никакие мотыги не убьют ее. Она родит ребенка, и этот ребенок решит ее судьбу.
Хонус был обучен идти впереди своего Носителя, выполняя функцию живого щита. Поэтому идти рядом с Йим по дороге ему было неспокойно, и он старался идти справа от нее, чтобы его рука с мечом всегда была свободна. Несмотря на беспокойство, ему нравилось идти рядом с Йим, так как это позволяло ему смотреть на нее. От увиденного у него сжалось сердце.
Хонус вспомнил впечатление, которое произвела на него Йим на второй день их совместной жизни. Когда они шли по Лувейну, ему на мгновение показалось, что он видит кого-то, кто борется с ужасной ношей. После всего случившегося он убедился, что впечатление было верным. Единственное отличие заключалось в том, что он получил некоторое представление о характере этого бремени и о женщине, которая его несла. Хонус удивлялся смирению Йим, ибо был уверен, что она одновременно и святая, и могущественная. Его озадачивало, что Йим, похоже, не считала себя ни тем, ни другим. Напротив, иногда она вела себя так, словно все еще была рабыней. Конечно, не его рабыня, а рабыня Карм, подумал он.
Размышления Хонуса заставили его полюбить Йим еще сильнее. Он поклялся себе, что поможет Йим справиться с ее бременем, хотя это означало отказ от близости, которой он жаждал. Это должно принять другую форму, сказал он себе. Он не питал иллюзий, что это будет легко. До сих пор это было не так. Но он был Сарфом и был готов к лишениям. Он чувствовал, что сумеет сдержать себя, хотя мысль об этом наводила на него тоску. Похоже, его любовь никогда не будет простой и безболезненной.
Хонус улыбнулся Йим, как он надеялся, ободряюще, но она выглядела озабоченной. Долгое время они шли молча, прежде чем Йим заговорила.
– Это справедливое, хотя и суровое место, – сказала она. – Но, боюсь, я увидела угрозу, которая нависла над всеми его жителями. Я скорблю о них, но что я могу сделать?
– Только то, что в твоих силах, – ответил Хонус.
– Но что именно? – Йим вздохнула. – Хотела бы я знать.
Грунтовая дорога петляла по горной долине, проезжая по пути мимо многочисленных бедных ферм. Ближе к полудню дорога пошла под уклон. Впереди возвышалась целая гряда пиков, крутые склоны которых были покрыты деревьями.
– Эти горы принадлежат клану Мукдой? – спросила Йим.
– Нет, – ответил Хонус, – но земли за ними принадлежат.
– И так ли они щедры, как считает семья Деврена?
Вряд ли. Зимы там суровые, а земля еще более каменистая, чем здесь.
Долина изгибалась, и дорога, по которой шли Йим и Хонус, поворачивала вместе с ней, открывая луг, на котором росло большое одинокое дерево. Под его сенью собралась группа мужчин и мальчиков. К ним обращался человек в черной мантии.
– Пойдем, – сказала Йим. – Я хочу послушать, что он скажет.
Хонус насторожился, как только заметил священника. Приказ Йим усилил эту настороженность, но ему и в голову не пришло сомневаться. Он просто сопровождал Йим, настороженно ожидая любой угрозы и готовый на нее отреагировать. Когда они приблизились к группе, никто из них не обратил на них ни малейшего внимания; казалось, все внимание было сосредоточено на говорящем. Темный жрец, казалось, был так же сосредоточен на своей аудитории, так что приближение Йим и Хонуса осталось незамеченным. Они остановились только тогда, когда слова священника стали слышны.
– ... очень хорошая грязь. Просто бросьте на нее семена и получите урожай. Она должна быть вашей. Да, они украли ее, воровской клан Мукдой.
– Он не слишком красноречив, – прошептала Йим.
Хонус согласился, но слушатели священника, похоже, были в восторге от его слов. Все мужчины и мальчики смотрели на чернокудрого с восторженным вниманием. Многие, казалось, были разбужены его словами, потому что их лица раскраснелись, а руки сжались в кулаки.
– Так что же вы собираетесь делать? – спросил священник. – Быть как женщины? Позволить Мукдой все спустить с рук?
– Он разжигает их взглядом, – прошептала Йим. – Он молодец.
После замечания Йим Хонус заметил, как священник окинул взглядом свою аудиторию: некоторое время смотрел на мужчину или мальчика, потом переводил взгляд на другого. Хотя священник не смотрел в его сторону, Хонус уловил интенсивность его взгляда и почувствовал его силу. Священник продолжал обозревать собравшихся, и его глаза все дольше задерживались на тех, кто был наиболее взволнован. Наконец он воскликнул:
– Чего заслуживают эти Мукдой? Чего?
– Смерти! – кричал босой, без рубашки, мужчина в рваных пледах.
– Убейте их! – кричал мальчик.
И тут Йим удивила Хонуса, направившись к толпе и заставив его не отставать от нее.
– Хватит говорить ложь! – крикнула она.
Толпа повернулась и посмотрела в сторону Йим, и Хонус услышал среди них гневное бормотание. Священник тоже посмотрел на Йим и вперил в нее злобный взгляд. Йим смотрела в ответ, и у Хонуса сложилось впечатление, что между ними идет молчаливая борьба. Затем выражение лица чернокудрого мужчины ослабло, но он, казалось, не мог отвести взгляд. Йим заговорила с ним нормальным голосом.
– Посещал ли ты когда-нибудь земли, о которых говоришь?
