– А я чего-то не знаю, кто у нас из космонавтов Петр? Или, может, она космонавта с апостолом спутала?
– Держи лестницу крепче, философ! Моя мать – Петровна, вот и меня так записала, неужели не ясно?!
Окошко было уже – вот оно, Дуся даже шарил рукой по подоконнику.
– Ксю… ша… – по-овечьи блеял он, переставляя ноги. – Сестричка… моя… Это я… твой бра… тиш… А черрррт!!!
В самый последний момент хрустнула перекладина, и верный Толик, дабы самому не пострадать, бросил лестницу и хозяина вместе с ней, ловко отпрыгнул и теперь уже стоял над Дусей и жалобно причитал:
– Ах ты, неприятность какая! Как же вы так, Евдоким Алексович… Ай-яй-яй, видать, вес большой, не выдержала планочка.
– На кой ляд ты лестницу выдернул, сволочь?! – морщился Дуся, он умудрился приземлиться на мягкую часть тела, но оказалось, что она тоже может болеть. И сильно. – Куда тебя сдуло-то?!
– Так я только в стороночку отошел… – лепетал бравый охранник. – И вообще – на фига вас в облака потянуло?
– Дуся!!! Евдоким!!! – уже неслась к ним Ксения, забыв про слезы и заточение. – Ты жив? Здоров? Где болит?
Она быстро его осмотрела – видимых повреждений не было.
– Ты не пострадал?
– Нет, он только мозжечок отшиб, – ответил за Дусю Толик. Потом подумал и поправился: – Хотя это не мозжечок, а копчик называется.
– Все! Немедленно в кровать! – приказала Ксения и повела брата в комнату.
С крыльца спускалась Люся, хлопала себя по бокам, точно несушка, и голосила на весь двор:
– И кто же Дусеньку так искале-е-е-чи-и-ил? Какой же гад ему самое дорогое испога-а-ани-и-ил? – Потом вдруг ей на глаза попался Толик, и она пулеметной очередью затарахтела: – Толька! Это ты, гад такой, мужика переломил? Да чтоб у тебя в кошельке одни блохи водились! Да чтобы ты век штанов новых не видал! Это же надо, такую месть выдумать! Евдоким Петрович, это он меня к вам приревновал! Паразит!
Ксения грозно шикнула на горничную, и Дусю все же удалось водрузить на кровать. К чести Евдокима, он совсем не стонал, а до своей комнаты добрался сам, правда, его походка была немного раскоряченной, да уж тут не до красоты, когда синяк во всю ягодицу.
– Сейчас тебе компресс сделают, – суетилась Ксения.
– Куда?! – взревел братец. – На задницу?! Еще не хватало, чтобы все работники мои тылы разглядывали! Ты садись лучше, Ксения. Дай мне руку, я и подремлю немного… Вот, уже и боль отступила…
Однако нежился Дуся недолго – с неприличным шумом в комнату ворвалась подруга Ксении, Соня. Она по каким-то причинам не успела на похороны и заявилась сейчас, спустя три дня. Зато в ее руках трепетал огромный, как городская клумба, венок.
– Ксюшенька! Курочка моя! Бедняжечка моя! Ну как ты? А как осунулась-то! – тарахтела она без умолку. Увидев Дусю с выпученным седалищем, она мигом переменила тему. – И чего ты опять возле этого куля сидишь? Он что, никак выздороветь не может? Да сдай ты его в дом инвалидов! Во! – вспомнила она про венок и плюхнула погребальную красоту прямо в кровать Евдокиму. – Может, ему пригодится? Все руки оттянул.
Дуся вспрыгнул с постели, отшвырнул венок и запыхтел от негодования.
– Соня! Познакомься, это мой родной брат, – помпезно представила Ксения.
– Да что ты! – ахнула та. – Вот не повезло, да? Отца нет, зато такое сокровище обнаружилось… А откуда он взялся?
– Я тебе потом все объясню, – отмахнулась Ксения.
– Да и ладно! А вы ложитесь, молодой человек, чего вскочили? А, веночек мешает. Так сбегайте, на могилку отнесите, а нам здесь с Ксюшей о важных делах переговорить нужно.
– У меня никаких секретов от брата не водится. Он теперь единственный родной мой человек, – задрожали губы у Ксении.
Соня не сильно стеснялась, она тут же поудобнее устроилась на Дусиной кровати, крикнула в двери неизвестно кому, чтобы ей сварганили кофейку, и затянулась сигаретой.
– Я ведь кого тебе нашла! Я тебе отыскала просто конфетку! Шоколадный батончик! Представь, частный детектив, холостой, рост – метр девяносто, глаза карие, а сам яркий блондин! Я ему уже про твоего отца рассказала и о задатке договорилась, так что он сегодня зайдет вечером, ровно в семь. Ты, Ксюша, подготовься, платье надень то, с такими оранжевыми апельсинами, помнишь?
– Это ты спутала, с оранжевыми апельсинами у Люси платье было. И не буду я перед ним разряжаться! – капризно надулась Ксения. – Если ты помнишь, у меня несчастье!
– А я и говорю! – не смутилась Соня. – Я ему и сказала, что у тебя несчастье, что надо найти преступника! Он обрадовался и сказал, что временно свободен. И вот сегодня он тебя посетит. Слушай! – загорелись глаза у Соньки. – А давай знаешь что!.. Ты его в постели прими, ну будто ослабела ты от горя! Представь, как он возле тебя порхать станет!
Дуся уже не мог терпеть такого издевательства. Мало того, что он никак не мог пристроить венок, да еще и эта грымза Сонечка занимается здесь откровенным сводничеством! И это во время траура!
