янов, – а ты пересядешь за руль и поедешь в Селютино. Медленно. Аккуратно.
– Но я не могу отпустить ее! – возмутился Артур. – Вдруг она очнется?
– Ты поедешь в Селютино, – повторил Дима. – Там есть врач. Скоро туда прилетит вертолет. Кристине помогут. Обязательно.
Артур поежился, пробормотал:
– Холодно что-то.
Щеки его налились багрянцем, зубы постукивали.
«Сейчас и этот еще в аварию попадет».
Но иного выхода Дима не видел. Развернулся. Вышел из машины. Помог Артуру забраться на место водителя. Кристину оставили на заднем сиденье, положили ей под голову свернутую куртку. На прекрасном бледном лице наливались ядовитым соком красные точечки сыпи. «Может, тебе и лучше умереть», – подумал Дима.
Сказал спортсмену:
– Кристине очень важно, чтобы ты ехал медленно, плавно. Скорость – не больше двадцати в час, понял?
– А ты? – жалобно спросил Артур.
– Останусь здесь, – отрезал Дима. Хлопнул парня по плечу: – Сконцентрируйся. Я в тебя верю. Ты справишься.
Он прислушался – где-то, пока еще далеко, надсадно подвывал двигатель.
Артур тоже услышал, спросил с надеждой:
– Может, это врачи?
– Нет.
– Кто тогда это едет?
– Надя и Алла. За мной.
Спортсмен не проявил к полученной информации ни малейшего интереса. Упрямо повторил:
– Мне нужны врачи.
– Они уже летят. На вертолете, – повторил Полуянов. – Помогут Кристине, помогут тебе.
– Если Кристи умрет, я тоже сдохну, – убежденно заявил Артур.
И бережно тронул машину с места.
Дима подождал, пока тормозные огни исчезнут за поворотом. С облегчением выдохнул. Поспешил к аварийному джипу.
– Куда ты делся? – с новой силой заскулил Глеб. – Вытащи меня отсюда!
Полуянов открыл багажник. Клычко-Желяев оказался ответственным человеком – тут имелась и аптечка, и большая сумка с инструментами, и даже лопата. Вытаскивать пострадавших со сдавлениями, Дима знал, тоже целая наука. Он подцепил монтировкой, разблокировал дверь.
Глеб дернулся было к свободе, но мигом исказился лицом, прохрипел:
– Ногу… вытащить не могу.
Дима включил телефонный фонарик, с огромным трудом сдвинул сработавшую подушку безопасности, нырнул в салон. Внутренняя обшивка двери от удара треснула, и конечность осветителя каким-то невероятным образом попала в щель с острыми краями. Неприятно, но куда лучше, чем застрять в покореженном металле. За несколько ударов монтировкой Дима освободил страдальца. Тот попытался вылезти, но застонал ещё громче.
– Чего?
– Хрен знает. Больно очень!
Капризный младенчик. Себя любит, на остальных плевать. Бог, видно, увидел. Остановил. Не позволил гаденышу доехать и заразить весь город.
Помогать Глебу вылезать Дима не стал.
Устало сел рядом с пострадавшим джипом. Куртку он положил под голову Кристине, но холодно не было. Наоборот, что-то вроде благости снизошло. И гордости: он все урегулировал. Эпидемии в Грибовске не будет.
«А я сам? А Надька?»
Прислушался к организму. Работает как часы. Только руки слегка подрагивают.
«Но если у Нади будет лицо, как у Петельской?»
Дима вздрогнул.
Будем надеяться – Всевышний не допустит.
По тому, сколь аккуратно и неуверенно тащился «уазик», можно было сразу догадаться: за рулем девушка.
Глеб наконец выбрался из машины. Стоял на четвереньках. Охал. Матерился. Жаловался:
– Нога как в огне.
Полуянов подошел, взглянул мельком: всего лишь ссадина. Большая по площади, но совсем не глубокая. А вот сыпь на лице осветителя ярко пунцовела даже в бледном свете луны.
Спасительницы наконец припарковались. Выскочили из машины, Надя первым делом кинулась к Диме, обняла, выдохнула счастливо:
– Живой!
Он тревожно всмотрелся в лицо подруги. Ясные влюбленные глаза. Легкий румянец.
– Ты не болеешь? – уточнил.
– Пока все хорошо.
– У нас и будет все хорошо.
Подошла Алла, вздохнула:
– А меня зацепило, похоже. Спину тянет. Суставы ломит.
– Хватит трепаться! – взвыл Глеб. – Везите меня к врачам быстро!
Полуянов повернулся к нему спиной. Отвел девушек, кратко объяснил, что случилось.
– Бедный Артур! – вздохнула сердобольная Митрофанова.
– Бедная я, – буркнула Алла. В сердцах добавила: – Вот чего меня сюда понесло? Так и умру фальшивой невестой.
– Ты не умрешь, – заверил Дима.
– А до меня наконец дошло! – триумфально произнесла Надя.
– Что?
– Почему вне конкурса прошли только две пары. Мы и Алла с Толиком.
– Ну?
– Ты до сих пор не понял, что нас объединяет?
– Бли-ин, – выдохнул Дима.
В стремительном течении событий он действительно не обратил внимания на очевидное.
В окружении обеих пар имелись те, кто был связан с черной оспой.
