– Настя, когда вы успели?! – Сестра была в шоке.
Я пожала плечами, но в глубине души не удивлялась – вся моя личная жизнь как-то очень умело подстраивалась под деловую. Так получалось, что главное место отводилось тому, что не было связано со мной. Главным было то, что касалось всей семьи. И история с Поспеловым являлась ярким тому примером. Я стала невестой, потому что искала шелк для показа.
Впрочем, Димка, поздравляя меня, высказался в том смысле, что его друг Гена Поспелов может вытерпеть только одну категорию женщин – женщин, которым совершенно наплевать на мнение мужчин. Я мысленно признала, что Димка прав.
Когда до начала показа оставалось полчаса, мы все были готовы. Манекенщицы с прическами и макияжем были одеты в вечерние платья. И хотя Лида уверяла, что рано, что все помнется, я настояла на том, чтобы к семи часам участницы и первой части, и второй были полностью готовы. Мельком оглядев девушек, я успокоилась – их выход мы репетировали раз двадцать, если не больше. Со студентками все обстояло сложнее – репетировали мало, профессиональных навыков у них не было.
– Ерунда, – уверенно отмахнулся Димка. – Они отлично выглядят. И хорошо, что идут первыми – их выход задаст тон. Он заставит внимательнее приглядеться к нарядам. Настя, не хочу тебя пугать, но это наше боевое крещение.
Он мог бы мне об этом не говорить. Я гнала от себя все мысли о тех усилиях, которые были затрачены в эти девять месяцев. Мы ставили на карту очень многое и сейчас на подиум выпускали «зеленых» студенток, которые и понятия не имели о том, что такое работа модели.
– Так, еще раз слушаем меня! – Я обратилась к девушкам. – Звучит сигнал – выстраиваемся друг за другом, и как только гаснет свет в зале, выходим на подиум. Будьте внимательны – шляпы – на головах, шаг широкий. На полу приклеены узкие светящиеся полосы. Вы идете по ним. Все как мы репетировали. Здесь остаются Дмитрий и Лида. Я – в зале. Если что, на мобильный звоните.
– Может, ты здесь будешь? – По лицу Лиды я видела, что она волнуется. Пока она заканчивала свадебное платье, ей было не до этого. Теперь же она была бледна как мел.
– Нет, я должна смотреть, как это выглядит.
– Иди, Поспелов уже там. – Димка успокаивающе улыбнулся. – И не волнуйтесь так!
– Ох! – Лида только выдохнула.
Когда я прошла к своему месту, в зале уже было почти темно. Это был наш замысел – изобразить сначала надвигающиеся сумерки, а потом ночь.
– Садись. – Поспелов притянул меня за руку. – И перестань дрожать.
– Постараюсь. – Я вдруг испугалась, что сейчас чихну.
– На. – Гена протянул мне платок.
– Спасибо, – ответила я, и в это время зазвучала музыка.
Как я уже говорила, только неопытные и самонадеянные люди имеют нахальство браться за то, что никогда не делали. Но иногда им везет, и они почти не делают ошибок. Музыку для первой части мы выбрали известную и очень динамичную – Леонард Коэн исполнял свою знаменитую песню «Будущее». Хотя Димка и утверждал, что текст не совсем подходящий, мы все равно остановились на ней.
– Слова могут и не разобрать, а вот драйва в ней предостаточно. А это главное. Мы должны «завести» публику.
По тому, как все притихли, я поняла, что с музыкой не ошиблись. Еще мы сделали тактический ход – звуковое вступление чуть затянули – мы дали время всем успокоиться и почувствовать энергию мелодии. Между тем свет не зажигался, а, наоборот, стало совсем темно, так, что ближайших соседей почти не было видно. И вот в этой темноте вспыхнул узкий луч света, и все увидели, как почти по воздуху поплыли ярко-клетчатые шляпы, юбки и брюки.
– Шляпы! Молодец! – шепнул Поспелов. – Ты нашла выход из положения!
Да, именно шляпы спасли в некотором смысле положение – среди студенток были не только брюнетки, но и блондинки. И их светлые волосы могли нарушить эту картинку шагающей в воздухе одежды. Я велела купить шляпы. И вот теперь перед нами проплывали забавные люди-невидимки – в шляпах, брюках и юбках. У них не было голов, туловищ и ног. Я сидела и смотрела – в полной темноте, девчонки шли так, словно всю свою жизнь шагали по подиуму.
– Молодцы! Но главное впереди, – прошептала я.
И действительно, все уже сделали круг и строились в шеренгу, и в это время прямо над их головами полилась вода. Тонкие струи с мелкими каплями падали строго на голову девушек. Те от неожиданности взвизгнули, и в это время вспыхнул яркий желтый свет над подиумом, и в руках у девушек появились большие раскрытые зонты. Девушки, разбрызгивая капельки воды, опять пошли по подиуму, но уже при свете, и зрители смогли теперь хорошенько разглядеть, во что они одеты. Тонкие шерстяные водолазки контрастировали с яркой клеткой, и это создавало ощущение праздника, свободы, молодости. И вместе с тем это было уютно и стильно. Девушки теперь не соблюдали порядок – они не шли друг за другом, а беспорядочно разбились на пары, на тройки, они теперь изображали разговаривающих и смеющихся студенток, которых застал дождь.
– Вот! Я закажу такие гетры! Как у той, в зеленой юбке! Классно смотрятся, и никто так еще не делал!
