Почти перестал ходить общественный транспорт. Сбежало все начальство одного из авиационных заводов. Тысячи людей удирали на восток на машинах, телегах, велосипедах, многие шли пешком, обвешанные котомками. На шоссе Энтузиастов, ведущем из Москвы на восток, в направлении Горького, начались массовые погромы. Разъяренная толпа опрокидывала автомобили с начальством и грабила их имущество, а потом сбрасывала в кювет. При этом органы НКВД никак не реагировали на происходящее. Во дворе завода Точизмеритель им. Молотова толпа рабочих разгромила автомашины работников Наркомата авиационной промышленности. Рабочие колбасных цехов мясокомбината им. Микояна, уходя в «отпуск», растащили пять тонн колбасы.
Особый размах беспорядки приобрели 17 октября. На заводе № 69 Наркомата вооружений при погрузке технического спирта для отправки в Свердловск группа рабочих захватила бочку с «продуктом» и устроила массовую пьянку. На автозаводе им. Сталина рабочие начали штурм проходной с требованиями выдачи зарплаты, ударив вахтера лопатой по голове и избив двух попавшихся под руку милиционеров. Часть жителей, ожидая скорого прихода немцев, вывесила на балконах простыни со свастиками. Эвакуация партийных органов тоже проходила в условиях спешки и паники. Так, члены аппарата ЦК ВКП(б) сбежали из своего здания, бросив все имущество на произвол судьбы. При этом была брошена несожженной секретная переписка. Все противопожарное имущество и противогазы разбросали по зданию.
21 октября бомбардировочная авиация Люфтваффе возобновила налеты на советскую столицу. Днем над городом на большой высоте появились несколько самолетов, причем москвичи приняли их за своих, т.к. никакой воздушной тревоги не было. Но неожиданно в разных районах города послышались мощнейшие взрывы, после чего наконец открыли огонь зенитки. Всего «Хейнкели» безнаказанно сбросили 66 тяжелых фугасных бомб, которые попали в авиазавод № 1, заводы № 51 и № 58, а также в жилой сектор. Были убиты и ранены около 100 человек.
На следующий день немцы совершили еще несколько налетов одиночными самолетами. И всякий раз гудки начинали выть с опозданием, вследствие чего москвичи просто не успевали добежать до укрытий. На сей раз бомбы взрывались в восьми районах города. Наибольшие разрушения были причинены станции Москва-Товарная, где были повреждены железнодорожные пути, сброшены с рельс платформы. Пострадал также Киевский вокзал. В Дзержинском районе и на ул. Бутырской фугаски разрушили 11 жилых домов. На сей раз потери гражданского населения составили 60 человек.
пвошники же продолжали пудрить мозги начальству, указывая, что в налетах якобы участвовали «десятки и сотни» фашистских самолетов.
22 октября ГКО СССР принял постановление о создании в ряде регионов, в т.ч. во всех областных центрах Поволжья, городских комитетов обороны. В нем, в частности, отмечалось: «Местные комитеты обороны создаются в интересах сосредоточения всей гражданской и военной власти и установления строжайшего порядка в городах и прилегающих районах, представляющих ближайший тыловой район фронта». Выполнение решений горкомитетов было обязательным для всех организаций. Постановление определяло, что председателем комитета автоматически становился первый секретарь обкома (горкома) ВКП(б), а в его состав обязательно входили председатель областного (городского) Совета народных депутатов и начальник управления НКВД. Последние фактически становились вторыми должностными лицами в регионах.
В соответствии с этим постановлением 23 октября в Поволжье были сформированы городские комитеты обороны. В Горьком этот новый орган возглавил М. И. Родионов[40]. Кроме него в состав комитета вошли председатель облисполкома М. Т. Третьяков, начальник УНКВД области В. С. Рясной[41] и военный комендант города полковник Т. И. Прищепо. Председателем Саратовского горкомитета обороны стал И. А. Власов[42], а Народный комиссариат внутренних дел в нем первоначально представлял В. Г. Викторов[43]. В Сталинграде комитет возглавил первый секретарь обкома А. С. Чуянов[44], а вторым лицом стал глава местного НКВД А. И. Воронин[45], в Ярославле – первый секретарь Н. С. Патоличев[46].
Городские комитеты не имели постоянных штатов сотрудников, поэтому в своей работе использовали аппарат обкомов и горкомов, сотрудников советских органов, управлений НКВД, а также городских штабов МПВО. Информирование об обстановке в городах и в области, об основных социальных проблемах, чрезвычайных происшествиях, недостатках в работе промышленности и других проблемах лежало в основном на органах НКВД. Кроме того, именно на горкомитетах обороны в последующие годы лежала основная нагрузка по обеспечению МПВО, включая строительство укрытий, маскировку важных объектов, ликвидацию последствий бомбардировок. Как показала дальнейшая практика, нередко им приходилось заниматься и чисто военными вопросами, в т.ч. и противовоздушной обороной.
