— Здравствуйте, — плюхнулась я, удерживая Вспышку на коленях. — Чем обязана?
— Слышал, что леди Ревэйн стало лучше, — подозрительно щурился дознаватель. — Вас можно поздравить?
— Лучше поздравлять ее, — хмыкнула я, — и вас. Это же на вашей территории несчастье произошло.
— Что? — подорвался Бьерн в гневе. — Вы, что, обвиняете меня в отравлении?
— Не в отравлении, господин, — я скромно потупила взгляд, — в недостаточном усердии.
— Не вам судить о моих действиях, — злобно фыркнул чиновник. — Этого никто не мог предполагать.
Ну да, соберем в кучу властных, избалованных девиц, заставим соревноваться за дорогой приз, и этого никто не мог предполагать. Пусть переубивают друг дружку. Это же так весело, по пять отборов в году устраивать.
— А меня-то зачем позвали? — недоумевала я.
— Да я все думаю, такая симпатичная, — кривился Лаулес, противореча сам себе. Я, видно, никаких добрых чувств в нем не вызываю, — такая одаренная, с редким даром ведьма и... служанка.
— Не все родились у знатных родителей, — пожала плечами я. — Работать бы некому было.
— И сразу догадались, что за яд. Вылечили... — продолжал упираться дознаватель.
— А надо было стоять столбом и ждать лекаря? — отвечала флегматично, примерно понимая, куда он клонит.
Заметка на будущее: свергнуть весь орган дознания при первой же открывшейся возможности. Не дело, когда на тебя вешают их косяки. Навешивать за косяки по отравлению могла только я.
Не выдержав моего спокойствия, мужчина буквально зарычал:
— Где вы были в тот день? Чем занимались?
Расследование пошло куда-то ни туда, раз он доколебался до меня. Вот только я везде сопровождала Катрину. В чем его и заверила. Но увы, Лаулес об этом не помнил.
— Кто может подтвердить? — встал он, нависая надо мной.
Полагал, что это подействует, и я заробею. Про игру в плохого полицейского он слышал, но... Я хуже.
— Ему крышка, — пророкотала Вспышка. — Как он смеет обвинять нас в том, что мы бы сделали лучше всех и точно не спалились?
От ответа и Лаулесу, и фамильяру меня спасла распахнувшаяся дверь.
— Бьерн, — вошел в кабинет дознавателя глава тайной канцелярии, — мне донесли, что ты допрашиваешь ведьму.
Бедняга-дознаватель побледнел.
— Да это я так, Ройс, — начал он оправдываться. — Ты был занят, а она... она... Ты и сам в курсе, что эта ведьма чересчур нагловатая. Это все уловки ее, чтобы казаться милой.
Тут я поперхнулась. Милой? Он сказал милой? Да за всю жизнь в Эльхалии я никогда не пыталась показаться милой. Взбалмошной? Да. Хамоватой? Да. Двинутой? Определенно, да.
У ведьм своеобразная слава, и я ее подтверждаю.
— Оставь ее, Бьерн, — господин Воккер мотнул головой, будто бы указывал, чтобы я исчезла. — Лавли ни при чем. Весь отбор, следующий обед она была при леди Ревэйн.
— Почему ты так уверен? — не сдавался мужчина.
— Потому что я умею сопоставлять факты и читать досье? — скептично произнес глава тайной канцелярии. — Это и твоя работа, кстати. Лавли, вам надо вслух приказ отдать? Уходите!
Будь моя воля, я бы осталась. Люблю, когда отчитывают не меня, но действовать на нервы господину Воккеру поостереглась.
И хорошо, что не осталась. За стеной нервно выхаживал Никлас. При виде меня он упал на колени, благо больше никого в коридоре и не было.
— Лавли, ты должна ее спасти! — взмолился он.
— Ее, это кого? — почесала я затылок. — Что случилось?
— У нее слабость и насморк, Лавли, — едва не разрыдался мой друг. — Что бы это могло значить?
— Что она слабак и сопляк? — Предположила я, — но если будет больше подробностей я, так и быть, тебе помогу.
— Лавли, это не смешно, — поднялся с ног Никлас. — Девушка может умереть.
— Тогда не медли, объясняй скорее, — поторопила его я. — Мы со Вспышкой впечатлительные. В ноги надо падать, когда ты с конкретным предложением приходишь.
— Я и пришел, — друг устало потер переносицу. — Спаси Алиеру.
Ага, вот и раскрылась глупая тайна, в кого влюблен молодой дознаватель. В наследницу рода Киран. И на что рассчитывает? Он хоть и взобрался по карьерной лестнице, но ему ступенек двадцать не хватает, чтобы считаться выгодным женихом.
— Что с ней? Не говори, что новый яд, — я поморщилась. — Я бы его учуяла.
— Он не новый, он старый, — повторил за мной господин Верди. — Тот же сок борщевика.
— Это как? — заерзала Вспышка. — Ведь всю одежду, все белье, все проверили и отобрали. И леди Алиеру проверяли...
— У нее есть одно заболевание, — поник он, — оно неизвестно в Эльхалии, но, например, в Терралии или Сенебрисе его лечат.
Я почти догадалась, о чем ведется речь, но мой фамильяр не обладала настолько обширными познаниями. Пересев на плечо парня, она укусила его.
— Ай, ты что? — ошеломленно завопил дознаватель.
— Это она тебя мало, — скривилась я. — Не знаешь, что будет со слугами, которые заигрывают с участницами отбора? Никлас, тебя же прикончат?
Взывала к его совести, но тщетно. Парень меня не слышал.