– Ксения, я с тобой поговорить хотел, – закинул он голову повыше. – Я там раскрыл одно преступление, пора и за другое браться.
– Слушай, Ксюш, ну чего он все время встревает, а? Отправь ты его хоть машину помыть, что ли! Так вот, про детектива. Он придет, ты не забудь уточнить оплату, только сразу говорю: он стоит недешево. Да ведь нам и не нужны дешевые мужики, верно? А он – ну просто пальчики оближешь! Конфетка!
Соня еще полчаса тарахтела про достоинства блондина, потом заявилась Люся с чашечкой кофе, и гостья вскипела:
– Люська! Дрянь такая! Целый час неизвестно где носилась и принесла сущие помои! Это не кофе! Это напиток для пингвинов! Он же ледяной! И жидкий! Ну, Ксюшенька, я бы еще посидела, но боюсь, что настоящего кофе так и не увижу. А без него я – дохлая муха. Так что извини, отбываю. Ой, у меня еще столько дел. Кстати, ты мне завтра обязательно позвони, расскажи, как тебе частный детектив, не забудь! До свидания, брат моей подруги!
– Веночек не забудьте, – напомнил Дуся и проводил гостью до двери.
Та упорхнула, а Евдоким отважно чмокнул Люсю в щеку:
– За сообразительность! Если бы не ты, она бы никогда отсюда не исчезла.
– Ой, да что там… – закраснелась горничная. – Я теперь всем такой кофе подавать стану.
Люся унеслась по коридору со скоростью резвой кобылицы, а Дуся все никак не мог придумать, что бы такого сказать Ксении, чтобы она не сильно расшаркивалась перед блондинистым детективом. А вообще, зачем он нужен?
– Ксения! И в самом деле, а зачем нам нужен этот напомаженный детектив? – возмутился Дуся, врываясь в комнату.
– Во-первых, с чего ты взял, что он помадится? А во-вторых, Дуся, ну должен нам хоть кто-нибудь разъяснить, что тут творится!
– Все и так ясно. Александр Иванович… Папа умер сам, тебе же четко сказали, даже документ выписали, чтобы ты ничем себе голову не забивала. И все результаты вскрытия приложили, где четко прописали, что погиб отец от аллергического удушья, отек гортани, ну?
Ксения уселась возле окна и сейчас снова мусолила платок.
– Ты… ничего не понимаешь… Ты же не знаешь, у отца была страшенная аллергия на димедрол и еще на некоторые лекарства. Он специально скрывал на какие: всыплете, говорил, чтобы меня успокоить, и ни одна милиция не догадается, от чего я скончался. А димедрола ему половины таблетки было достаточно, чтобы распрощаться с жизнью. Папа все время собирался серьезно заняться здоровьем, и все ему было некогда. Но у нас все знали, что у него непереносимость к лекарствам. Только из-за него мы всем домом вообще отказались от таблеток – только травы. Ты, если хочешь, можешь даже в аптечку к Марфе Николаевне заглянуть, у нее ни одной таблетки, одни клизмы да пипетки. А тут – пожалуйста, взял и выпил!
– Ну, мало ли, решил покончить с собой… у него, может быть, на это причины были…
Ксения разволновалась, принялась бегать по комнате и размахивать руками.
– Ладно, я тебе поверю, отец сам решил покончить с жизнью. Но ты себе только представь, что это за смерть – удушье! Он бы ни за что это не избрал! Один раз, лет десять назад, ему врач без его ведома вколол димедрол, хорошо, что не весь шприц успел вкатить, ты не представляешь, что там было! Отец вмиг посинел, лицо прямо черное стало, ртом воздух хватает, а сделать ничего не может. Застрелиться куда проще. Он бы не стал таблеткой, это однозначно. И потом, с чего бы ему на себя руки накладывать?
Дуся мялся.
– Ты что-то знаешь? – вдруг насторожилась сестра. – Говори!
– Я… короче… я сильно подозреваю, что это он… Ирину Плюшкину… на тот свет… – промямлил Дуся и тут же застрекотал: – Ксюша, только ты не думай, я никому! И потом, там скорее всего несчастный случай! Он наверняка просто оттолкнул Ирину, а та уж сама под колеса закатилась.
Ксения снова присела на кровать, побледнела как простокваша и сурово потребовала:
– Немедленно рассказывай! Говори, с чего в твою башку такие бредовый мысли залетели?
– Понимаешь, я нашел Венеру Венедиктовну. Ну помнишь, нам молочница рассказывала про женщину, которая по ночам машины пугает? Я с ней переговорил.
– Что тебе наговорила эта сумасшедшая? Учти, ее показания нельзя воспринимать всерьез, она душевно нездорова.
– Она нормальная, чего ты? Венера Венедиктовна устраивает пробежки только с целью похудания, а в остальном она такая же, как мы с тобой. Еще и бывшая балерина. Ну так слушай, она вспомнила, что в ту ночь она пробегала по дороге и ей встретились только две машины: одна черная, джип, с царапиной на левом крыле, а другая милицейская. Она это хорошо помнит. Так вот, в ту ночь ехал ваш джип! Я потом смотрел, у вашего крыло поцарапано. Вот и получается, что Ирина чем-то шантажировала отца, скорее всего кассетой, а тот поехал с ней поговорить, ну и не удержался – выкинул девчонку из машины. А потом… может, она и сама под колеса рванула, кто теперь знает, а отец не смог выдержать, ну и напился димедрола…
– Не знаю… даже если и так – где он взял таблетку? У него же на столе ничего не было!