Все уселись на диван, Амариллис подала им кофе с пирожными, и они условно "отметили" встречу.
— Это только начало, — серьёзно предупредил Натал. — Вечером после спектакля банкет в вашу честь. За счёт театра, разумеется.
— То есть, за твой счёт, — смеясь, уточнила Виола.
— Ну, за мой, — легко согласился он.
— Так весь миллион и потратишь сразу.
— И не жалко!
Потом в дверь взволнованно постучали.
— Открыто!
В проём заглянул мужчина в спецовке, работник сцены:
— Амариллис, ты здесь! Спустись в зал на минутку!
Актриса удивлённо поставила чашку и вышла из комнаты, прикрыв дверь. Она отсутствовала минут десять, потом влетела в дверь, вся красная от возмущения.
— Конец света! Как они смеют вмешиваться в наши дела! — задыхаясь, выпалила она. — С каких пор полиция срывает спектакли без всяких причин, просто им так захотелось!? Кошмар…
Амариллис в изнеможении упала в кресло.
.
[1] в Италии детективы издаются традиционно в жёлтых блестящих обложках и называются “джялло” (от giallo — жёлтый (ит.))
27
— Что случилось? — спросила Виола. Обеспокоенные взгляды мужчин подтвердили вопрос.
— Что случилось? — раздражённо переспросила Амариллис. — Ничего особенного, просто наш спектакль сегодня не пойдёт. Половина труппы сидит в полиции!
Натал нахмурил брови:
— Почему? Что они натворили?
— Объясни всё по порядку, — приказал Гиацинт.
Амариллис слегка успокоилась и доложила новости:
— Мэтр только что вернулся. Он ездил в полицию выяснить обстановку. Пятерых наших ребят: Триллиума, Париса, Горицвета и ещё двоих местных, бутафора и осветителя, угораздило пойти в ресторан на Площади Синьории. Там была крупная драка, всё перебили, и посуду, и зеркала, и окна.
Нагрянула полиция. Наши балбесы абсолютно ни при чём, но забрали вообще всех, кого застали в ресторане. Сообщили в театр. Мэтр Жасмин поехал, удостоверил их личности, а эти шакалы из полиции говорят: "Задержим всех до выяснения обстоятельств". То есть, до завтра! А вечером кто играть будет?
Натал в раздумье потёр подбородок:
— Мда… Главное, вовремя. А выкупить их под залог нельзя?
— Их же ни в чём не обвиняют! И выяснять там нечего! Просто захотелось подержать людей сутки в полиции, а завтра выпустят, — сердито объяснила сестра.
— Значит, придётся отменить спектакль? — огорчилась Виола.
— Ха! Если б можно было! — Амариллис нервно засмеялась: — В зале будет сам великий герцог, оперетту отменять нельзя, это почти международный скандал. И потом, такой шанс, чтобы нас увидели правящие круги Флоренции… Я всегда знала, что Парис — идиот! — подытожила Амариллис. — Попасть в полицию в такую минуту! У него же главная мужская роль. Болван!
Амариллис расстроено отвернулась к окну. Миг спустя, она встала и пристально посмотрела на Гиацинта. Он не поднимал глаз:
— Брось меня гипнотизировать, всё равно бесполезно. Я уже догадался, насколько ты огорчена, но…
— Ты единственный, кто может нас спасти, — сказала актриса. — И ты отказываешься?
Гиацинт скрипнул зубами и молчал. Натал внимательно посмотрел на друга:
— Ты нам сейчас просто подарок судьбы. В чём дело?
— Не понимаешь? — тихо сказал Гиацинт. — Придут наши дорогие родители, ну, и герцог, и герцогиня Тосканские тоже. Они, если увидят меня, поднимут такой крик — театр рухнет. Вам хуже будет.
— Если они будут кричать "Браво!" — то Бог с ним, пусть рушится, — попробовал успокоить его Натал.
Но Гиацинту было не до шуток. Виола прекрасно понимала, что если её муж согласится играть в оперетте, а её мамочке, не дай Бог, придёт в голову закатить сцену разбирательства по этому поводу, то светской беседы ждать напрасно.
Ясно же, Гиацинт будет всерьёз защищать право на такие знакомства и занятия, которые он сам считает для себя подходящими. Матиола тем более не постесняется высказать свои претензии к его "двойной жизни", а также далеко идущие предположения о семейной честности графа в будущем, и всё пойдет прахом. Если вспыхнет скандал, им придётся уехать, порвутся отношения с Георгинами, погибнет с таким трудом налаженный мир между упрямой маркизой и её зятем, не менее упрямым.
Всё это молнией сверкнуло перед мысленным взором Виолетты и она сказала:
— Ты ведь можешь помочь, я знаю. Если мама хоть слово скажет, я сама с ней разберусь.
Гиацинт невесело усмехнулся:
— Это невозможно. Представляешь, какой будет скандал?
— Она представляет! — вмешалась Амариллис. — Но скандал будет в любом случае: и если пойдет спектакль, и если отменим.
— Дурацкая ситуация! — разозлился Гиацинт. — Как в оперетте. Вы это нарочно придумали!
Амариллис вспыхнула:
— Да как ты можешь!..
— Поклянись, что не подстроили!
— Что??! Да я…
— Тихо, — Натал поднял руку, как судья на ринге, требуя успокоиться. Амариллис открыла рот и собиралась заорать по-настоящему, но брат перебил её, обернувшись к Гиацинту:
— Она могла, правда. Тихо, кому сказал! С утра время было, и ради тебя, сам понимаешь, она могла додуматься до чего угодно. Но я бы знал. Это финансовый вопрос: мэтр не согласится ломать комедию, не переговорив со мной. Клянусь, это не нарочно. Так получилось.
