Елизавета в тот вечер пришла домой раньше обычного – муж все же настоял на занятиях в бассейне, а она, как могла, увиливала. Денис обещал быть с работы поздно, поэтому Елизавета Викторовна решила занятие пропустить, а посмотреть по телевизору заключительную серию очередного шоу. Каково же было ее удивление, когда, открыв двери своим ключом, она услышала голоса мужа и Ирины. Голоса раздавались из гостиной, и Елизавета прижалась к стене, чтобы ни одного слова не пропустить.
– Ты воровка! – в бешенстве кричал Денис Валентинович. – Ты алчная, грязная воровка!
– А ты заяви на меня в милицию, – спокойно посоветовала Ирина и даже, кажется, прихлебнула кофе.
– Я!.. Я не собираюсь платить такие деньги!!! Ты ничего не получишь!
– Тогда кое-что получит милиция. И твои друзья. Я не думаю, что они после тех бумажек подставят тебе свое крепкое плечо.
– Дрянь! – визжал муж, а ему в ответ слышался только уверенный нагловатый смех.
Елизавета Викторовна ничего толком не сообразила, поняла только, что речь идет о каких-то бумагах, а поскольку разбиралась исключительно в тряпках, то решила оставить спорщиков вдвоем. Пусть победит сильнейший. От расстройства она даже вернулась в бассейн и отзанималась там положенные два часа. Только подъезжая к дому, она вдруг похолодела – до нее дошло, что если сильнейшей окажется Ирочка, то это впрямую отразится и на ней, на Елизавете! Там же речь шла не только о бумагах, но и о деньгах!
Дома ее встретил Денис чуть взвинченный, но бодрый, и Елизавета Викторовна выкинула историю из головы. Гром грянул недели три назад: прямо домой к ним заявились неизвестные типы, их было много, а Денис всего один. Они показали какие-то документы и увели супруга. Как выяснилось немного позже, Ирочка еще в пору нежной страсти вызнала у Дениса все потайные места, а потом, когда ей открылся доступ в квартиру бывшего любимого, она просто выкрала важные документы. Ими она и пыталась шантажировать Дениса Валентиновича, но тот, наивно решив, что его чувства не могут быть так жестоко использованы, не поверил в угрозу. И совершенно напрасно. Его замели. В тот же день Елизавета Викторовна понеслась к Ирочке в отдел и наговорила гадостей, она хотела, чтобы мерзкую девчонку немедленно сослали за пределы города поднимать сельское хозяйство в глухой деревне, ну да разве кто-то ее послушал! Теперь Денис находится в заточении, а Елизавета Викторовна ищет ему надежных адвокатов. Однако если таковые не отыщутся, то, что ж, придется супругу достойно выдержать испытание, а уж она, Лизонька, только исключительно из-за того, чтобы не доставить радости этой Ирке, не будет накладывать на себя руки. Тем более что все имущество и кое-какие банковские счета записаны на нее, на Сюсину Елизавету Викторовну.
Рассказ закончился вместе с очередной сигаретой.
– Теперь вы видите, как мне нужна помощь толкового адвоката! – с жаром воскликнула покинутая супруга и с чувством заломила руки.
Дусик что-то медленно подсчитывал у себя в голове, ставил брови домиком и теребил галстук. Ирину убили неделю назад…
– А когда вы приходили в магазин? – наконец спросил он.
– Ну когда… Так, подождите, сейчас подсчитаю…
Неожиданно ожил Яшенька в порванных штанах:
– Лизонька, ну чего считать, ты меня просто обижаешь! Это же двадцатого марта было, в мой день рождения! Мы еще с тобой поехали подарок мне покупать, а ты говоришь, подожди, мол, сейчас в ЦУМ забегу, там мне одной мерзавке надо лохмы выдернуть. Ну?
– Ой, хи-хи, и правда! – счастливо всплеснула руками хозяйка. – Точно – двадцатого марта это было! Вот ведь у меня уже все из памяти вылетело, а у Яшеньки… Вы не представляете, какой это мужчина – Яшенька! У него только вид идиотский, а сам он…
Дуся не слушал, какой распрекрасный на самом деле идиот Яшенька, он вспоминал, какого числа была убита Ирина Плюшкина. Выходило, что десятого апреля. А в магазин к ней прибегала Елизавета двадцатого марта. Значит, в момент убийства Сюсин Денис Валентинович уже находился в милиции и мстить за документы не мог. Интересно, а сама Елизавета не могла Ирину машиной сбить?
– А чем вы занимались десятого апреля? Вспомните, пожалуйста. – Дуся сделал очень серьезное лицо, какое он видел по телевизору у следователя, и даже попробовал закурить сигарету Елизаветы Викторовны.
– Ой, да что вы! – брыкнула сухонькой ножкой хозяйка. – У меня такой насыщенный график… Разве я могу припомнить…
– Но десятое было на этой неделе! – закашлялся Дуся и затушил сигарету.
– Ну так что ж! – лучилась дама. – Ах, милый друг! Если бы вы знали, сколько всего произошло на этой неделе…
Яшенька опять обрадованно выпучил глазки, вскочил и даже забыл про лопнувшие брюки.
