– Фланель – это же что-то для пижам?
– Ты путаешь с байкой. И потом фланель бывает разной.
– Ладно, ты мне все подробно объяснишь. Теперь трикотаж. Мы вяжем сами?
– Настя, мы сами шьем из трикотажного полотна.
– А я думала…
– Нет, слава богу, с тех времен, когда англичане сами себе брюки вязали, утекло много воды.
– Понятно. С юбками все понятно. Можно считать, что юбки вопрос решенный. Отберем самые интересные.
– Слушай, давай и брюки так покажем. В темном зале с направленным светом. Через одного – юбка, брюки. Как думаешь? – Лида стала откладывать в сторону эскизы брюк.
– Да, брюки, шагающие сами по себе в темноте будут еще лучше смотреться.
– Вот-вот! Значит, и с брюками решили.
– Теперь у нас повседневная одежда.
– Стиль «cashual», так сказать. – Лида положила сверху новые листы с рисунками. Здесь можно несколько трикотажных комплектов.
– Пяти хватит?
– Вполне. Потом брюки полуспортивного кроя. Куртки легкие, кардиганы. Каждый вид будет представлен пятью экземплярами.
– Вполне хватит. Потому что у нас еще верхняя одежда.
– Настя, тут я развернулась. Тренчи, дафлкоты, бушлаты, накидки, пелерины, плащи обычные. Пальто классические.
– Нда, много! – воскликнула я.
– Настя, это очень выигрышная штука – верхняя одежда.
– Лида, слушай, а английский стиль – что это? В двух словах?
– Ты что? Ты же сама предложила, сама нарисовала такую ясную картинку, а теперь спрашиваешь?
– Я представляю это так, как очень многие представляют. И эти мои впечатления – они из художественных книг больше. Но ты вот профессионал. С твоей точки зрения, в чем суть?
– В удобстве и лаконичности. Но главное, лаконизм. Отсутствие украшательств. Англичанки даже сейчас не носят украшения. Не принято. Только нитка жемчуга, серьги небольшие, кулон на цепочке. И заметь, что-то одно из мною перечисленных украшений. Только одно! Никаких «елочных игрушек», которые очень популярны в Италии и Испании.
– Ну, там юг, море, апельсины… Это неудивительно.
– И знаешь, что мне нравится в английской моде?
– Что?
– Традиции. Они их чтут. Они носят с удобством и шиком все, что носили их деды и прадеды. А если они что-то изобретают, то уже навеки. Потому что это очень удобно и прочно.
– И сукно у них отличное. Это я читала.
– Да, сукно у них отличное было уже в шестнадцатом веке.
– Так, на чем мы остановились?
– На верхней одежде. Думаю, по две модели на каждый вид.
– Идет. Больше не надо, и так всего уже много. Вечерние бальные платья будут?
– Слушай, Настя, я думаю, что вечерних платьев надо сделать штук десять. Чтобы весь подиум был в манекенщицах. Они продефилируют. Потом остановятся. Потом им бы откуда-нибудь взять зонты и раскрыть над собой. Ну, типа, лондонская погода. Хорошо бы дождик сообразить мелкий над подиумом.
– Лида, уйми фантазию. Она денег стоит.
– Верно, но идея тоже ничего.
– Свадебное платье будет?
– Есть, – Лида улыбнулась. – Настя, я его уже нарисовала. И оно такое прекрасное! Меня прямо распирает от гордости.
– Ну, покажи быстрее!
– Вот. – Лида протянула мне эскиз, который был сделан на темно-синей плотной бумаге. Платье было изумительное. Я это поняла сразу. Оно неуловимо повторяло все исторические платья, которые мы видели в кино. Но Лида за основу взяла не ту моду, которая пришла в Англию из Испании и которая делала фигуру громоздкой. Лида отвергла этот символ эпохи – воротник под названием «фрез», а также множество деталей, украшавших костюм. Лида использовала тот староанглийский женский наряд, где тонкое гладкое полотно соседствовало с тщательно подобранной фактурной тканью, и это сочетание и составляло суть наряда. Лида отвергла богатые меховые воротники-стойки, меховые шали, тяжелый бархат. Она за основу взяла чуть строгий, но при этом очень сексуальный женский наряд времен благородного разбойника Робин Гуда. Ее свадебное платье состояло из двух частей – из целомудренного тонкого платья из белого батиста и широкого, с длинным рукавом, чуть поблескивающего шелкового верхнего платья. Общий тон был сливочно-белый.
– Как ты это нарисовала. Даже фактура ткани понятна!
– Масляной пастелью. Сестра, вот тебе задача номер один – найди мне для верхнего платья китайский шелк в еле заметную сливочно-белую клетку. Именно шелк. Он тонкий, но прочный и держит форму. Присборенная юбка из такой ткани будет пышной. В сочетании со скромным «нижним» платьем это будет очень дорого смотреться. Учти, после фактуры здесь главное – цвет. Именно это сочетание – сливочного и белого – дает эффект матового золота. При этом теплого золота. Не серебряного, а именно бледно-бледно-желтого. Клетка должна быть мелкой и почти незаметной, это придает объем. Если ты сможешь это сделать, считай мы победили!
Лида нарисовала удивительное платье. В нем было сочетание чистоты, богатства, изящества. Это было свадебное платье леди Ровенны, возлюбленной доблестного рыцаря Айвенго.
– Слушай, а вдруг такой ткани нет вообще? Ну просто в природе нет. Никто не догадался соткать? – Я уставилась на сестру.