После того как немецкие войска захватили Калинин, до Ярославля им оставалось чуть более двухсот километров. Возникла непосредственная угроза вторжения в пределы области. В этих условиях в ГКО были срочно вызваны партийные руководители прифронтовых регионов, в т.ч. секретари Ярославского обкома и горкома партии. Перед ними поставили задачу срочно готовить регион к обороне. Городской комитет обороны и обком партии немедленно вынесли постановление о строительстве оборонительных сооружений вокруг городов, промышленных центров и на границе Ярославской области. Спешно был сформирован штаб по руководству строительством во главе с секретарем обкома ВКП(б) Патоличевым.
17 октября начальник Ярославского УНКВД потребовал от районных отделов принять личное участие в мобилизации трудоспособного населения на работы по постройке оборонительных сооружений: «Сделать все от нас зависящее, для того чтобы эту работупровести в строго установленный областным комитетом партии срок. По всем ненормальностям, связанным с мобилизацией населения, вражеским проявлениям немедленно принимать меры и докладывать мне». На участки возведения укреплений с целью выявления причин и условий, затягивающих ход строительства, отправились 30 оперативных работников.
Между тем в Ярославской области не проходило ни дня, ни ночи без гудков воздушной тревоги. Вездесущие немецкие самолеты на больших, средних и малых высотах появлялись то тут, то там, наводя ужас на сельское население. «Юнкерсы» на бреющем полете носились над протяженными колоннами беженцев и обстреливали их из пулеметов. Бомбовым ударам в основном подвергались железнодорожные станции и эшелоны. Всего до конца октября Люфтваффе совершили около 100 групповых и одиночных налетов на объекты Ярославской области, в ходе которых были разрушены четыре вокзала, 15 жилых домов, уничтожено 175 железнодорожных вагонов. Погибли 327 человек и 552 получили ранения. Но сам областной центр пока не трогали, хотя ПВО здесь еще была крайне слабой.
В связи с угрозой оккупации Ярославский горкомитет обороны в срочном порядке определил подлежащие уничтожению объекты. Но одно дело наметить, другое дело действительно подготовить к уничтожению огромные сооружения. Требовались многие тонны взрывчатки, не хватало специалистов-подрывников. Пришлось даже организовать краткосрочные курсы по обучению взрывному делу. Только в Ярославле в случае подхода немцев намечалось уничтожить 27 крупных объектов, 122 средних и мелких предприятия и 73 продовольственно-материальные базы. Северо-западнее готовилась к взрыву плотина Рыбинской ГЭС.
По всем объектам в спешном порядке разработали подробные планы их уничтожения, в которых учитывали уязвимые участки, произвели расчеты потребного количества взрывчатых веществ, подобрали места для их закладки и хранения на объектах. Для непосредственного руководства акцией назначили 27 оперативных работников НКВД. Однако вскоре стало ясно, что наступление Вермахта остановилось возле Калинина, и непосредственная угроза пока миновала. Это позволило ярославскому начальству перевести дух и отказаться от глобальных планов взрыва города.
Вместо этого началась авральная подготовка к эвакуации промышленных предприятий на восток. Первым поспешный приказ о переезде в далекую Уфу получил Рыбинский авиамоторный завод. В результате производство было полностью дезорганизовано, начались демонтаж и погрузка оборудования на баржи и железнодорожные вагоны. Хотя от жителей Рыбинска поначалу пытались скрыть этот процесс, информация как ветер разнеслась по провинциальному городку. Это усилило и без того назревавшую панику, поползли слухи, что город не сегодня-завтра сдадут немцам. Погрузка велась стахановскими методами, и к концу октября огромные корпуса практически опустели. Вскоре для моторостроителей начался долгий путь в Башкирию.
Тем временем 27 октября Ярославский комитет обороны принял постановление: «Не позднее 1 ноября представить на рассмотрениекомитета план эвакуации одиннадцати ведущих предприятий». В утвержденном комитетом 15 ноября графике подачи вагонов для эвакуации оборудования значилось уже 17 заводов и фабрик. По данным на 25 декабря число полностью и частично демонтированных предприятий составило 25. К концу 1941 г. полностью провели эвакуацию Рыбинский машиностроительный завод и Ярославский завод топливной аппаратуры, на 50% – Ярославский электромеханический завод, на 30—50% – шинный, «Красный перекоп» и др. заводы. Некоторые из них были демонтированы на 80% и готовились к полной эвакуации. К этому времени железнодорожный транспорт отгрузил 5300 вагонов оборудования и материалов и водный – 18,7 млн т, в глубокий тыл были вывезены более 30 тыс. рабочих и служащих. Лаковый, эмалевый и нитролаковый цеха ярославского химического завода «Победа рабочих»