– Возможно, я говорила слишком резко, – сказала Йим. – Однако я начала думать, что сражаться бесполезно.
– Но ты не уверена? – спросил Хонус, в его тоне сквозила надежда.
Йим отреагировала скорее на тон Хонуса, чем на его вопрос.
– Что между вами произошло?
– У Кронина есть план. Возможно, вам стоит его выслушать.
– Не разговоры о стратегии привели тебя в уныние.
– Он говорил о том, что произойдет, если эта стратегия провалится. Если Бахл придет сюда, я знаю, что произойдет. Я видел это воочию.
Йим вздохнула.
– Он заставил тебя вспомнить о смерти Теодуса... – Она взглянула на Хонуса и увидела, как заблестели его глаза. Затем ее голос стал мягким и печальным. – ...и представить себе мою.
Хонус кивнул.
Тогда я поговорю с Кронином о его плане и оценю его мудрость.
***
Тем временем Кара шла по полям, окружавшим зал и деревню. Родрик, управляющий клана, шел рядом с ней, а двое грозных слуг следовали позади. Кара заметила среди ячменя клок тряпья и направилась в его сторону.
– Они новые сегодня утром, – сказала она Родрику. По мере их приближения некоторые из лохмотьев поднимались и принимали человеческий облик. Самой старшей оказалась девушка не старше шестнадцати зим. Ее каштановые светлые волосы были растрепаны, как сорняки. Она была не обута, ее одежда изорвана, а у груди сосал младенец. К ней прижимались такие же растрепанные мальчик и девочка помладше. У их ног дремали двое еще более маленьких детей. Девушка с младенцем смотрела на Кару взглядом, в котором не было ничего, кроме страха.
– Ты не можешь жить среди моих посевов, – сказала Кара, стараясь, чтобы ее голос был мягким. – Пойдем, я отведу тебя в лучшее место.
Девушка не двинулась с места, а значит, не двинулись и остальные.
– Теперь ты в безопасности, – сказала Кара. – Никто не причинит тебе вреда. У тебя есть еда?
При слове «еда» в глазах девушки появилось понимание, и она покачала головой.
Кара повернулась к одному из слуг.
– Тамус, буханку.
Мужчина протянул Каре небольшую круглую буханку коричневого хлеба, она отломила три куска и передала их беженцам, а затем посмотрела на спящих детей.
– Они ваши родственники?
– Да, – ответила старшая девочка с набитым хлебом ртом.
– Разбудите их, и я накормлю их тоже. А когда вы переселитесь, я дам вам еще.
Девушка опустилась на колени и разбудила детей. Самой младшей на вид было всего четыре зимы. Ее босые ноги были в трещинах и кровоточили, и Кара не могла представить, как она проделала этот путь.
– Годен. Хомми. У этой леди есть для вас еда.
Кара дала им хлеб, а затем обратилась к старшей девочке.
– Как тебя зовут, дорогая?
– Герта.
– Ну, Герта, а мужчины с тобой были?
Герта покачала головой.
– Всех убили, – сказала она пустым голосом.
– Кем?
– Долбанесом.
Кара посмотрела на Родрика.
– Значит, на востоке теперь вражда.
Затем она снова повернулась к девушке.
– Герта, здесь нет вражды. Любой, кто дерется, отсылается прочь. Тот, кто убивает, предается смерти. Это мой закон, и я слежу за тем, чтобы он соблюдался без исключений. Понимаешь?
Девочка кивнула.
Кара посмотрела на младших детей.
– Вы поняли?
Они тоже кивнули.
– Это суровый закон, но он обеспечит вам безопасность. Так что никаких разговоров о мести. А теперь идемте со мной, и мы вас устроим.
Потрепанная группа подхватила скудные свертки, в которых лежало то немногое, что у них было, и последовала за Карой на поле, где земля была плотно утрамбована множеством ног. Оглядевшись по сторонам, Кара постаралась скрыть свое уныние. Вокруг царили нужда и отчаяние, а самые новоприбывшие оказались самыми нуждающимися. Она нашла свободное место на голой земле, раздала остатки буханки и сказала: «Вы можете остаться здесь. Герта, видишь то дерево? Там стоит бочка с питьевой водой. У вас есть миски?»
Герта покачала головой.
– Ну, вы можете взять одну там, но вам придется разделить ее между собой. У меня есть слуги у дерева. Мы не справляемся, но вы можете обратиться к ним за помощью. Сегодня вечером у них будет каша. – Кара вздохнула. – Я должна пойти помочь другим. С тобой все в порядке?
Девушка кивнула, но Кара в этом сомневалась. Тем не менее, она направилась прочь, чтобы найти других новоприбывших. Когда Кара оглянулась, девочка все еще стояла на месте и выглядела потерянной, а остальные дети прижались к ней, как к дереву в бурю.
– Мать клана, – сказал Родрик, – так больше продолжаться не может! С каждым днем их становится все больше и больше. Они топчут наши поля и проедают наши запасы. Ты должна быть сурова и заботиться прежде всего о своих.
– И что же ты посоветуешь? – спросила Кара. – Отправить этих детей в дикую природу? Или я должна быть более милосердной и утопить их в озере? Кто знает, когда мы предстанем перед Карм и наши деяния будут взвешены на ее весах? Скорее всего, скоро. Так что подумай о ее решении, прежде чем действовать.