– Лизонька! Ну как же! Десятое апреля! Это же день рождения моей жены! Как же ты не помнишь?! – Он уселся напротив Дуси и стал с выражением рассказывать: – Десятого апреля день рождения моей супруги. Она, естественно, назвала в гости всякую там родню, знакомых всяких, ну и сидит, меня ждет. Я как раз в гараж за картошкой отправился, а Лизонька мне говорит, чего, мол, ты с кулями потащишься, давай я тебя на машине доброшу. Я ведь не дурак, я согласился! Ну и Лиза, как оказалось, не дура, чего она меня развозить станет! Короче, ни до какого гаража мы не доехали, а приземлились в этой самой квартире. Ну чтобы здесь, вдвоем, в уютной обстановке, отметить годовщину моей супруги. Все шло замечательно, пока Фаина Григорьевна, это жену мою так зовут, пока она сама к нам не заявилась. Уж не знаю, кто ей адресок Лизоньки нашептал, но она сюда прибыла и устроила здесь тихую Варфоломеевскую ночь. Лизонька! Ну неужели ты не помнишь? У меня еще вот, видите, синяк не сошел на скуле и здесь вот, на затылке, вмятинка осталась. А Лизоньку тогда от страха медвежья болезнь прихватила. Помнишь, Лизок? Я с тобой говорить – ты в санузел! Я к тебе – ты опять в санузел? Ну?
В планы Лизка, видимо, не входило вспоминать такие пикантные подробности, потому что она подобрала губы в нитку и сурово обратилась к Дусе:
– Вы знаете, у него не только вид идиотский, я только сейчас это заметила, – кивнула она на любовника. – А вообще, к моим семейным делам это никакого отношения не имеет. Во всем виновата эта коза Ирка. Она страсть как любила старых мужиков и всегда умела их потрошить.
В двери робко позвонили, и этому звонку обрадовались все: Дусику уже не о чем было расспрашивать, Елизавета Викторовна стремилась остаться наедине с недалеким Яшенькой, а тот то и дело по-кроличьи дергал носом и все ближе продвигался к столовой.
На пороге стояла Ксения, про которую все благополучно забыли, и переминалась с ноги на ногу.
– Передайте Евдокиму, что я машину отгоню за дом, а то я здесь весь проезд загораживаю, – нерешительно проговорила она, заглядывая через плечо хозяйки в комнату.
– Нет-нет! Я уже освободился, – поспешно подскочил Дуся и стал раскланиваться. – Большое спасибо, вы нам очень помогли. Буду рад встретить вас снова.
– Погодите! – возмутилась Елизавета Викторовна. – А документы? А квитанцию? Так вы беретесь за дело моего мужа?
Дуся совсем позабыл, что является в данный момент адвокатом, решительно поправил очки и сказал:
– Я подумаю. Это оч-чень запутанное дело. Я приду к вам завтра. Или послезавтра. Вот, я вам телефончик напишу, если что – звоните.
Он чиркнул номер и выскочил за дверь. Ксения поспешила следом.
– Зачем ты дал наш телефон? – бурчала она. – Еще не хватало, чтобы она названивала нам с утра до ночи.
– Это не наш, это телефон нашей районной милиции, – пояснил Дуся и набросился на девчонку: – А ты чего принеслась? Не могла просто так машину отогнать? А если бы ты нарушила ход допроса?
– Я просто боялась, что они с тобой что-то сделали, – виновато вздохнула Ксенияа. – О чем ты мог ее допрашивать так долго?
Дуся не ответил. Он уселся в машину и только тогда пересказал все, что ему удалось выяснить. Не сказал только того, что Ирина была очень охоча до зрелых мужчин. Почему-то об этом у него не повернулся язык ей сообщить.
– Выходит, она не могла толкнуть Плюшкину под машину, – задумчиво проговорила Ксения.
– Это еще не факт! – заносчиво дернулся Дусик. – Да, конечно, десятого числа их с Яшенькой накрыла супруга этого недоноска. Но так ведь она потом утащила муженька! А в это время Елизавета Викторовна осталась одна. Она вполне могла прыгнуть в машину и понестись мстить сопернице. Так что вполне может быть, что…
– Не может! Ты сам говорил, что у Сюсиной после нежданной гостьи открылась медвежья болезнь. А я тебе скажу, что ни одна женщина не выйдет из дома при такой неприятности. Это уж можешь мне поверить, – заявила Ксения и вильнула машиной, обгоняя «КамАЗ».
Ночью Дусе не спалось. То ему было жарко, и он вскакивал и открывал форточку, то он покрывался мурашками и бежал форточку закрывать, то ему казалось, что в комнату прокралась собачонка и мечтает его загрызть, когда он задремлет, то нестерпимо чесалась пятка правой ноги, а то вдруг ни с того ни сего мучила жажда. Он вертелся, словно баран на вертеле, и вдруг понял – ему надо поговорить с Алексом! Ведь это же понятно – мутит мужик. Стоит только вспомнить, какими глазами он тогда на Дусю уставился: «Вы живы?» И еще эта кассета! Если Ксения говорит, что порка Дуси – это обычная дамская шалость, то зачем тогда Алекс у себя ее хранил в бюро? Нет, даже не так – зачем он вообще это все записывал?
Дуся еще немного поворочался. Нет, надо заявиться к Алексу прямо сейчас! Во всем белом, в этой ночной сорочке Марфы Николаевны, черт, почему ему до сих пор не купили пижаму?! И вот тогда Алекс напугается… он обязательно должен напугаться, уткнется породистой головой в плечо Дуси и признается, что это он, подлец такой, сунул-таки девчонку под колеса!
Дуся тихонько выбрался из постели, осторожно нащупал ногами тапки и подался на этаж к хозяевам. Времени было уже много, или так казалось Дусе, потому что мама приучила его ложиться в десять, и сейчас, когда даже мамы рядом не было, в половине десятого он уже начинал отчаянно зевать, а в пятнадцать минут одиннадцатого всегда спал глубоким сном. Сейчас он мучился бессонницей, но, видимо, не только он, потому что из кабинета Алекса доносились голоса. Говорили двое – Ксения и Алекс. Дуся прокрался совсем неслышно, только споткнулся один раз о напольную вазу, но та упала на ковер и большого шума не наделала. А может, супруги так были увлечены беседой, что не обратили внимания на вдруг возникший шум.