– Каждый мужчина запомнит, как ты почтила его сегодня.
На протяжении всей трапезы Хонус не сводил взгляда с круга солдат. Некоторые мужчины стояли там, силуэты в угасающем свете. Глаза Хонуса не отрывались от них, и по его настороженности Йим догадался, что они показались ему подозрительными. Когда Кара и ее компания поднялись, чтобы вернуться в зал, Хонус остался рядом с Йим. Как только она оказалась в зале, он обратился к ней.
– Йим, ты сделаешь для меня кое-что?
– Конечно.
– Завтра, когда будешь махать на прощание, сделай это со стены. И впредь, пожалуйста, не отступай от ее защиты.
– Ты что-то видел за ужином, не так ли? – спросила Йим.
– Тебя это беспокоит?
– Что ты видел?
– Людей, которые хотели причинить вам зло.
– Было темно. Как ты мог узнать?
– Я Сарф и умею читать взгляды человека.
Йим погладила лицо Хонуса, уверенная в том, о чем он думает.
– Я буду в безопасности, Хонус. Я буду здесь, когда ты вернешься.
Прикосновение к Хонусу быстро перешло в поцелуй, и Йим пришлось бороться с нарастающей страстью, чтобы отстраниться. Она стояла и смотрела на него, ее сердце колотилось.
– Ты мой возлюбленный. И всегда будешь им.
Затем, чувствуя, что находится на самом краю пропасти, она отступила. Йим отступила, повернулась и побежала в комнату Кары. Когда она пришла, там было пусто. Йим бросилась на кровать и разразилась рыданиями.
На рассвете Йим смотрела через стену поместья на войска, собравшиеся за деревней. Она поднялась еще до рассвета, но обнаружила, что Хонус уже присоединился к солдатам. Помня о своем обещании не выходить за стены, она не пошла к Хонусу, хотя и испытывала сильное искушение пренебречь его предупреждением. Если я так поступлю, это только добавит ему забот, подумала она. Она смотрела на толпу мужчин, пока света не стало достаточно, чтобы различить среди них фигуру в синей одежде. Хонус казался крошечным вдали, но, заметив его, Йим больше не смотрела по сторонам. Она помахала рукой, и, в конце концов, он помахал ей в ответ.
Вскоре после этого войска отправились в путь. Казалось, все в зале и в деревне собрались, чтобы посмотреть, как они уходят. Кара и управляющий клана стояли впереди толпы, состоявшей в основном из женщин, детей и немощных мужчин. Единственные выносливые мужчины составляли гарнизон, оставленный Кронином, и беженцы, отказавшиеся сражаться. Йим заметила, что некоторые из них не обращают внимания на солдат и наблюдают за ней. От их взглядов ей стало не по себе, и она забеспокоилась, не оказала ли она Каре услугу, оставшись в стороне.
Йим смотрела, как длинная вереница людей и вьючных животных медленно движется по северной дороге, проходит между двумя невысокими горами, направляется на запад и исчезает из виду. Хотя Хонус шел с Кронином во главе колонны, Йим не спускался со стены, пока последний человек не скрылся из виду. К тому времени люди уже возвращались в зал. Атмосфера была мрачной и тревожной, но в то же время хаотичной, поскольку Кара пригласила многих жителей деревни поселиться в безопасном месте, в обнесенном стеной поместье. Здесь были и плачущие дети, и их измученные матери, и больные, и немощные. Кара занималась обустройством стольких гостей, а Йим с удовольствием помогала ей, успокаивая расстроенных. Управляющий в этом деле не помогал. Его беспокойство расстраивало тех, кого он пытался успокоить, и Йим чувствовала, что он не одобряет всю эту затею.
Уже поздно вечером в доме воцарилось некое подобие порядка, и Йим не прекращала работу до вечерней трапезы. Это было многолюдное мероприятие, проходившее в банкетном зале. В зале было шумно и многолюдно, даже за высоким столом было тесно. Йим сидела справа от Кары, на почетном месте, а Родрик – слева от матери клана. Ужин состоял из урезанной порции каши, смешанной с несколькими кусочками соленой баранины и вареными кореньями, которые давали больше вкуса, чем сытности. Эль был в основном водой.
На протяжении всей трапезы Йим замечала, что Родрик избегает смотреть на нее. Во время их ограниченного общения он всегда был чопорно вежлив, но у Йим сложилось впечатление, что она ему неприятна. В этот вечер она почувствовала, что его неприязнь переросла во вражду. Когда трапеза закончилась и она отправилась спать вместе с Карой, Йим предложила ей вернуть Родрику почетное место за столом.
– Глупости, не глупи, – ответила Кара. – Ты – Носитель, а он – всего лишь управляющий. Оказывая честь тебе, я оказываю честь Карм. Кроме того, Родрик был не в духе с тех пор, как я приступила к обязанностям матери клана. Думаю, ему нравится высокое кресло, и он скучает по нему. Но это пройдет.
– Когда ты стала матерью клана?
– Только этим летом, когда я достигла совершеннолетия. До этого я приезжала сюда только для того, чтобы вручить Подарок Дар.
– То есть ты ездила каждый год?
– Нет, но когда я не приезжала, дерево не желтело. Я не знаю, почему.
