тилась на землю. Нег прижался к ней, как бы желая утешить.
Немного отдохнув, Йим поднялась и сняла с Нега попону, чтобы он мог пастись. При этом она заглянула в большие карие глаза животного.
– Тебе ведь не нужны уздечка и поводья, правда?
Жеребец фыркнул.
– И я думала, что нет.
Йим отбросила уздечку.
– Я ранена, Нег, и я не знаю, насколько сильно. Настолько, что тебе, возможно, придется искать дорогу на север. Ты сможешь это сделать?
Нег опустил голову и начал пастись.
– Отлично, – сказала Йим. – Первый день в одиночестве, а я уже прошу своего коня о помощи. Может, он и кашу сварит?
Йим сняла с Нега седло и седельные сумки, выпила воды и заставила себя съесть немного хлеба. Затем она расстелила на земле плащ Хонуса и легла на него. Хотя потусторонний холод не покидал ее, Йим почувствовала приступ лихорадки. Он вызывал противоречивые ощущения, которые были одновременно неприятными и изматывающими. Йим лежала на боку и смотрела на траву – вблизи она казалась лесом, – а ее тело попеременно бросало то в жар, то в холод.
Хотя было еще светло, она погрузилась в сон.
Последние мысли Йим были о Хонусе. Она гадала, где он и что делает, думает и чувствует. Ей казалось, что она будет задавать эти вопросы до конца жизни, а ответы всегда будут одни и те же – «я не знаю». Но это не мешало Йим строить догадки. Она беспокоилась, что, разочаровавшись в жизни, он ищет воспоминания о счастье на Темном Пути. Ей было интересно, можно ли найти такие воспоминания в таком пустом месте, была ли земля, на которой она лежала, когда-то домом для людей с их мерой горестей и блаженства. И что же, Хонус встретит их радости или трагедии? Я никогда не узнаю.
Возможно, Ниг понял все, что сказала ему Йим. Может быть, Старейшие наложили какие-то чары. Так или иначе, на следующее утро конь повел себя по-другому. На рассвете он ласково погладил Йим и не отпускал ее до тех пор, пока она не поднялась, лихорадочная и бледная. Йим попила воды, окрасила траву розоватой струйкой мочи, съела немного хлеба, собрала седельные сумки и взгромоздила их на жеребца. Она чувствовала себя истощенной от усилий и беспокоилась, как ей удастся удержаться в седле, когда Нег опустился на колени. У Йим сложилось впечатление, что он хочет, чтобы она забралась ему на спину. Она с легкостью сделала это. Затем конь поднялся и без всяких указаний со стороны Йим легким шагом направился на север.
Остаток дня прошел для Йим как в тумане. Каким-то образом ей удалось удержаться на лошади. Это был ее единственный вклад в путешествие. Бывало, что из-за лихорадки она забывала, куда и зачем едет. Нег взял все на себя. Он выбирал маршрут и предугадывал все остальные потребности Йим. Поздним вечером он остановился на ночлег у неглубокого водоема, где Йим нашла облегчение, искупавшись. Там же они провели ночь.
Следующий день оказался для Йим еще хуже. К середине утра она начала бредить. Она почувствовала, что идет не в том направлении. В своем воображении она увидела огромный замок, возвышающийся на скале над водным простором, уходящим к горизонту. Замок был то ли сделан из железа, то ли покрыт им. Промасленный металл был черным и блестел, отражая синеву неба и воды. Образ был притягательным, и Йим знала, что это реальное место, куда она должна попасть немедленно. Она даже знала, где оно находится.
– Ниг! – воскликнула Йим. – Ты идешь не туда! На запад! На запад!
Жеребец продолжал идти на север.
– На запад, глупый конь! – всхлипывала Йим. – Почему ты меня не слушаешь?
Она схватила лошадь за гриву, чтобы использовать ее в качестве поводьев, и потянула ее на запад. Лошадь сопротивлялась, и в конце концов силы Йим иссякли. Она рухнула на спину лошади, всхлипывая от разочарования. Образы железной крепости постепенно исчезали, и она погрузилась в жуткие сны.
На следующий день у Йим спала лихорадка, а моча приобрела бледно-розовый оттенок. Она чувствовала себя истощенной и слабой, но голова была ясной. Когда она пыталась вспомнить прошедший день, ничего не приходило на ум, кроме тревожного ощущения, что зло внутри нее ненадолго взяло верх и только Нег противостоял ему. Йим сварила кашу, впервые с тех пор как приготовила ее для Хонуса, и, когда она поела, конь встал на колени, чтобы она могла сесть на него. Затем она поскакала, в полной мере оценив выражение «лошадиное чутье».
Путешествие Йим на север превратилось в рутину, в которой один день сливался с другим. Отчасти это объяснялось тем, что Йим потеряла самообладание. Хотя болезнь постепенно отступила, она все же ослабла. Всякий раз, когда она перенапрягалась, у нее начинала кружиться голова. Однажды она даже упала в обморок, чего никогда в жизни не случалось. Йим говорила себе, что поправится, но боялась, что это произойдет не раньше, чем родится ее ребенок.
Нег выбрал этот маршрут, потому что Йим стала доверять лошади, как и Квахку. За все время путешествия она ни разу не встретила ни одного человека. Было ли это вызвано пустотой земли или намерением лошади, она так и не узнала. Результат в любом случае был один: никто не отметил ее проезд. Со временем земля медленно менялась. Она становилась ровнее. Деревья огибали извилистые ручьи. Изредка попадались руины.
