– Он очень добрый.
– Тогда, конечно, он не откажет вам в небольшом отдыхе. На берегу реки очень приятно.
Человек, которого Гурди знала как Рангара, протянул небольшое золотисто-коричневое пирожное.
– У меня есть ягодный пирог. Не разделишь его со мной?
Гурди не нужно было уговаривать. Она последовала за Рангаром прочь от оживленной пристани к тихому участку реки и нагретому солнцем камню на ее берегу. Там она сняла сандалии и свесила ноги в прозрачную текущую воду. Ее спутник сделал то же самое и протянул ей пирог. Его сладость соответствовала настроению Гурди.
– О Рангар, это так вкусно! Ты должен это попробовать!
Рангар не смотрел на пирог. Вместо этого он с любовью заглянул ей в глаза, прикоснулся пальцем к уголку ее рта и оттянул его, вытирая каплю ягодного сока. Нежно и медленно он облизал кончик пальца. Задушевным голосом он сказал:
– Она сочная.
Гурди почувствовала, что попала в романтическую сказку. Она больше не была ни простушкой, ни даже рабыней. Все померкло по сравнению с чарующими глазами, устремленными на нее. Она откусила кусочек пирога, измазав губы красной сладостью.
– Хочешь попробовать еще?
Рука Рангара нежно коснулась щеки Гурди, затем перешла к шее. С изысканной медлительностью его губы приблизились к ее губам. Гурди застыла в предвкушении. Она почувствовала тепло его дыхания, затем мягкость его губ. Но потом боль разрушила чары.
– Ой! – вскрикнула она.
Взгляд Рангара, казалось, следил за чем-то в небе.
– Шершень! – сказал он. – Он тебя ужалил?
– Боюсь, что да, – сказала Гурди, потрогав шею.
– Должно быть, его привлек пирог. С тобой все в порядке?
– Думаю, да, но больно.
Рангар наклонился, чтобы помахать рукой в воде. На мгновение Гурди показалось, что с кончиков его пальцев сорвалось что-то блестящее и покатилось в глубину. Затем Рангар убрал мокрую руку, чтобы погладить ее по шее. Его прикосновение было не только прохладным и успокаивающим, но и нежным, и Гурди убедилась, что ее глаза ошиблись. Я видела лишь отражение, подумала она.
– О Рангар, как же это приятно.
– Я рад, – ответил он. – Но тебе лучше уйти с солнца.
– Может, и стоит. Меня немного мутит.
Рангар встал и помог Гурди подняться.
– Я бы проводил тебя до дома твоего хозяина, но, возможно, нам не стоит показываться вместе.
– Почему? – спросила Гурди, не пытаясь скрыть своего разочарования.
– Твой хозяин может не нанять меня, если узнает, что я забочусь о тебе. Будет лучше, если люди подумают, что мы не знакомы, когда мы снова встретимся.
– Я сохраню твой секрет, – сказала Гурди. Она коснулась щеки Рангара, придвинувшись к нему ближе, ягодный сок все еще окрашивал ее сжатые губы.
Рангар наклонился, чтобы застегнуть сандалии.
– Тогда до завтра.
– Да, – со вздохом ответил Гурди. – Завтра мы снова встретимся.
Она надела свои сандалии.
Пока Рангар оставался на берегу реки, Гурди вернулась в дом своего хозяина. Там она хранила в тайне свою сладкую тайну, до конца дня занимаясь полировкой огромного обеденного стола. Ей показалось, что день стал жарким, и от жары у нее закружилась голова. Не поужинав, она легла в постель и лежала на набитом соломой матрасе, обливаясь потом. Когда она провалилась в тяжелый сон, в ее сновидение вошла жара.
Гурди стояла одна на безлюдной равнине, где солнце палило с пустого неба. Было невыносимо жарко.
– Подойди в тень, – сказал чей-то голос. Гурди повернулась и увидела Рангара, стоящего в тени. Ни один из них не был там раньше. Подойдя к нему, Гурди поняла, что она голая, а жар исходит не от солнца, а от глаз Рангара. Она шагнула в тень, и стало холодно. Рот Рангара был измазан красным соком ягод, подумала Гурди. Она потянулась, чтобы поцеловать его.
3
Утро следующего дня застало Коммодуса в его счетной комнате. Он безучастно смотрел в окно, поскольку известие о смерти Гурди навеяло на него тоску. Джев, его стюард, был немногословен, сообщив о ее кончине, отметив, что вчера вечером Гурди «выглядела больной», а ее матрас был пропитан потом, когда ее нашли. С сухими глазами Джев предположил, что она умерла от лихорадки, и оставил это дело на потом.
Коммодус не мог так просто успокоиться. Он оплакивал молодую женщину, но не потому, что она была ему особенно дорога, а потому, что казалось, что никто не любит ее. Чем больше Коммодус думал об одинокой смерти Гурди, тем больше он вспоминал о том, как Йим относилась к рабству. Она хотела, чтобы он освободил Гурди. Несмотря на свое уважение к Йим, он отмахнулся от этой идеи и сказал, что Гурди счастлива и все ее потребности удовлетворены. Вспомнив свои доводы, Коммодус почувствовал, что они были пустыми. Шелковый халат, в который Гурди облачится на погребальном костре, обошелся ему дороже, чем она сама.
Стук прервал его размышления.
– Да, – сказал Коммодус.
Из-за двери донесся голос Джева.
– Сир, с вами хочет поговорить молодой торговец.
– Я же сказал, что никого не принимаю.
– Речь идет о золотой парче, сир. Он хочет заказать две дюжины отрезов.
– Ты сказал две дюжины?
– Да, сир. Две дюжины.
Коммодус открыл дверь.
– Ты его знаешь?
– Нет, сир, – ответил Джев. – Он говорит, что его зовут Рангар и что он родом из Аверена.
– В Аверене не носят такой одежды, – озадаченно сказал Коммодус. – Тем не менее, две дюжины отрезов. Полагаю, я его приму.
Джев ввел незнакомца с завернутым в пергамент свертком и удалился. Коммодус встретил посетителя с подозрением, так как глаза этого человека ему не понравились.
– Мой управляющий сказал, что ты интересуешься золотой парчой.
– Да, – ответил мужчина. – Меня зовут Рангар, сир, и я недавно в Бремвене. Я хотел бы заказать узор. Заказчик предоставит золото.
– Это не совсем обычная практика, – сказал Коммодус, взглянув на сверток. – Думаю, ваш клиент слишком доверчив.
Подняв глаза и увидев, что Рангар смотрит на него пронзительным взглядом, он рассердился и отвел глаза.
– Я знаю этот взгляд! И я могу его победить!
– Мне нужна была уверенность в том, что ты честен.
– Это один из вариантов использования этого трюка, но только один.
– Пожалуйста, сир. Прошу прощения. Меня так часто обманывали, что я прощупываю мысли из осторожности. Вы обладаете той же способностью, иначе вы бы меня не обнаружили.
– Если бы вы поспрашивали, то знали бы мою репутацию.
– Я знал, сир. И, к сожалению, это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Мне даже рассказывали, что ты приютил Носительницу и ее Сарфа, когда у большинства сейчас не хватает смелости почтить богиню.
Коммодус резко посмотрел на Рангара.
– Кто тебе это сказал?
– Девушка-рабыня. Она болтала без умолку.
– Ты допрашивал одну из моих рабынь?
– Конечно, нет. Я просто спросил дорогу. Остальное она рассказала сама.
– Не стоит слушать болтовню рабыни. Я никого не приютил.
Коммодус взглянул на своего гостя, убедился, что тот не обманывает, и быстро сменил тему. Указав на покрытый пергаментом сверток, он спросил:
– Это образец узора?
– Да, – ответил Рангар, разворачивая сверток.
Коммодус нахмурился, увидев искусно вышитую черную ткань.
– Это для облачений, которые носят жрецы Пожирателя.
– И что? Они хорошо заплатят.
– Я ненавижу Черный Храм. Я не стану одевать его жрецов.
– Я тоже не питаю любви к Пожирателю. Но прибыль и религия – это разные сферы.
– Возможно, для вас. Я считаю иначе. Найди другого поставщика для своей парчи.
– По крайней мере, предоставь мне возможность воспользоваться вашим опытом. Я боюсь, что меня снова обманули. Не могли бы вы сказать мне, является ли золотая нить в этом образце полноценной? Предполагается, что она весит три грана на моток.
– Тебе не следует торговать парчой, если ты не можешь этого определить, – сказал Коммодус. Тем не менее он решил помочь человеку, чтобы быстрее от него избавиться. Взяв образец, он провел пальцами по ткани, чтобы нащупать золотую нить. Внезапно Коммод отдернул руку. – Кто-то оставил в ней булавку.
Он высосал кровь из пальца, а затем улыбнулся.
– Они и тебя укололи. Нить слишком мягкая, чтобы быть полноценной.
Рангар выглядел удрученным.
– Как я и боялся.
– На твоем месте, сынок, я бы не стал связываться с Черным храмом. Там можно потерять не только деньги. А теперь, поскольку у нас больше нет дел, я хочу побыть один.
Коммодус отвернулся к окну и был рад, что Рангар ушел. Этот человек оставил неприятное впечатление, и Коммодус был уверен, что его интересовало нечто иное, чем парча. Черный Храм притягивает негодяев, как дерьмо притягивает мух, и Бремвену от этого только хуже, подумал он. Йим поступила мудро, когда ушла. Он потер кончик пальца, который все еще болел в том месте, где его уколола булавка. По мере того как он это делал, в комнате становилось все теплее.
Через некоторое время вошел Джев.
– Это была пустая трата времени, – сказал Коммодус. – Сегодня я больше никого не принимаю. Пришли мальчика, чтобы обмахивал меня веером. От этой жары у меня голова идет кругом.
***
Летнее тепло способствовало быстрым похоронам, и Дайджен вернулся в счетную палату всего через два дня после своего первого визита.
– Мне очень жаль слышать о кончине вашего отца, – сказал он.
– Спасибо, – ответил Доммус. – Это был шок. Его свалила внезапная лихорадка.
– Лето может принести дурные испарения, – сказал Дайджен. – Это очень трагично. Я встречался с ним всего один раз, но ваш отец произвел на меня впечатление честного и принципиального человека. Я счел за честь иметь с ним дело. Он упоминал о моем заказе? Он был большим.
– Нет, – сказал Доммус. – Он не говорил о нем. И о вас, если уж на то пошло. Как тебя зовут?
– Рангар. Возможно, он не упомянул меня, потому что мы еще не заключили сделку. Я должен был сначала поговорить со своим клиентом.