— Зная твоё положение меж двух огней, я бы никогда не просила тебя помочь, будь другой выход, — буркнула Амариллис.
Граф нервно постучал пальцами по колену:
— Извини. Но что я могу сделать? Выпускайте дублёра.
Амариллис чуть не расплакалась:
— Так вместе ж они сидят, чертополох им в зубы! Некому заменить. Не говорю уж, что в "Лис Нуар" и нет официального дублёра, это главная мужская роль, там же какие сцены!
— Мне только не рассказывай, какие, — огрызнулся Гиацинт. — Хочешь, договорюсь, чтобы полиция передумала и отпустила ребят сегодня? Мы же знакомы с самим великим герцогом. Хочешь, устрою?
Амариллис позеленела от злости и ядовито выговорила:
— Ваши связи и доброта просто не знает границ, ваше сиятельство…
— Да я…
— Уймитесь вы! — Натал снова встал между ними, отрезав возможность броситься друг на дружку.
Виола растерянно переводила взгляд с мужа на Амариллис: "Что же делать?"
Актриса вдруг успокоилась и властно обратилась к брату и к Виоле:
— Знаете что, погуляйте где-нибудь две минуты. У нас деловой разговор. Никому пока ничего не сообщайте, кого бы ни встретили. Ясно?
Виола молча встала и кивнула Наталу: "Пошли?"
— Останьтесь, это ни к чему не приведёт, — сказал им Гиацинт.
Виола улыбнулась ему как можно спокойнее:
— Мы скоро вернёмся.
28
Гиацинт и Амариллис остались вдвоём. Он посмотрел ей в глаза:
— Чего ты хочешь? Чтобы я угробил всю свою спокойную жизнь?
Актриса ехидно подняла бровь:
— С каких пор тебе по вкусу спокойная жизнь?
Угол рта графа дёрнулся в полуусмешке:
— Тут ты права, солнышко. Покой действительно не для нас. Но есть ещё душевное спокойствие. Я не хочу его терять.
— А есть оно? Душевное спокойствие. Было бы, шлялся бы ты сегодня по городу?
— Ладно, и тут права. Но лишние проклятия мне сейчас ни к чему.
Он встал и прошёлся по комнате. Амариллис следила за ним кошачьим взглядом из угла.
— Я только хочу, чтобы ты спас театр и себя. Это твоя оперетта, кому в ней играть как не тебе? Натал прав, не я же всё это придумала. Так нужно.
— Логично, — усмехнулся Гиацинт. — А можешь просчитать реакцию наших на эту игру?
Глаза Амариллис холодно сверкнули:
— Ваших? Нет, их реакции я не знаю. Зато наши будут в полном восторге, если узнают, что ты был здесь и пальцем не шевельнул для них. Я-то слова не скажу, но тебя видела Марго… — Амариллис жёстко засмеялась: — У нас теперь разные "свои", ваше сиятельство. Мы с тобой стоим по разные стороны рампы… Теперь.
Гиацинт поймал её за руку и с болью прошептал:
— Ты понимаешь, что говоришь?
Она дернулась и так же тихо ответила:
— А ты понимаешь, что делаешь? Так знай, Виола — первая не простит тебе этого.
Граф отпустил её руку:
— Ах, так? Но я ведь могу устроить, чтобы все актёры были на месте через полчаса. Это не помощь театру? Это — не считается. Ты и только ты можешь решать, что я должен делать!
— Нет, я хочу, чтобы ты решил сам. Сделай выбор.
Гиацинт смотрел в стену:
— Свободно и без принуждения? Я уже выбирал один раз, благодарю покорно…
— Тебе дан второй шанс. Радоваться надо!
— Я радуюсь, — ответил он сквозь зубы. Резко отвернулся, потом снова взглянул на подругу детства: — Какого чёрта? "Гиацинт, беги!", "Гиацинт, спасай!" Фигаро`— тут, Фигаро— там! Чем ты лучше всех тех, кто при дворе? Тебе, кстати, плевать, что в зале будет мой отец. И тёща.
— Естественно, мне это безразлично, — спокойно согласилась Амариллис. — Тебе же наплевать, что у нас вечер горит. — Она вздохнула: — Можешь, по крайней мере, сказать, чьё разочарование тебе будет самым страшным?
— Честно? Герцога и герцогини Тосканских. Я живу в их доме. Остальные меня более-менее знают, а терять доверие новых друзей довольно тяжело… Вернее, они — благородные родители моего друга, это ещё хуже. Не хочу объясняться при них.
— Боишься не удержать светскую маску?
— Не боюсь. Точно не удержу. Думаешь, все стремятся знать мою правду? Тебе напомнить, как реагируют на такие сюрпризы даже лучшие друзья? Хотя, ты и не видела…
Теперь Амариллис дотронулась до его плеча:
— Ладно, я понимаю. Но скажи, сколько дней ты с ними знаком, больше двух?
— С неделю. Да это неважно. Обманывать остальных тоже не очень хочется.
Она философски пожала плечами:
— Люди всё, о чём узнают не сразу, считают обманом. Это — раз. Во-вторых, за неделю кто угодно мог понять, что ты способен на всё. Никто даже не удивится.
Ещё одно: для твоих друзей это единственный шанс увидеть "Лис Нуар" в оригинале. Так, чтобы её действительно стоило посмотреть.