– Это Старейшие, – сказал Йим. – Они знают, что происходит среди нас, а также, похоже, знают, что произойдет, по крайней мере частично.
Кара уставилась на Йим, но на ее лице не было недоверия.
– О! Ты когда-нибудь перестанешь меня удивлять? Откуда ты узнала о фейри?
– Во время наших путешествий мы встретили девушку, которая ходит к ним в гости.
Глаза Кары расширились от восторга.
– Она видела Старейших! Какие они?
– Она не сказала, но сказала, что они верят в то, что скоро произойдет что-то важное.
– Что?
– Не думаю, что даже они знают. Но я тоже это чувствую.
– Видение! Видение об отце для твоего ребенка!
– Я не знаю, – сказала Йим. – Надеюсь, что да.
Кара зевнула.
– Ну, я не спала с самого рассвета, и ты тоже. Надо бы поспать. Я бы хотела проспать все предстоящие дни, пока они не закончатся. Тогда бы я либо просыпалась счастливой, либо вообще не просыпалась. – С этими словами Кара задула свечу, и комнату заполнила темнота.
Следующий день не был для Йим напряженным. Выполнение просьбы Хонуса оставаться в стенах поместья ограничивало ее активность, особенно когда Кара уходила к беженцам. Йим пыталась быть полезной, пока Кары не было, но слуги чувствовали себя неловко, когда Носитель разделяла их обязанности. Наконец Йим нашла ту самую пыльную комнату, куда Кара отвела Хонуса. Она смотрела в окно, мечтая увидеть людей, марширующих к воротам Тора, разглядеть армию, наступающую на них, и ощутить угрозу, таящуюся за стенами поместья. Она знала, что все это реально, и все это было скрыто от нее.
Йим тосковала по Хонусу с такой силой, какую едва ли могла себе представить. Она жалела, что не сохранила одну из его одежд, чтобы поднести ее к носу и почувствовать запах его сущности. Если раньше любовь казалась ей мукой, то теперь она стала вдвойне мучительнее. На смену мукам сдерживания пришел леденящий душу страх потери. Ее разум придумывал бесчисленные душераздирающие сценарии, и каждый из них воздействовал на нее так, словно был реальностью. Она напоминала себе, что это не так, но, поскольку все они были возможны, она не могла выбросить их из головы. Когда она соединилась с духом Хонуса на Темном Пути, ей довелось пережить ужасы, происходившие в Лурвике. Таким образом, она знала, с чем он столкнулся, и это ужасало ее.
Тем не менее, Йим подавила свои чувства, когда присоединилась к Каре за ужином. На протяжении всей трапезы она была безмолвным образом безмятежности. Если Кара и догадывалась об истинных чувствах Йим, она не пыталась выведать их, даже когда они оставались наедине. Йим не удивилась, ведь у ее подруги было достаточно своих проблем.
На следующий день Йим стала еще более погруженной в себя. Пугающие сны нарушили ее сон, и хотя они выветрились из памяти, когда она проснулась, но оставили после себя томительное чувство ужаса. В сочетании с опасениями за безопасность Хонуса это чувство усиливало ее страдания. В течение всего дня Йим чувствовала, что дело близится к развязке, несмотря на молчание богини. За ужином скрыть тревогу было сложнее, но она чувствовала, что ей это удается.
Следующий день оказался еще хуже: Йим вспомнила некоторые из своих снов. В них были ужасающие картины резни, устроенной людьми, лишенными человечности. Йим скорбела и об убийце, и об убитом, ибо они казались одинаково мучительными. Образы были настолько яркими и подробными, что Йим боялась, что это вовсе не сны, а видения. Если это так, то она задавалась вопросом, зачем Карм показывает ей злодеяния, которые она не в силах предотвратить. Это казалось бессмысленным и жестоким. Йим была так расстроена, что удалилась в пыльную комнату и провела там весь день в одиночестве.
Уже в сумерках ее нашла Кара.
– Так вот ты где! Боже, Йим, в чем дело?
Я чувствую себя бесполезной и мешаю.
– Глупая я! – сказала Кара. – А я думала, что ты беспокоишься о Хонусе. Ну что ж, ты не будешь мешать за ужином, который, кстати, вот-вот подадут, – для тебя найдется место. И такой пир приготовили! Для разнообразия у нас будет каша, и она такая вкусная, что мы подаем только половину порции. А еще вода со вкусом эля! Было бы обидно пропустить такое. Как и весёлые шутки Родрика, если уж на то пошло. Ему будет очень не хватать вас. Так что сдувай пыль с одежды и присоединяйся к веселью. А после поможешь мне с одним важным делом.
– Каким?
– Есть кое-что, что мы должны убить. Но не лезь на рожон. Скоро ты узнаешь об этом. А теперь пойдем.
Уговоры Кары несколько разрядили настроение Йим, и она смогла казаться спокойной во время трапезы. Когда все закончилось, Кара проводила ее в спальню.
– Мы должны быть одеты как следует, – сказала Кара, – прежде чем убить этого врага.
В ответ на недоуменный взгляд Йим она сказала:
– Надень ночную одежду.
Пока Йим облачалась в свою старую рабскую тунику, Кара переоделась в коротенький свободный халат. Затем она забралась в постель, потянулась и достала темно-зеленый флакон. Похлопав по месту рядом с собой на просторном матрасе, она сказала: