В этих условиях немецкие бомбардировщики получили приказ атаковать скопления войск противника, а также дороги, ведущие к Сталинграду. Эскадра KG27 в полном составе пять раз совершала налеты на шоссе Астрахань – Сталинград, по которому непрерывными колоннами двигались советские войска, а ночью «Хейнкели» сбрасывали бомбы на остров Сарпинский на Волге. Одновременно «Штуки» из StG2 бомбили переправы через Волгу, позиции 62-й советской армии, а также регулярно разрушали мосты через Дон в районе Клетской. Ju-88 из 1-й и 51-й бомбардировочных эскадр продолжали атаковать железную дорогу Астрахань – Урбах.
В течение 4 и 5 ноября немецкие пикировщики совершили несколько массированных налетов на поселок Бекетовка и Сталинградскую ГРЭС, сбросив на них около 200 бомб всех калибров. В итоге корпуса станции были окончательно разрушены, сильные повреждения получили практически все агрегаты, подземные инженерные коммуникации, водо– и нефтепроводы, линии связи. Котел № 4 в результате прямого попадания бомбы SC500 был полностью уничтожен, превратившись в груду искореженного металла. Погибли 22 человека, в т.ч. девять красноармейцев, охранявших объект. После этого СталГРЭС была наконец окончательно выведена из строя.
В 06.30 по московскому времени 11 ноября после короткого авианалета шесть дивизий и пять саперных батальонов Вермахта перешли в очередное наступление. Основной удар наносился через корпуса заводов в направлении берега Волги. Солдаты 179-го усиленного саперного батальона, подорвав угол мартеновского цеха № 4 завода «Красный Октябрь», ворвались внутрь здания. Соседняя ударная группировка при поддержке танков наступала в обход завода, в направлении разрушенного нефтехранилища. К вечеру немецкие автоматчики появились на берегу, но в ходе ожесточенной контратаки были отброшены. Однако в двух километрах выше по течению противнику все же удалось выйти к Волге и закрепиться там.
В этих условиях, когда линия фронта проходила зигзагами по городским улицам в сотнях метров от реки, авиационная поддержка была делом ювелирным. «Штуки» подолгу кружили над развалинами, и лишь когда пилот четко распознавал цель, штурмовик срывался в пике и с воем шел на свою цель. Потом, как всегда, взрыв и огромные клубы дыма, огня и пыли. Ханс-Ульрих Рудель вспоминал об этих вылетах: «На наших фотоснимках, сделанных с воздуха, был отчетливо виден каждый дом. Цель, выделенная каждому пилоту помечалась красной стрелкой. Мы летали, не выпуская карту из рук. Нам было строжайше запрещено сбрасывать бомбы до того, как цель будет достоверно опознана, а расположение наших войск станет ясно видно».
Однако в целом поддержка Люфтваффе в этот раз оказалась гораздо меньше привычной, поэтому наступление вскоре выдохлось. Советские войска тоже столкнулись с новыми трудностями. 11 ноября на Волге в районе Сталинграда появился лед. Им быстро покрылось жизненно важное устье р. Ахтубы. По реке мимо города сплошным потоком поплыли льдины. Теперь основную базу снабжения 62-й армии пришлось перенести в пос. Тумак.
В связи с этими обстоятельствами плавание судов еще более усложнилось. Теперь кораблям с солдатами, провизией и боеприпасами приходилось по ночам, лавируя между льдинами и постоянно находясь под обстрелом, преодолевать большие расстояния. От Тумакадо завода «Красный Октябрь» было 22 км, а до Спартановки, на севере Сталинграда, где еще оборонялась группа полковника С. Ф. Горохова, – 32 км. Некоторые суда не успевали вернуться на базу до рассвета, тогда им приходилось весь день отстаиваться у западного берега, где их от линии фронта отделяли лишь несколько развалин.
Гитлер не мог смириться с тем, что Вермахту так и не удалось полностью овладеть Сталинградом, хотя девять десятых города уже находились в его руках. 17 ноября он подписал приказ № 4640/42 «О прорыве к Волге в районе Сталинграда», адресованный командованию 6-й армии, в котором, в частности, говорилось: «Я ожидаю, что руководство еще раз со всей энергией, которую оно неоднократно продемонстрировало, а войска с искусством, которое они часто проявляли, сделают все, чтобы пробиться к Волге, по меньшей мере у артиллерийского завода и металлургического предприятия и захватить эти части города».
Авиация должна была в очередной раз нанести удары по развалинам на берегу. Однако в тот момент, когда фюрер подписывал свой приказ, погодные условия постепенно сводили на нет активную деятельность Люфтваффе. Метеоролог эскадры KG55 «Грайф» Фридрих Фобст на аэродроме в Морозовской с ужасом фиксировал происходящие погодные изменения. Пузырь холода, прорвавшийся на Дон, оказался явно не готов к новому натиску масс влажного и теплого воздуха из района Исландии. И в районе 50-й широты, той самой, на которой находился Сталинград, в междуречье Волги и Дона, образовалась смешанная погодная зона шириной в 300 км. А это означало только одно: густейший туман, перемежающийся со снегом и дождем, гололед на взлетно-посадочных полосах и мгновенно покрывающиеся коркой льда самолеты.
Но несколько суток хорошей погоды в распоряжении Люфтваффе еще было. И они воспользовались последней возможностью наносить эффективные удары. 15 ноября в 09.00, по местному времени, немецкие бомбардировщики совершили массированный налет на станцию Ахтуба. В результате прямых попаданий на путях взорвались несколько эшелонов с боеприпасами, и страшное эхо взрывов несколько раз прокатилось по заснеженной степи. Затем на станции и в поселке возник сильнейший пожар, полыхавший до следующей ночи. А некоторые бомбы замедленного действия взрывались уже 16ноября. В результате движение по железнодорожной ветке Паромная – Владимировка было полностью парализовано на двое суток. Но это был последний крупный успех германской авиации.
В целом наступательный период Сталинградской битвы закончился полной победой Люфтваффе. Потери советских ВВС в период с 17 июля по 18 ноября 1942 г. составили 2063 самолета, что примерно в десять раз превышало немецкие потери. Однако в Южное Поволжье нескончаемым потоком шли новые, а также переформированные авиаполки, состоявшие в основном из неопытных летчиков.
Глава 14«Уран»
К середине ноября 1942 г. на Сталинградском направлении действовали крупные, по немецким меркам, силы авиации:
– восемь бомбардировочных групп: I. и III./KG1, I. и часть II./KG51,1. и II./KG55, а также KG27 в полном составе;
– три штурмовых группы: II./StGl, I. и II./StG2;
– четыре эскадрильи непосредственной поддержки войск: Stab., 3,6, 7h8./Sc1i.G1.
В то же время 76-я бомбардировочная эскадра навсегда покинула Восточный фронт, перебазировавшись из Армавира на Средиземное море. В России остались лишь несколько экипажей из ее состава. Истребительная авиация Люфтваффе под Сталинградом по-прежнему состояла из эскадры JG3 «Удет».
Хотя все эти силы располагали в общей сложности 330 самолетами, в исправном состоянии находились 127 двухмоторных бомбардировщиков, 67 штурмовиков и 64 истребителя. Кроме того, в составе 4-го воздушного флота имелись 16 эскадрилий ближней разведки, имевшие 38 боеготовых самолетов «Фокке-Вульф» FW-189 и 12 «Мессершмиттов» Bf-ПО. Дальнюю разведку на всем южном участке советско-германского фронта вели всего три эскадрильи – 3.(F)/Aufkl.Gr.lO, 3.(F)/Aufkl.Gr.l21 и 4.(F)/Aufkl.Gr.l22, располагавшие четырнадцатью исправными Ju-88D.
В то же время советские 8-я, 16-я, 17-я воздушные армии и часть приданных им сил 2-й воздушной армии, а также 102-я ИАД ПВО имели в своем составе 1916 боевых самолетов, из которых 1360, в т.ч. 519 истребителей, находились в исправном состоянии. Таким образом, численное превосходство советской авиации составляло 4,5:1.
В ночь с 18 на 19 ноября в Южном Поволжье установилась нелетная погода – густые облака и сильный снегопад с почти нулевой видимостью. Еще в 7 часов утра все было спокойно. На обширном Донском фронте от Воронежа до Качалино стояла тишина. Венгерские, итальянские и румынские солдаты, кутаясь в теплую одежду и почесываясь от укусов вшей, спали в землянках, и только патрули мерзли на своих постах в окопах. Над черной полоской реки периодически взлетали ракеты, освещая неровную, изрытую траншеями и воронками снарядов степь. Восточнее, в Сталинграде, также царило затишье. И именно в этот момент для Вермахта разразился кризис. В 07.30 по московскому времени (в 05.30 по берлинскому) 19 ноября советские войска начали операцию «Уран». После длительной артиллерийской подготовки 5-я танковая армия и 21-я армия, прорвав фронт, двинулись в глубь румынской обороны.
В это время в 150 км к юго-западу, на аэродроме эскадры KG27 в Миллерово, унтер-офицер Людвиг Денц получил приказ, несмотря на плохие погодные условия, провести авиационную разведку, чтобы установить, что происходит на румынских позициях. Вскоре закамуфлированный в зимние цвета «Хейнкель» уже катился по взлетной полосе, скрипя колесами по свежему снегу. Поднявшись в небо, самолет полетел к Дону сквозь сплошные облака. За стеклом фонаря кабины ничего не было видно, и штурман Людвиг Хафигхорст ориентировался только по приборам. Затем облака стали рассеиваться, внизу показалась заснеженная степь.
И тут глазам летчиков предстало ужасное зрелище. Они увидели огромные колонны советских войск: танки, пехота, бронемашины и грузовики во многих местах пересекли реку и двигались в южном и юго-восточном направлениях. Бортрадист немедленно стал докладывать об увиденном в штаб эскадры. Было очевидно, что русские начали крупномасштабное наступление. Вскоре бомбардировщик вернулся обратно в Миллерово, где экипаж уже в устной форме доложил своему начальству о результатах разведки.
Командир эскадры барон фон Бёст отреагировал незамедлительно. Уже через полчаса самолеты II./KG27 поднялись в воздух, чтобы атаковать прорвавшиеся советские войска. Однако из-за плохой видимости «Хейнкели» вынуждены были сбрасывать бомбы с небольших высот, фактически исполняя роль штурмовиков, находясь при этом подолгу в зоне сильного зенитного огня. В результате были сбиты сразу семь бомбардировщиков! Таких огромных потерь группа не знала за весь период Сталинградской битвы. Не-111 Людвига Денца также получил много повреждений, но все же смог вернуться на аэродром. Потом механик насчитал в самолете 151 пулевое отверстие.