал телефон и, сверяясь с бумажкой, принялся набирать номер.
Телефонный звонок от него прозвучал в палатке. Защитного цвета, присыпанная листвой и лапником, та была еле различима на заросшей со всех сторон елями полянке. Но связь оказалась отличная, без шипенья и хрипов.
– Что? – отозвался голос с восточным акцентом.
– Местный к вам едет.
– Кто?
– Доктор из Грибовска. Психиатр, – услужливо доложил толстяк.
– Зачем?
– Сказал, на съемки смотреть.
– Для чего психиатру съемки?
– Не знаю.
Дальнейшей реакции не последовало – трубку просто бросили.
– Чертов горец! – ругнулся шибаевский.
Но приходилось терпеть – платили ему щедро.
Наутро Надю разбудили звуки пионерского горна.
Не просыпаясь, девушка нырнула головой под подушку. Хотя и коньяк – то бишь нектар – пила, а в глазах кололо, во рту было сухо. И просыпаться совсем не хотелось.
Труба продолжала наигрывать что-то духоподъемное и очень громкое.
– Совсем одурели, – простонал Полуянов.
Выполз из постели. Подошел к окну, распахнул.
«Пионерская зорька» стала совсем душераздирающей.
– Во дают! – расхохотался журналист. – Репродукторы включили на столбах! Я думал, это старые. Давно не работают. Пробуждайся, подруга. Не успокоятся теперь. Что-то опять затеяли.
Горн наконец утих. Но вместо него раздался прокуренный, бодрый, усиленный мегафоном голос Анастасии:
– Дамы и господа, доброе утро! Московское время восемь часов, погода в Селютино хорошая – плюс два градуса. Сегодня у нас по программе активность на свежем воздухе. Пожалуйста, наденьте спортивные костюмы, возьмите с собой кроссовки и выходите. Через полчаса всех ждем у околицы.
– А кофе попить? Вот извращенцы! – возмутился Полуянов.
Надя пулей вылетела из постели:
– Успеем, Димусик!
Включила газ, поставила воду, сама ринулась к умывальнику.
Полуянов зевнул:
– Вот в тебе энергии! А я чего-то не в форме.
– Еще бы! Столько самогонки в себя влить!
Он кашлянул:
– Блин, еще и горло дерет.
Митрофанова – она, уже в спортивном костюме, мчалась резать колбасу – резко изменила курс. Вытащила из шифоньера аптечку, строго спросила:
– Глотать больно?
– Да нет. Першит просто.
– Тогда сосалки пока. А вечером посмотрим, – перебросила Диме облатку таблеток.
У Димы еще и коленки крутило, но жаловаться Наде не стал. Начнет сейчас ахать, градусник совать. Лучше парацетамола глотнуть украдкой. Дома-то все равно не останешься.
«Может, меня Шибаев черной оспой заразил?» – усмехнулся про себя.
И еле удержался, чтобы не рассмеяться от глупейшей гипотезы.
Как ни пытался гнать, а в Селютино прибыл Федор Матвеевич уже по темноте. Заглушил вездеход-рычалку, с интересом осмотрелся. Домишки подновленные, фонари новые. Вышка сотовой связи. Урны – в деревне-то!
Время не самое позднее – десять вечера, но на улицах пустота. В окошке мелькнула женская голова, но штора мгновенно задернулась. Новый человек никого не заинтересовал.
Стучать во все дома подряд, проситься на постой?
По счастью, первый встречный прохожий оказался «правильным». Кирзачи, ватник, чесночный запашок.
Прищурился на гостя:
– Ты кто?
– Доктор. Из Грибовска.
– На вызов, что ли?
– Нет. Поглазеть.
– А жить где будешь?
– Не знаю пока.
Дядька хитро прищурился:
– Тогда бартер. Я тебе ночлег, а ты мне грыжу вправишь.
Хирургией – даже столь примитивной – Федор Матвеевич не занимался сроду. Но дело явно нехитрое, да и ноче