***
Фырканье разбудило Йим. Она открыла глаза и увидела солнечный свет и огромную мохнатую морду. Йим никогда раньше не была так близко к медведю и замерла от ужаса.
– Не бойся, – сказал голос. – Она твой друг.
Когда Йим повернула голову, медведица лизнула ее в лицо. В нескольких шагах от нее на земле сидела Рупинла. Она почтительно склонила голову.
– Приветствую тебя, любимая матушка.
При виде фейри Йим проигнорировала медведя и села.
– Любимая? – спросила она. – У тебя странный способ показать это.
– Ты сердишься, – сказала Старейшая.
– Тебя это удивляет? Ты ведь знала, не так ли? Ты знала, но отправила меня в путь, веря, что я иду к своей любви.
– Так и было.
– Но я не знала, что меня ждет, а ты знала! Я в этом уверена!
– Знание – не мудрость.
– Не прячься за словами!
– Я не знала, какой путь ты выберешь, и чем закончится каждый выбор. Должна ли я была сказать тебе, что ты будешь страдать или что ты спасешь своего возлюбленного от ужасной смерти? И то, и другое уже свершилось.
– Ты могла бы мне что-нибудь сказать.
– Я была вынуждена молчать, – сказала Рупинла. – И до сих пор вынуждена.
– Кем принуждена?
Фейри поклонилась так низко, что ее лоб почти коснулся земли.
– Заставила, достопочтенная мать. – Когда она подняла голову, в больших кошачьих глазах Рупинлы отразилось такое сочувствие, что Йим растрогалась.
– Что ты перенесла! Что ты страдаешь до сих пор! Я покорена глубиной твоей любви.
– Эта любовь была лишь уловкой Карм, чтобы заманить меня к лорду Балу.
– А твоя любовь к Мириэн и ее матери была уловкой? К Хендрику, Каре, Хомми и Хамину? Ради всех этих оборванных детей и их измученных родителей? Ради убитых в храме Карм? Любовь всегда была твоей силой.
– Я говорила о своей любви к Хонусу.
Когда Старейшая ничего не ответила, Йим заглянула ей в глаза и попробовал разгадать ее мысли. Некоторые из них были скрыты даже от нее, но Йим не нашла в них коварства, только сочувствие, любовь и печаль. Она отвела взгляд и вздохнула.
– Я прощаю тебя. Мне больно, и я обескуражена. Но ты права: то, что я сделала, было моим выбором.
Рупинла снова поклонилась.
– И я чту тебя за это.
– Но это не объясняет, почему ты здесь.
– Чтобы помочь тебе.
– Как?
Приближается зима, и враги ищут тебя. Тебе нужно убежище.
– Так ты отведешь меня в Фэйрию?
– Нет. То, что находится в твоем чреве, никогда не должно попасть в Безвременье, – сказала Рупинла. – Это убежище другого рода.
Она жестом указала на медведя.
– Это Грувф, – сказала она, произнося это имя как короткий хриплый кашель. – Грувф примет тебя как своего детеныша и будет кормить тебя во время твоего долгого сна.
– Мой долгий сон?
– Тот, что длится до весны, как у сородичей Грувфы. Поцелуем я могу наделить тебя этим даром.
Это казалось идеальным решением, ведь оно позволило бы Йим исчезнуть на несколько лун, возможно, достаточно надолго, чтобы Бахл прекратил поиски. Тем не менее, у Йим была особая причина, по которой его пугала перспектива столь долгого сна.
– Мои сны больше не принадлежат только мне, – сказала она. – Ты знаешь о том, с чем я борюсь.
– Знаю, – ответила Рупинла. – Оно ужасно и сильно. Оно одолело всех женщин, которые когда-либо носили ребенка, но оно не овладело тобой.
– Пока нет.
– И не овладеет. Это я могу сказать точно.
– Значит, я могу впасть в спячку до весны, скрыться от лорда Бахла и найти место, где можно родить этого ребенка, – сказала Йим. – И что тогда?
– Делать то, что необходимо.
– Ну, это простой совет, – сказала Йим. – Он применим к любому случаю.
– Но ты знаешь, что необходимо, – ответила Рупинла. – Следуй своим инстинктам. Хотя в ребенке будет жить темный дух, которого так боялся его отец, он будет и твоим сыном. Заботься о нем так, как подсказывает тебе сердце, и в результате ты получишь добро.
Йим и в голову не приходило, что она будет считать ребенка, зачатого столь драматично, своим, а тем более любить его. Он невиновен, подумала Йим, хотя на него обрушится то, что обрушилось на меня сейчас. Йим подумала, как она может помочь своему сыну преодолеть внутреннего врага и тем самым победить его в мире. Эта мысль породила надежду – первую, которую она почувствовала после последнего визита Карм. Тогда Йим увидела правду в словах Рупинлы и поняла, что любовь станет ее силой.
Йим посмотрела на фейри. Увидев безмятежное, но ликующее выражение лица Рупинлы, она поняла, что Старейшая поняла ее мысли. Йим улыбнулась, и Рупинла улыбнулась в ответ.
Надежда укрепила дух Йим, когда она неторопливо прогуливалась по укрытому от посторонних глаз лесу. Ей было приятно не бояться погони, и она наслаждалась этим. Высокая долина казалась ей возвышенным островком спокойствия в бурном мире, местом над темными делами человечества. Клены окрасились в праздничное золото, а дубы – в нежный красновато-коричневый цвет. Яркий утренний солнечный свет даже избавил ее от постоянной прохлады. В общем, место казалось идиллическим, и Йим упивалась его умиротворением.