– Есть. Я ее видела. Если она нам нужна – значит есть, – спокойно ответила Лида.
«Моя школа!» – с гордостью подумала я. В таком тоне я когда-то давно отвечала сестре на все ее сомнения о нашем будущем. «Я не поступлю в институт!» – говорила она. «Надо поступить. Поэтому – поступишь!» – отвечала я. Я еще раз посмотрела на платье и поняла, что, если ткань не соткали, нам придется ее соткать самим. «Димка поможет, если что!» – подумала я.
– Какие ткани нужны? Список мне составь.
– Сделаю. Мне еще помимо прочего нужен мохер. Знаешь, такой иссиня-черный. Из него мы сошьем пуловеры для юбок и брюк.
– Может, обойдемся просто черным трикотажем? Дешевле будет.
– Ты потом его не продашь. Этот черный трикотаж в виде «просто кофточек», – махнула рукой Лида. – Нужен иссиня-черный – этот цвет сливается с темнотой полностью. И потом вещи из таких ниток очень элегантны. Не экономь на товаре.
– Я не на товаре экономлю. Я на овечках экономлю. Их жаль!
– Нашла кого жалеть. Овец. Тем более их только стригут! – ответила Лида.
Моя сестра становилась все суровее и суровее.
Первоначальный этап подходил к концу. Эскизы были обрисованы и отобраны. Теперь создавались выкройки, по которым потом будут сшиты платья и костюмы. Наша конструктор одежды, слегка занудная Олимпиада Григорьевна, узнав о масштабе работ, оживилась:
– Ну слава богу, а то я уже думала, что мы никогда делом не займемся!
– Что это вы так? – Я решила показать недовольство.
– Ну, вы же понимаете, без творчества Дом моды превращается в ателье. Жаль, что вы аксессуары не предусмотрели. Хороший заработок и создает имидж продвинутой компании, у которой есть возможности.
Я задумалась. Наша Олимпиада была опытным человеком и в свое время работала у известного отечественного кутюрье. Она знала, о чем говорит. Я и сама чувствовала, что появление на рынке должно быть эффектным и поражающим масштабностью. Но… Деньги. Деньги, деньги. Я, конечно, хотела, чтобы у нас была своя бижутерия, свои сумки, зонты, очки. Но на какие средства изготавливать это?! Откуда взять деньги, если на зарплату мы наскребали с трудом? Мы делали совсем немного заказав, никаких «больших» клиентов пока не появилось. Как я и предсказывала, все проекты, связанные с кино и обещанные актером Кольчугиным, задержались на неопределенный срок. Как я и предсказывала, причины этого были самые обычные – один никак не мог встретить другого, не было времени для подробного разговора и прочее. Мне очень хотелось поставить «на вид» Лиде, чтобы она запомнила – рассчитывать на что-то можно лишь тогда, когда в руках у тебя деньги за сделанную работу, а до этого момента ставку на возможную прибыль делать нельзя. Но ничего не сказала Лиде. Я видела, что она работает как вол, и ей предстояло сделать еще больше.
Сейчас, по прошествии времени, я понимаю, что смелыми и отважными можно быть, не зная брода. Только не понимая, как сложна и неподъемна задача, можно взяться за ее решение. Что только нахальство и самоуверенность дилетантов порой сдвигает дело с мертвой точки. И только неопытность позволяла нам заниматься всем абсолютно, несмотря на то, что существовало множество специалистов, которые пишут сценарии для показов, художественно их оформляют, подбирают музыку. Мы делали все сами даже не из экономии, а, скорее, из азарта.
И все же мы были бедными, мы тратили последние деньги на подготовку к показу, а это не могло не волновать меня. Теперь, получив хоть какой-то опыт управления компанией, я понимала, что тревожить обычных исполнителей своей нервозностью не имею права. Что это моя проблема, как владелицы, как хозяйки, – отсутствие денег и их добыча. А потому теперь я опять почти не спала, решая, как перейти на следующий этап подготовки. Времени было немного – Олимпиада через несколько недель должна была закончить выкройки. Нужно будет приглашать моделей, снимать мерки, начинать шить одежду. А следовательно, необходимы будут деньги на ткани и фурнитуру, на оплату труда манекенщиц и еще на много мелких дел. Я по привычке кинулась к Димке.
Димка был человеком удивительным. Как в такие достаточно молодые годы можно было столько знать о музыке и живописи и при этом иметь техническое образование! Мне казалось, что где-то с пяти месяцев Димкины родители должны были носить сына в музыкальный лекторий филармонии и на все тематические выставки Третьяковки. Мне казалось, что с первого года жизни его учили отличать берлинскую лазурь от кобальта.
– Дима! Откуда у тебя такие познания в живописи?! Ты же в институте все больше самолетное крыло в разрезе чертил?! – Я знала, что Димка закончил МАИ.
– Сам не понимаю. Может, все дело в том, я всегда завидовал такому навыку, как рисование. Причем мне казалось, что зайди я в магазин и купи все эти тюбики, баночки, карандашики, кисточки и мастихинчики, как сразу же примкну к этому избранному сообществу, члены которого запросто изображают тень от большого кипариса. Или фарфоровые бока вазы. Или лицо старухи. Я заходил в магазин, покупал, раскладывал это все на своем столе, перед собой держал картон или холст. Увы, все мои попытки что-то нарисовать заканчивались ничем.