– То есть у него была встреча на территории ресторации? – догадался Дуся.
– Нет, не было у него никакой встречи! Я же вам говорю, встречал, но ведь не сказала, что встретил! У них вылет отменялся, а чего же, Александр Иванович с ними ночевать должен? А потом у него намечена поездка в банк, только он не поехал.
– А что случилось? – навострил уши Дуся.
– Ну вы же сын! Должны знать, что в последнее время ему нездоровилось, кашель прямо забивал. Да он вообще какой-то понурый был. Вот раньше только узнаем про норильчан, сразу настроение у всей фирмы подпрыгивает, а в тот раз Александр Иванович даже не улыбнулся. Ему даже, кажется, в тягость они были. Ну и в банк он не поехал. Он вообще в тот день быстро с работы ушел. Сослался на нездоровье, и – привет!
– Выходит, ваш шеф очень рано отправился домой?
Юленька уже освоилась: размахивала руками и беспрестанно надувала пухлые губки.
– Ну, когда уж он там домой попал, я не в курсе, но думаю, что помчался к своей пассии.
– К кому? – поперхнулся Евдоким.
– Ой, ну прям не знаю! Ну, к женщине! К любимой своей! У него в последнее время в любимицах Анька Левашова ходила, – обиженно дернулась Юля. – И ничего в ней нет такого: худая как антенна, вечно хвост завяжет, будто ничего современней выдумать невозможно. Ну детский сад, честное слово! А в чем она ходит! У нее же такие наряды, которые даже в доме престарелых не носят!
Дуся заелозил на кресле. Ему немедленно захотелось встретиться с этой Левашовой. С ума сойти! А батюшка-то у него был еще о-го-го!
– И откуда же вам известно, ну, про пассию и что она Левашова?
– Я вас умоляю! А чо тут такого-то? Анька у нас в рекламном отделе работает, а батюшка ваш, земля ему пухом, всегда к женщинам с огромным пониманием относился! У него на прекрасных дам недержание было… Ой! Это ничего, что я так о мертвом, да? – вдруг спохватилась Юля и прикрыла рот. Стоявший возле двери Макс только протяжно простонал, удивляясь женской болтливости. – Я ничего же плохого… Ой! У нас все девчонки от него просто тащились! Вы не представляете! Он был та-а-акой мужчина! Никогда не угадаешь, на кого в следующий раз клюнет! Прям такой непредсказуемый! А то ему Вика приглянулась, она у нас самая красивая, хотя, на мой вкус, у нее кривые ноги! А то вдруг раз – и уже около Дарьи из отдела продаж круги выписывает! А потом вдруг ни с того ни с сего – Анька! Дашка потом Аньке все кресло чернилами вымазала, а та села, хохма!
– А я могу с ними встретиться? С Дашей и с Викой?
– Как?! И вы туда же?! – вздернула под челку брови секретарша. – Конечно, можете, только я вам сразу скажу: Вика с вами даже говорить не станет. Она у нас такая выдерга, а Дашка… Она тоже не станет, ей совсем другие мужчины нравятся. Хотя, если Александр Иванович ваш отец, то еще… можете попробовать. Даша Коноплева в седьмом кабинете…
– Да я покажу тебе, где Даша, где Вика, пойдем, – позвал Макс и потопал по коридору.
Евдоким тоже заторопился следом, но вдруг сел.
– Подождите, а где он обедал? – спросил он. – У вас здесь есть какая-нибудь столовая?
– Конечно! А как же! – всплеснула руками Юля. – Только туда никто из сотрудников не ходит. В свое время наш шеф такую столовую отгрохал – прямо картинка, цены ниже плинтуса, одно объедение. Ну так и чего? Теперь туда студенты наповадились! И никакого терпения нет, чтобы своей очереди дождаться. Александр Иванович всегда в ресторан «Октава» ездил. Только в тот день он в «Октаве» не был.
– Это как же он – не евши? – не поверил Дуся. – А может, вы ему приносили бутерброды, кофе, чай?
– Ничего я ему не приносила. Кофе он всегда себе сам делает, у него в кабинете и кофеварка стоит. Он, видите ли, терпеть не мог фразу «Душенька, сделайте мне кофе!». Говорил, попросишь, а потом жди, как дурак. Он сам себя обслуживал в этом плане.
– И вы ему даже булочку не предложили? – удивлялся черствости секретарши Дуся.
– Ну и куда бы я с этой булочкой потом? Он же собирался с норильчанами обедать! А потом на все плюнул и укатил к Аньке.
Дуся снова поднялся и опять сел.
– А почему укатил? Если я правильно понял, она же здесь, у вас работала…
– Ну да, работала, ну так у нее больничный же! – теряла терпение Юленька. – Она на больничном, до сих пор не вышла. А он к ней катался. И в тот раз она ему позвонила, я соединила, а потом слышу через дверь, как он в трубку: «Сейчас, зайка, приеду». Зайка! Да у нее от зайца только уши!
– И последний вопрос: были ли враги у Александра Ивановича, на ваш взгляд?
Юленька думала недолго.
– Враги? Ну, конечно, у него были враги! Первый его враг – это его язык. Он, бывало, в гневе такого нашей техничке наговорит, что потом не знает, как извиниться, и ему приходилось даже дважды поднимать ей зарплату. А потом, – загибала пальчики девчонка, – потом еще дурная привычка – сумасшедшая езда на машине! Нет, ну так он, того и гляди, в аварию мог угодить, это ему еще повезло, что он безобидно умер! А потом еще его привычка…
– Подождите! Я вас спрашиваю – у него были настоящие, живые враги? Ну, я не знаю – конкуренты там, завистники?