Этот женский голос я запомню на всю свою жизнь! Он доносился откуда-то сзади, был достаточно громок, и в нем был именно тот азарт женщины-покупательницы, которая опустошает мужские кошельки.
– Мы вам их подарим! Как первой клиентке! – Я обернулась к зрительнице.
Люди вокруг заулыбались.
Между тем девушки покинули подиум, свет чуть приглушили, и зазвучала музыка Гайдна. Это было предложение Димки, он, меломан со стажем, нашел отрывок, который очень подходил к тем вечерним платьям, которые сейчас демонстрировали профессиональные манекенщицы. Я расслабилась. Здесь можно было не волноваться. Здесь мы отдали дань традициям. Никаких дождей, никакого театра – перед зрителями проплывали изящные стройные модели, затянутые в бархат, шелк, тонкую шерсть. Здесь сверкали камни украшений, браслеты, диадемы в волосах. Зал, еще не успокоившись после первой части, шептался.
– Мне кажется или действительно все переговариваются? – Я обратилась к Поспелову.
– Шепчутся, да. Но это хорошо. Хуже, когда гробовое молчание.
«Тоже мне, специалист!» – подумала я про себя.
И вот модели, перед тем как покинуть зал, выстроились в ряд. Некоторое время они оставались неподвижными, потом скрылись за кулисами.
– Господи! Ну вот и последний номер нашей программы, – теперь я уже сжала руку Поспелова.
Свет опять почти погас, только подиум оставался освещен широким лучом. Зазвучала старинная мелодия пятнадцатого века, известная у нас только потому, что ее когда-то использовал известный в стране композитор и певец.
– Это же «Под небом голубым!.. Это же из «Ассы»! – дернулся Поспелов.
– Да, в последний момент я убедила Лиду показ свадебного платья пустить с другой мелодией. И эта как нельзя лучше подходит.
– Да. – Поспелов, впрочем, как и все зрители в зале, не отрывал глаз от женской фигуры, которая словно бережно завернутая в тонкий, изломанный золотой лист медленно шла по подиуму.
Глядя на модели я все поняла. Я все поняла про талант моей сестры. И проявлялся он не только в способности придумать, изобразить, выкроить и сшить. Он проявлялся в умении почувствовать детали, придать им значение основы, поставить во главу. Этот талант обнаружился в чутье и упорстве. Сегодня моя сестра была триумфатором.
Девушка в роскошном нежно-золотом платье замерла на краю подиума. Я смотрела на ткань, которую расписали золотыми клеточками всего несколько суток назад, и понимала, что мы сделали невозможное. Мы достигли цели, которая казалась далекой и несбыточной.
– Ты посмотри на зал! Жаль, этого Лида не видит!
– Она, наверное, дух переводит – платье ведь закончила шить за десять минут до выхода на подиум!
– Да, платье… – задумчиво протянул Поспелов. – Я даже не мог себе представить, что у моей невесты будет такое платье!
– И я! Но ведь будет!
То обстоятельство, что мне предстоит сбросить до свадьбы как минимум пять килограммов, меня не смущало. Мы еще и не такие задачи решали.
Когда полностью зажегся свет, на подиум вышли все модели. В центре была Лида. Она, одетая в черную водолазку и брюки, шла улыбаясь. И, глядя на нее, зал стал смеяться и аплодировать – на шее у моей сестры болтался портняжный метр. В суматохе она забыла его снять.
Глава 18Чистосердечные признания
Если бы кто-нибудь знал, как мне не хотелось устраивать свадьбу! Одна только мысль о суете с рестораном, приглашениями, машинами, прической и прочем вселяла в меня ужас. Но еще хуже становилось от понимания, что на протяжении нескольких часов я буду центром всеобщего внимания, что мне придется выслушивать поздравления, пожелания, отвечать благодарными речами, а еще обязательно танцевать и (не дай бог) участвовать в шарадах и конкурсах, которые так любят устраивать на свадьбах.
Кошмаром тех дней стал вопрос о родителях. Мое отношение к ним за это время поменялось – непримиримая обида, помноженная на ответственность, превратилась в жалость и страх за их жизнь. Я повзрослела, они постарели, и это способствовало тому, что понимание и прощение заменило всю жесткость, которая когда-то была в моей душе. Я понимала, что родители должны присутствовать на свадьбе. Я стала терзаться тем, что когда-то не разрешила Лиде пригласить их, и мучилась от того, что не могу искупить ту вину – привезти в Москву их нельзя было, теперь они оба тяжело болели.
– Не переживай, мы навестим их. Обязательно… – утешала меня Лида.
– Ерунда, я сам поеду и привезу. Ты им только позвони и предупреди! – Поспелов уже несколько раз предлагал помощь в этом вопросе.
– Конечно, конечно. Вот только определимся с датами… – кивала я.
Но в глубине души я не знала, как посвятить будущего мужа во все наши семейные тайны. То обстоятельство, что наши родители пили, для меня даже сейчас было позором. Я никак не могла согласиться с тем, что эту слабость следовало считать болезнью и что стесняться ее неприлично. Постыдный факт алкоголизма, жалость к родителям и боль за них – все это существовало раздельно. Думаю, любой бы другой человек спокойно признался в этом будущему мужу, но мой гонор, амбиции, гордость не позволяли это сделать. Поспелов недоумевал.