Когда Йим вернулась к ручью, ее ждали Рупинла и Грувф, а Квахку уже не было. Старейшая сидела, скрестив ноги, на земле перед большим плоским камнем, на котором были навалены орехи, ягоды, грибы, семена и соты. Там был даже пухлый заяц. Затем Рупинла поднялась и прижалась губами к губам Йим в долгом и любящем поцелуе. Фейри дарила вкус растущих растений, давно выветрившегося камня, тихой воды и древней земли. Йим не хотела, чтобы поцелуй заканчивался, но в конце концов это произошло.
– Прежде чем ты сможешь уснуть, мама, ты должна откормить себя.
Рупинла улыбнулась в ответ на мысли Йим.
– Да, я побуду с тобой некоторое время. Для меня большая честь, что ты желаешь моего общества.
Потом Йим, Рупинла и Грувф ели вместе, причем Йим наелась до отвала по настоянию Старейшей. Она даже съела часть зайца, хотя ей пришлось есть его недожаренным и разрывать плоть зубами. В присутствии Грувфа это не выглядело неестественно, и медведь доел то, что не доела она. Потом все трое нежились на солнышке. Йим наслаждалась сытостью и даже немного задремала. Во время сна она держала в узде Пожирателя, и ей снилось, что она проводит руками по спине Хонуса, а его руны говорят с ней.
– Когда-нибудь ты поймешь, – говорили они. – Тогда все твои испытания обретут смысл.
Когда Йим проснулась, она удивилась, что снова хочет есть, и с радостью увидела, что куча еды пополнилась. За этой трапезой Рупинла попробовала лишь несколько ягод, а Йим и медведь снова наелись до отвала. Так начался режим еды и сна, который продолжался несколько дней. Это была ленивая жизнь, ведь Йим не нужно было добывать пищу. Непрекращающееся пиршество обеспечивалось целым потоком животных-помощников. Мыши и белки приносили семена, орехи и ягоды. Скунсы собирали грибы и коренья. Совы и ястребы приносили только что убитых зайцев. К особому удовольствию Йим, дятлы прилетали с большими порциями древесных личинок. Чем больше она ела, тем больше могла съесть.
В отличие от Рупинлы, Йим не могла разговаривать с медведем, но кое-что поняла из его рычания и ворчания. Короткий чавкающий звук означал:
– Ты собираешься это съесть?
Высокое ворчание означало:
– Попробуй, это вкусно.
Кроме того, между Йимом и Грувфом установилось взаимопонимание. Когда Йим дремала между приемами пищи, она прижималась к медведю и часто просыпалась от того, что огромное предплечье Грува обнимало ее за талию.
Благодаря тому, что Йим ела так много и так часто, она быстро располнела, и когда наступили холода, Рупинла сказала:
– Мама, я думаю, что пора уходить с Грувфом в ее берлогу. Спи с ней, укутавшись в шкурки.
Затем фейри глубоко поклонилась.
– Могу я поцеловать тебя в последний раз? Мы больше не встретимся в этом мире.
В ответ Йим тепло обняла Рупинлу и поцеловала ее. После этого Грувф издал протяжное ворчание, а когда Йим взглянула в ее сторону, медведица начал уходить. Йим повернулась, чтобы попрощаться с фейри, но она уже исчезла.
Грувф вышла из горной долины и стала подниматься в гору. Она шла легким шагом, и Йим без особого труда следовал за ней по крутому склону. На нем между длинными участками скал и бурой травой росло несколько чахлых деревьев. Выше деревьев не было вовсе, а склоны уже были припорошены снегом. С того места, где стояла Йим, она могла смотреть на север и видеть, как редкие холмы уступают место широкой равнине, уходящей к далекому горизонту. Туда я и отправлюсь весной, подумала она. Пойду на север и уйду как можно дальше.
Когда медведь вошел в очередную складку в склоне горы и спустился по внутреннему склону, вид скрылся из виду. Там, среди зарослей деревьев, была глубокая расщелина в скале. Грувф вошел в нее и исчез. Помня о том, что Рупинла велел ей спать в шкурах, Йим сняла плащ Яуна и свою поношенную смену и кофту, чтобы засунуть их в трещину в стене расщелины. Она надеялась, что там они будут защищены от непогоды.
Уложив одежду до весны, Йим полезла в расщелину, чтобы найти медведя. Вскоре она уже осторожно пробиралась в почти полной темноте. Вдали пол резко уклонялся вниз, но за поворотом прохода становился ровным. Йим чувствовала под ногами сухие листья и траву и слышала дыхание медведя. По мере того как она продвигалась вперед, покрытие каменного пола становилось все глубже. Она столкнулась с Грувфом. Йим наклонилась и коснулась огромной лапы медведя, а затем обошла его вокруг, пока не прижалась к брюху Грува и не прижалась к его густой шерсти.
Когда Йим лежала неподвижно, она чувствовала, что ее тело затихает. Сердце билось все реже, а дыхание замедлилось. Мысли исчезали, когда она погружалась в состояние, более глубокое и спокойное, чем сон. Время потеряло свою власть над Йим, когда она выскользнула из сознания и погрузилась в пустоту.