Йим больше замечала личные изменения, чем изменения ландшафта. Ребенок стал крупнее и активнее в ее утробе. Аппетит вернулся с такой силой, что она начала добывать пропитание.
Ее грудь еще больше набухла, и иногда она обнаруживала на сосках густую желтоватую жидкость. Лодыжки и пальцы распухли. Когда форма живота Йим изменилась, она поняла, что голова ее сына направлена к родовому каналу. Тогда же она начала испытывать резкие эпизодические боли в пояснице. Тогда Йим поняла, что ребенок может появиться на свет в любой день.
И вот Йим попала в обширную болотистую местность с водой чайного цвета и широкими полосами серовато-зеленого тростника. Это, должно быть, Серые болота, подумала она. Пейзаж был настолько плоским, что над ним доминировало небо. Однообразие болот нарушали лишь отдельные кучки деревьев, росшие на более сухих и высоких участках земли. Их было мало, и они были широко разбросаны. Дорог и жилищ не было, и Йим впервые засомневалась, куда ведет ее Нег. И все же она позволила ему вести себя дальше, поскольку у нее не было другого выхода: лошадь была за нее в ответе.
После того как они въехали в болота, путь, проложенный Негом, перестал быть прямым, так как земля была коварной. Зелень могла расти в почве или на плавающем коврике растительности. Если это было последнее, то нога через, казалось бы, твердую землю погружалась в мутную воду. Йим не раз убеждалась в этом на собственном опыте. По непонятным для Йим причинам Нег, похоже, умел определять наиболее сухой путь, хотя мало что в болотах было совершенно сухим. Через некоторое время Йим почувствовала, что попала в лабиринт, из которого, возможно, никогда не выйдет.
Йим углублялась все дальше в болота. Утром третьего дня она заметила нечто новое. У горизонта из камышей торчали огромные выступы серой породы, словно горные пики над слоем облаков. Эти выступы чем-то напомнили Йим дом, и она обрадовалась, когда Нег направился в их сторону. Из-за болотистой почвы лошадь шла непрямым путем, и прошло немало времени, прежде чем Йим оказалась достаточно близко, чтобы разглядеть клубы дыма, поднимающиеся от некоторых крупных выступов.
Ближе к вечеру Йим почувствовала боли в пояснице. Сначала она подумала, что они пройдут, как и предыдущие. Но это было лишь принятие желаемого за действительное. Вместо этого боли стали появляться все чаще, а их интенсивность возросла. Нег прибавил шагу без всякого сигнала со стороны Йим. Хотя его более трясущаяся походка добавляла Йим дискомфорта, она понимала, что нужно торопиться. Ей не хотелось рожать в трясине, но время поджимало.
Известняковый выступ, лежавший впереди, напоминал крошечную гору. По ее сторонам даже росли деревья. Йим она казалась убежищем, но недосягаемым. Несмотря на близость горы, Нег не направился прямо к ней. Вместо этого он пошел по змеиной тропе. Йим полагала, что он выбирает самый надежный путь, хотя мало что отличало один участок болота от другого. По мере того как боли Йим становились все чаще, конь мчался все быстрее. Похоже, он также стал больше рисковать, поскольку иногда предпочитал пробираться через темную воду и грязь. В сочетании со все более сильными схватками тряска становилась мучительной. Йим стиснула зубы и ухватилась за гриву Нега, чтобы не упасть.
Йим гораздо лучше, чем большинство начинающих матерей, знала, что ее ждет. Ей довелось побывать на многих родах. Но держать стонущую женщину за руку, пока она мучилась, и быть этой женщиной – совершенно разные вещи. Йим поняла, насколько разные. Она очень удивилась, когда вода прорвалась, намочив ее ноги и бока Нега.
Лошадь отреагировала на это резким ускорением, близким к галопу. Подпрыгивание оказалось почти невыносимым, но выступ, обещавший сухую землю, был уже близко. Нег направился прямо к нему, а Йим вцепилась в его гриву и держалась ради двух жизней.
И тут земля под скачущей лошадью словно внезапно взорвалась. Камыши и мох поднялись вверх, забрызгав Нега темной мокрой грязью. Йим едва не упала на голову лошади, когда трясина захватила ее бегущего коня. Тем не менее, он продвигался вперед, прокладывая себе путь. Плавучая растительность сомкнулась вокруг ног Нега, и у Йим создалось впечатление, что он погружается в землю, а не пробирается через воду. По мере того как он продвигался вперед, земля, казалось, поднималась все выше. Вскоре ноги Йим погрузились в воду.
По мере того как Нег приближался к каменистой почве, вода становилась все глубже, пока не стала липнуть к икрам Йим. В нос Йим ударил сернистый запах гниения, а ноги стали казаться не столько мокрыми, сколько погруженными в грязь. Нег все еще продвигался вперед, но уже гораздо медленнее. Йим чувствовала, как его тело напрягается от усилий. С каждым шагом он погружался все глубже. Вскоре Йим уже не видела ног лошади, а ее ноги все глубже погружались в мокрую, гниющую растительность. Продвижение Нега измерялось все более короткими расстояниями, пока он совсем