— А ты знаешь, что будет с теми, кто дерзит главному дознавателю и главе тайной канцелярии? Они, так-то, тоже долго не живут.
— Но это я, а это ты, — развела я руками.
— И какая между нами разница? — щурился он.
Как минимум, в размере груди, но сдается мне, что Никлас этот фактор ошибочно недооценивает.
Мы вышли на улицу, возвращались в женское крыло, и я попросила его по пути объяснить, что от меня требуется.
— Алиера, нехотя, это в ней помутнение говорит, — выгораживал невесту как мог юноша, — стащила одеяния твоей госпожи.
— И что? — я размышляла.
— Украла, забрала, обманула, — закончил он, сверкая глазами. — Теперь она без сознания, ее служанка прыгает вокруг нее.
— А ты почему в курсе?
— Заходил проведать, прикинувшись посыльным, — съежился молодой мужчина. — Девушка без сознания, руки у нее покраснели...
— Вызвал бы господина Воккера.
— Да? — наорал на меня Никлас. — Чтобы тот тоже узнал, что у леди Киран клептомания? Кто захочет себе подобную королеву? Да ее дни на отборе будут сочтены.
Теперь я смотрела на друга иным взглядом. Он не просто втюрился в девушку, он был отчаянно и безответно влюблен. Вот идиот.
Ох, день отвратительный, сначала Лаулес, теперь Никлас. Я будто колдуна нахрен послала, а он меня проклял.
Но, так и быть, помогу.
— Веди к ней, — корчилась я, удерживая в себе миллион подколок. — Я, конечно, не хочу ничего сказать...
— Но ты скажешь, — знал мою натуру мужчина.
— Но я скажу, — выдохнула я. — Верди, ты сказочный придурок. Тебе не говорили?
— Господин Лаулес не забывает это утверждать.
— Его ты можешь не слушать, — заверила друга. — У него собственные ментальные проблемы.
— И он? — обомлел господин Верди. — Его ты тоже способна вылечить?
— Не, — я подняла ладонь, — его спасет только...
— Только что?
— Чтение, говорят, помогает. Задачки там всякие, — придумывала я, — но это уже не моя забота.
Наконец, мы подошли к покоям под созвездием Льва. Никлас замолк, посчитав, что он свою задачу завершил, а вот моя лишь начиналась.
Створка открылась, но не до конца. В образовавшемся проеме мелькнул длинный нос Эдмунды.
— Чего тебе? — меня она сразу признала.
Я предпочла не ходить вокруг да около.
— Ходит сплетня, что твоей госпоже плохо, — удержала я дверь, — разреши мне войти и осмотреть ее.
— Вот еще, — возмутилась служанка. — С чего бы? Ты служишь леди Ревэйн, за ней недосмотрела, меня хочешь под казнь подвести? Леди Киран здорова!
— Ты уверена?
Разговаривали мы громко, моя Катрина бы точно отправилась посмотреть, с кем спорит служанка, девица любопытная в силу ее возраста, а Алиера молчит? Там ведь разума, как у пчелки в тушке.
— Уверена, — фыркнула разозлившаяся Эдмунда. — Уходите, пока я не призвала стражников.
Она не постеснялась, хлопнула, и я воскликнула от боли, выдергивая руку. Надо запомнить, что мое лицо не очень-то устрашает служанок.
— Что такое? — выступил вперед дознаватель. — Почему тебя не впустили?
— Мы сделали что могли, — расходилась Вспышка, — пойдем спать.
Но я заартачилась. Я не прощаю, когда мне грубят, и я злюсь, если люди проявляют тупость.
Посмотрев на фамильяра, на Никласа, потом посмотрев на дверь и представив, кого бы Эдмунда точно впустила, я кошмарно улыбнулась. То то друг и летучая мышь попятились.
— Раздевайся, — объявила дознавателю Верди, потянув его за ворот пиджака.
— Разде-что? — обомлел он.
— Раздевайся, конечно, — радостно сообщила ему. — Толку от тебя никакого, но Эдмунда не имеет права отказаться и впустит. — Заплетала у себя на голове пучок, чтобы скрыть волосы. — Давай, давай, не стесняйся.
— Лавли, — приглушенно ответил молодой маг. — Меня за такое могут уволить.
— Ну, тогда выбирай, — готово закивала я. — Или я буду орать, что леди Киран плохо, и там без труда догадаются, почему ей плохо. И ее клептоманию не спрячем, или ты сдаешь одежду, и я переодеваюсь.
— А что будет с леди Киран, если кто-то заметит, что вблизи ее покоев полуголый стражник? — верещал шепотом мужчина.
— Тогда они рассудят, что некоторое время назад, — икнула я, — леди Киран было очень хорошо.
Уговаривался Никлас плохо, но под моим напором никто не в силах устоять. На пол полетела его рубашка, штаны, пиджак...
— Трусы, надеюсь, тебе отдавать не надо, — взмолился он.
— Если хочешь, то я не против, — оценивала мощную фигуру друга.
Эх, красавец. Все восемь кубиков выстроились, ладонь тянется ощупать. Прямо страшно оставлять его вблизи покоев других девиц. Голый мужик — он как добыча для местной хищной фауны.
— Можешь платье мое надеть, — предложила я, чувствуя, как парень стесняется. — Прикроешь стратегически важное.
— Я в твое платье не влезу, — яростно отказался он.
Ну, я сделала все, что могла. В полемику не вступала. Сдается мне, ему позорнее нацепить девчачье, проще лишиться головы, если его кто-то заметит. Кто я такая, чтобы осуждать чужие предубеждения?