– То есть меня взяли, – произнес задумчиво, – не ради статей в «Молодежных вестях», а потому что мама когда-то в инфекционке работала?! А Толика – потому что его невеста ездила в эту экспедицию?! Но про меня ведь – все вранье. Постановка.
– Вот ее и использовали – на разогрев настоящей темы, – усмехнулась Надя. – Понял, господин журналист? Похоже, здесь целый заговор. Одна большая красивая история. Которую готовили старательно и долго.
– Митрофанова! Ты чрезвычайно мудра.
– Послушайте, ребята, – вмешалась Алла. – Мне холодно. Глеб скулит. Поехали обратно, а? Потом поговорите.
Тратить время на сон Артем не мог и сейчас, в три часа утра. Хотя отчаянно клевал носом. Громкая музыка, крепкий кофе, бодрящий холод из открытого окна – не помогало больше ничего. Только прыжки на буграх-ямах и не давали окончательно съехать в царство Морфея. Еще и пейзаж тоскливый – ни огонька, ни единой встречной машины, бесконечный, лысенький, темно-серый лес.
И вдруг на обочине увидал махину. Сначала спросонья показалось – это большой черный слон. Отчаянно заморгал, пригляделся, увидел: на боку лежит громадина-джип, стекла выбиты, в салоне белеют сработавшие подушки безопасности.
Артем затормозил. По тишине кругом сразу понял: помогать здесь некому. Схватил с пассажирского сиденья фотоаппарат. Обошел автомобиль, быстро нащелкал серию снимков. Сел за руль, погнал дальше. По пути ломал голову: что случилось с теми, кто был в машине? И что ждет его самого в зловещей деревне Селютино?
Пока спешно собирался, безостановочно гнал, план сделать эксклюзив из эпицентра катастрофы представлялся логичным и стройным. Однако сейчас, когда голова отчаянно болела, Артем начал думать о предметах бренных. Лайки с перепостами – это, конечно, гуд. Но не слишком ли дорогая цена за репутацию бесстрашного парня?
Он малодушно подумал: «Может, назад?»
И мигом себя окоротил: «Ерунда. Сейчас антибиотики какого-то немыслимого по счету поколения. Оспа перед ними ничто. А блог мой на вершину мирового топа взлетит».
Но если бы на подъезде к Селютину его остановил военный кордон, не расстроился бы. И обходными путями прорываться к деревне не стал.
Клычко-Желяев отлично знал: операторы редко вникают в суть того, что снимают. У них в голове другое: чтобы картинка красивая, брак не проскочил. А о чем там на площадке говорят, их вообще не волнует. Особенно хороши те, кто в горячих точках побывал. Тем вбили накрепко: пусть убивают, все равно обязан снимать.
Когда набирал команду, на зарплату операторам не скупился, пригласил самых лучших. Поэтому, хотя и произошел сегодня на площадке явный форс-мажор – паника, ведущая бросилась прочь, – съемки продолжались.
Как только он сам взял в руки микрофон, операторы спокойно взяли в кадр и его. Так что материал на спецвыпуск все равно имелся.
Правда, монтировать оказалось некому. Едва съемочная группа осознала, что имеет дело не с постановкой, а с реальной угрозой, коллектив охватила настоящая истерия. К продюсеру беспрерывно ломились, дергали, требовали. Врачей. Немедленной эвакуации. Сказать, что это неправда.
Шеф-редактор – в противовес коллективу – с ним вовсе не разговаривала. Только выплюнула:
– Вы-то знали!..
Он попытался объяснить, что тоже не знал. Что просто быстро сориентировался. Не мог позволить, чтобы подобная бомба ушла в песок и не взорвалась. Потому и перехватил инициативу. Знал, что операторы съемку не остановят. И сам вышел под камеры вместо струсившей ведущей.
Анастасия спорить не стала. Посмотрела на него блестящими воспаленными глазами. Махнула рукой и ушла в свой домик, заперлась. Предоставила ему орать на паникеров и вразумлять тех, кто готов был слушать.
Но таковых оказалось немного. А уж заставить кого-то работать оказалось совсем нереально. Народ пил, плакал, публиковал жалобные, гневные, беспечные посты.
Клычко-Желяев быстро понял, что помощников не найдет. К счастью, когда-то поставил себе цель досконально изучить процесс производства телепередач. Поэтому забрал все исходники сегодняшней программы, уединился перед компьютером и включил монтажную программу Finale Cut.
Закончил к шести утра. Никакими вертолетами, десантами из врачей пока даже не пахло. С улицы доносились пьяные крики.
Он подошел к окну и только сейчас заметил: его машины перед штабной избой нет. Угнали. Дело нехитрое. Ключи он, беспечный творческий человек, на переднем сиденье бросил. Вот растяпа!
Впрочем, джип все равно застрахован и тратить время на следствие продюсер не стал. Вернулся к монитору. Прогнал на быстром просмотре материал. Убедился, что забойность темы перевешивает огрехи не слишком умелого монтажа.
Он прошел в ПТС и отослал спецвыпуск в Москву.
Утреннюю программу с новостями, анекдотами, знаменитостями, происшествиями, погодой и спортом на его канале включал, по данным статистики, каждый восьмой россиянин. Клычко-Желяев не сомневался, что «Свадьбу навылет» сегодня посмотрит больше.
Глеба было решено поместить в домике Аллы.