– Да, – ответил священник низким, кротким голосом.
– Опиши их, – сказала Йим. – Говори громко, чтобы все слышали.
– Это бедные земли, – воскликнул священник. – Каменистая и холодная.
– Тогда зачем посылать этих людей брать ее?
– Чтобы они убивали и были убиты.
– Чего же на самом деле хочет твой хозяин? – спросила Йим.
– Смерти, – ответил жрец тихим голосом.
– Громче. Все должны услышать.
– Смерти! – закричал священник.
– Чьей?
– Любой. Долбане. Мукдой. Неважно.
Йим отвернулась, отпустив священника. Тот продолжал изумленно смотреть на нее, пока Йим подходила к мужчинам и мальчикам. Выражения их лиц напоминали лица людей, пробуждающихся от дурных снов. Постепенно на их лицах проступило удивление, когда они рассмотрели Йим.
– Священник говорил правду, – сказала она. – Эта война – глупый поиск, где наградой является смерть. Выберите мир и возвращайтесь домой.
Толпа начала потихоньку расходиться, но несколько человек остались. Это были те, кто больше всех находился во власти священника. Один из них подошел к нему и поднял тяжелую палку.
– Этот пес обманул бы меня до смерти.
– Пощадите его, – сказала Йим. – Он обманул тебя, но и сам был в заблуждении.
Мужчина опустил палку и ушел вместе с остальными. Тогда Йим обратился к священнику.
– Я уже сталкивалась с твоим хозяином, – сказала она. – Пожиратель жаждет твоей смерти не меньше, чем те, кого ты поколебал. Посмотри мне в глаза и узнай правду.
К изумлению Хонуса, священник безропотно повиновался. Вскоре на его глаза навернулись слезы.
– Прости меня. – Он начал рыдать. – Я только хотел... хотел чего-то большего...
Впервые Хонус заметил, что черная мантия священника изорвана, а его сандалии разваливаются на части. Лицо мужчины было молодым, но выглядело измученным.
– Кошмары преследуют тебя наяву, – сказала Йим. – Ты живешь, отрезанный от человеческой доброты. Ты раб бога ненависти и резни. Разве этого ты хотел?
Рыдания священника стали сотрясать его тело, как сильные удары, и прошло немало времени, прежде чем он смог ответить. Когда рыдания наконец стихли до вздохов, он смог промолвить «нет».
– Тогда оставь свой нечестивый путь, – сказала Йим. – Если ты выберешь мир и жизнь, я благословлю тебя.
Мужчина опустился на колени и склонил голову.
– Благослови меня, матушка.
Йим подошла к нему и нежно положила пальцы ему на лоб.
– Я прощаю и благословляю тебя. Иди и воздай должное богине своей добротой.
Жрец смотрел на Йим с такой преданностью, что Хонус был тронут его выражением лица. Йим, казалось, была несколько смущена этим, но все же вернула ему улыбку, прежде чем направиться к дороге.
– Идем, Хонус, – сказала она. – Мы должны продолжить наше путешествие.
Хонус уже собирался последовать за ней, когда бросил последний взгляд на коленопреклоненного священника. Он все еще смотрел на Йим, когда его глаза внезапно изменились. Преображение было столь разительным, что Хонусу показалось, что перед ним не то же самое лицо. Оно превратилось в образ злобы и ярости. Особенно ужасающими были глаза. Они излучали злобу, которая, даже мельком брошенная в сторону, разрывала рассудок Хонуса. Почувствовав опасность в этом взгляде, Хонус быстро отвел глаза.
В этот момент он заметил мелькнувшее движение. Хонус обернулся и увидел, что священник вскочил на ноги. Он мчался к Йим, держа в руках кинжал. Его лезвие было испачкано ядом. Хонус мгновенно выхватил меч и отрубил человеку голову. Звук обезглавливания насторожил Йим. Повернувшись, она увидела безголовое тело, из которого хлестала кровь, приближаясь к ней. Оно размахивало клинком так целеустремленно, словно мозг все еще управлял им.
Меч Хонуса снова сверкнул, и кинжал упал на землю, а рука все еще держала его. Мертвец продолжал наступать на Йим, размахивая своим обрубком, словно тот все еще держал оружие. Йим не отступала от надвигающегося ужаса. Вместо этого она уставилась на землю позади него. Она казалась застывшей и не замечала окружающего. Хонус ударом ноги отправил тело на землю, где оно окончательно приняло неподвижность трупа. Йим не шевелилась.
Хонус проследил за взглядом Йим и увидел, что она смотрит на отрубленную голову. Голова смотрела в ответ глазами, в которых было не только сознание, но и сила и злость. В этом взгляде не было ничего человеческого.
В этом взгляде не было ничего человеческого, и Хонус понял, что прежний поединок между священником и Йим был пустяком по сравнению с нынешним. Он был уверен, что Йим борется за свою душу и исход далеко не гарантирован.
Потусторонний холод опустился на луг, пока продолжалась молчаливая борьба. Йим так и застыла на месте: цвет ее лица постепенно уходил. Губы потемнели, приобретя серовато-голубой оттенок. Она начала слегка покачиваться, и Хонус испугался, что она поддается своему злобному противнику. Хонус отступил назад, чувствуя смертельную опасность в глазах Йим. Только оказавшись за спиной отрубленной головы, он рванулся вперед и со всей силы ударил по ней ногой. Она полетела по высокой дуге. Упав на известняковый выступ, голова разлетелась на части, как дыня.