– Боже мой! Ну чему завидовать?! Работай как конь, и у тебя все будет! Нет, завистников у него не было.
– Евдоким! Ну черт возьми, я уже все этажи обскакал! – появился в дверях Макс. – Ты идешь?
Дуся вежливо попрощался с приятной Юленькой, и та, не дожидаясь, пока гости исчезнут, снова принялась выставлять на стол батарею лаков.
– Вот черт! Поворачивай назад! Я же забыл спросить адрес этой самой Аньки Левашовой! – хлопнул себя по лбу Дуся, отчего на пол тут же свалились очки, которые он напялил исключительно для представительности. Очки, естественно, самым подлым образом раскрошились. – А чего теперь делать? Надо собрать как-то…
– Успокойся! Без тебя есть кому веником трясти! Поехали, я знаю, где эта Левашова проживает! Кстати, не вздумай ее Анькой назвать – вцепится в лохмы… ах да, тебе не во что вцепляться, ну, значит, в нос. Она такая, – тянул его Макс, раздражаясь от медлительности детектива. А потом вдруг хихикнул: – Вспомнил – шеф наш как-то Аннушку назвал мышкой, видимо, ласка из него поперла, так она ему в голову цветком зафиндилила!
– Цветком – это романтично…
– На фига бы такая романтика! Цветок же в горшке был!
Когда они уже ехали в машине, Дусю вдруг осенило:
– Слушай, Макс, а чего ты мне сразу ничего не рассказал?
– Про что это?
– Ну, про то, что у Алекса были женщины. Ты же всех их знаешь!
– А чего тут такого-то? Это нормально, когда мужик по бабам бегает, тем более что шеф и не женат был. А про остальных ты не спрашивал, – пожал плечами Макс.
– Теперь спрашиваю – кто еще был у Алекса? – четко произнес Дуся, достал из кармана записную книжку и приготовился записывать.
– Отвечаю: больше никого не было, – прилежно ответил Макс. – Во всяком случае, на работе. А по другим местам он сам ездил. Кстати, Левашова – вполне приличная девчонка, ты Юльку не слушай. Юлька от злости так, она сама все ждала своей очереди – когда же шеф на нее глаз положит. А Алекс бы и не положил. Он говорил: «Потом разбежимся, а как девчонке в глаза смотреть, когда она постоянно возле меня мелькать будет? Никакого романа не заведешь – все звонки перекроет!» Поэтому терпеть не мог, когда Юлька ему в кабинет кофе таскала. Придет, обязательно то ложку уронит, то сахарницу. А потом выгнется, как мартовская кошка, и собирает. После таких выгибаний никакого кофе не захочешь и работа на ум не лезет.
– Подумаешь, нежный какой, – фыркнул Дуся. Он в своей жизни ни разу не видел, чтобы перед ним кто-то по-кошачьи выгибался, разве только санитарка баба Клава, так та ревматизмом мучилась, ее просто выворачивало, и вовсе не из высоких побуждений! – Ну, не нравилось, можно было другую секретаршу взять.
– Так Юлька у него третья! Первая ох львица была! Полина! Полинище! Сто девяносто, пятьдесят, сто девяносто!
– Это что – возраст?
– Это параметры! Когда она шла по коридору, компьютеры дымились! Так та по-другому делала. Она приносила кофе, а потом садилась на стол и глазела, как шеф этот самый кофе хлебает. Прямо в рот глядела. После нее у Алекса хронический бронхит начался. Не мог он пить – давился и кашлял. С тех пор чуть переволнуется – кашель забивает. Уволил к чертям, а то, грит, захлебнусь как-нибудь, как пить дать. Потом взял старенькую такую бабушку, Эмму Афанасьевну. Дело знала хорошо, никаких поползновений в сердечном плане, но – черт! – такая романтичная особа оказалась. Крика не переносила совершенно. Стоит Алексу чуть голос повысить, она уже на полу – в обмороке, все честь по чести. Один раз, представь, шеф с поставщиком повздорил, нормальный рабочий момент: крики, оскорбления, маты проскакивают. Через час в кабинет к Алексу клиент просовывается и вежливо так спрашивает: «Скажите, пожалуйста, а у вас там за столом бабушка просто спит или уже скончалась?» Еле в чувство привели. Алекс в тот же день старушку уволил, испугался, грит: «Выйду как-нибудь из кабинета, а за секретарским столом свежий труп. Окажется потом, что я чихнул не по-светски, а дама от возмущения жизни лишилась». Ну все, приехали. Мне с тобой или здесь подождать?
Машина уже стояла в угрюмом дворе, возле серого старого дома.
– Я сам, – отважился Дуся. Все же не хотелось, чтобы на лавры детектива еще кто-то претендовал. – Говори, какая квартира.
– Второй этаж, прямо. Анна Викторовна Левашова.
Дуся кивнул и вывалился из машины.
Анна Викторовна оказалась совсем молоденькой. Ну прямо неприлично юной. Как и говорила секретарша Юля, девчонка была худенькой, и темные блестящие волосы были собраны в длинный хвост. Девчонка открыла двери и молча таращилась на гостя, не приглашая в комнату и не прогоняя, просто ждала.
– Я Филин Евдоким Петрович, являюсь…
– Дуся, кажется, так? – улыбнулась Левашова.
– Я бы даже сказал – Евдоким, – мягко поправил ее Филин. – Можно войти?