– Это та девушка, которая отвратила тебя от твоего долга.
– Какая девушка?
– Девушка, которая утверждает, что она Носительница.
– Йим – Носитель, и я не услышу от тебя обратного. Что же касается моего долга, то я сама буду судить об этом.
Родрик замолчал. Получив известие о том, что в поле между усадьбой и озером живет семья, Кара направилась в ту сторону. Управляющий и двое слуг последовали за ней, так что ни Кара, ни они не видели всадника, спустившегося по северной дороге. Иначе они наверняка отметили бы его появление, ведь мало кто путешествовал, если их не подгоняла нужда. Лошадь мужчины была тяжело нагружена, но он не выглядел беженцем, так как на его суровом, но красивом лице не было никаких признаков лишений. На вид ему было далеко за тридцать, а в его холодных серых глазах читалось удовлетворение человека, нашедшего то, что искал.
22
По дороге в деревню Дайджен радовался царившей вокруг убогости. Пожирателю выгодны только насильственные смерти, а сгрудившиеся беженцы были похожи на поле созревшего зерна, готового к покосу. Дайджен был рад, что какой-то дурак их кормит. Голодная смерть была слишком мирным концом, обманувшим его хозяина страдающих душ.
Поскольку деревня была крошечной, Дайджену не составило труда найти ее единственный трактир, хотя на нем и не было вывески. Несколько грубых комнат, подумал он, и место для крестьян, где они могут пить. Он спустился на землю и вошел в открытую дверь.
Внутри темной общей комнаты он обнаружил пожилого мужчину, вытирающего грязную столешницу тряпкой, которая едва ли выглядела чище.
– Добрый господин, – сказал Дайджен с аверенским акцентом, – не могли бы вы позвать трактирщика?
Мужчина поднялся со своего места.
– Это я. Что вам нужно?
– Место для ночлега.
– Значит, вам нужна комната? – Трактирщик ухмыльнулся. – Ты и еще пять дюжин человек. Ну, у нас три кровати, и все полные. Мать нашего клана позволит вам спать в поле. Если вам нужна крыша, лучше бы вы взяли с собой палатку.
– Я знаю, что сейчас трудные времена, – сказал Дайджен. Он сунул руку в кошелек, висевший у него на поясе. Затем он прикоснулся к столу. При этом его пальцы издали металлический щелчок и оставили золотую монету.
Взгляд трактирщика остановился на монете, но он ничего не сказал.
– У меня с собой товар, – продолжил Дайджен. Еще один щелчок. – Товары, которые глупо было бы оставлять под открытым небом или даже в палатке.
Дайджен даже не взглянул на три монеты на столе. Вместо этого он вглядывался в лицо трактирщика. Когда тот наконец поднял глаза от золота на липкой столешнице, их встретил взгляд Дайджена. Дайджен улыбнулся.
– В трудные времена мудрый человек заботится о себе. Ты кажешься мне мудрым. Если так, то я сниму комнату для себя, а за каждую из этих монет найду себе компаньона.
– Шесть золотых за комнату? – сказал старик, его голос дрожал от одной мысли об этом.
– Я думаю, это справедливо. А ты?
– Да, это справедливо, господин.
– Зови меня Рангар, – сказал Дайджен, положив на стол еще три монеты. – Я просто торговец.
Трактирщик быстро забрал монеты с глаз долой.
– И чем же стоит торговать, когда все так взбудоражено?
– Кинжалы. – Дайджен улыбнулся. – Бывают времена, когда хороший клинок стоит твоей жизни, и я думаю, что эти времена приближаются. У тебя есть такой?
– Нет, только кухонный нож.
– Одну минуту, – сказал Дайджен. – Возможно, мы сможем сделать еще кое-какие дела.
Он вышел из трактира и вернулся с двумя большими кожаными седельными сумками. Судя по тому, как он их нес, они были явно тяжелыми. Он положил их на стол, открыл одну и достал из нее кинжал в ножнах.
– Это будет твоим, если ты поможешь мне.
Глаза трактирщика сузились.
– Как?
– Присмотри за моими товарами, когда я буду в отъезде, направляй покупателей по моему пути и расскажи мне о местном поместье. Именно там я, скорее всего, найду своих покупателей.
Трактирщик вытащил оружие из ножен, чтобы полюбоваться сверкающим лезвием.
– Я сделаю все, что в моих силах.
– Хорошо. Значит, этот день принес удачу нам обоим. Прежде чем вы пойдете и освободите для меня комнату, у меня есть вопрос. У меня есть обычай дарить клинок какому-нибудь достойному человеку. Это показывает добрую волю и помогает выставить мои товары. Кого бы вы могли предложить?
– Это просто. Мать нашего клана, леди Кара.
– Женщина? Нет.
– Тогда ее брат, Кронин.
– Генерал Кронин? – Дайджен покачал головой.
– Тогда Родрик. Он управляющий клана и управлял поместьем до возвращения леди Кары.
Значит, он опустился на ступеньку ниже, подумал Дайджен.
– Родрик - отличный выбор.
– Племянник моей жены служит в поместье, – сказал трактирщик. – Не составит труда передать ему послание для управляющего.