– Это не трусливый яд быстрого действия. Он не спасет вам жизнь в бою. Но с ним тебе достаточно ранить ведьму, чтобы гарантированно уничтожить ее. – Дайджен взглянул на Гатта и использовал всю свою силу, чтобы склонить его к своей воле. – Ты сражаешься против колдовства, поэтому тебе понадобится мощное оружие. Не позволяй воинской гордости мешать твоему долгу перед богиней. Святая цель оправдывает все средства.
Гатт поколебался лишь мгновение, прежде чем взять флакон.
– Ты прав, друг мой. Я должен быть смиренным и исполнять волю Карм.
7
Выехав из Бремвена, Йим спешилась, и они с Хонусом были в пути всего четыре дня, когда добрались до трактира «Мост». Построенный на винденской стороне пролива, ведущего в Лувейн, трактир располагался на некогда оживленном перекрестке. Даже после разрушения Лувейна он оставался главной остановкой на пути в Аверен, последним пристанищем перед въездом в труднопроходимые земли. Вспомнив, как ее принимали на постоялом дворе, Йим решила не искать там гостеприимства. Вместо этого они с Хонусом разбили лагерь в лесу, как делали это каждую ночь после бегства из Бремвена.
За прошедшие три дня пути деревни вдоль дороги уступили место разрозненным крестьянским хозяйствам. Чем дальше на запад продвигались Йим и Хонус, тем более дикой становилась окружающая местность. Движение сократилось, и имперское шоссе стало приобретать признаки запустения. Его брусчатка часто крошилась или трескалась от морозов, чтобы заставить спотыкаться неосторожного путника. Это казалось доказательством ослабления власти императора.
Йим ускорила шаг, чувствуя угрозу, которая гнала ее из города и преследовала в пути. Она заставляла ее быть настороже, и она по возможности избегала людей. Она не объясняла Хонусу свои страхи, потому что не могла объяснить их себе. Она знала только, что все, что тревожило ее мысли, казалось таким же угрожающим, как и враждебность, которую она встречала на дороге. Йим беспокоилась, что зло, с которым она столкнулась в разрушенном храме, все еще стремится уничтожить ее. Ей казалось, что оно наблюдает за ней, охваченное смертельной яростью. Она подозревала, что Хонусу известно о ее опасениях, хотя он и не осмеливался говорить об этом.
И пока Йим шла, сгибаясь под тяжестью мешка, она смотрела на идущего впереди Хонуса и чувствовала себя несколько успокоенной. Его движения напоминали кошачьи – легкие, но настороженные. Казалось, Хонус готов наброситься на нее в любой момент. Она видела его ослепительную быстроту, когда на них напали в последний раз. Один из нападавших был разрублен на две части еще до того, как Йим скрылась с дороги.
Луну назад он был моим хозяином, размышляла Йим. Теперь я его. Однако, будучи рабыней Хонуса, Йим никогда не служила ему по доброй воле, тогда как с той ночи в разрушенном храме Хонус служил ей безраздельно. Его преданность выходила за рамки благоговения и долга, которые Сарф должен был исполнять перед своим носителем, Хонус был связан с Йим чем-то, что озадачило ее. Это была любовь. Чувства Хонуса вызывали у Йим недоумение и были необъяснимы. Она не могла понять, почему они возникли. Никогда не испытывавшая желания, Йим считала его страсть загадкой.
Йим подозревала, что Мудрая женщина воспитала ее неспособной к этим чувствам. Как Избранная, Йим должна была родить ребенка от того мужчины, которого укажет богиня. Поскольку любовь могла помешать выполнению этого долга, ее следовало избегать как слабости. Йим задумалась, не окажется ли любовь Хонуса слабостью. Это беспокоило ее, поскольку она боялась, что приближается время, когда ей понадобится вся его сила.
Попытавшись прочесть руны Хонуса, Йим продолжила свой путь. В течение всего оставшегося дня пейзаж продолжал меняться. Холмы становились все выше и все теснее прижимались к берегу реки, пока не осталось ни одного места, где можно было бы вести хозяйство. К позднему вечеру на берегу Йорверна появились одинокие жилища. Хонус сказал, что это дома речников, которые зарабатывали на жизнь рыбной ловлей и перевозкой грузов по воде. Дома стояли так близко к дороге, что Йим не могла не заметить их обитателей. К ее облегчению, все встреченные ею люди были почтительны.
Пройдя мимо хижины, где семья вышла, чтобы поклониться, Йим сказала:
– Кажется, черные жрецы сюда не заходили.
– А может, никто здесь не поверил их лжи, – ответил Хонус. – Река – дорога рискованная, и она учит людей прислушиваться к своим инстинктам.
Когда приблизился закат, Йим впервые после отъезда из Бремвена решила поискать гостеприимства. Заметив деревянную хижину, примостившуюся на берегу реки, она подошла к ней. Как и все речные жилища, она стояла на каменных сваях, чтобы не промокнуть во время весенних паводков. От дороги к приподнятому дверному проему вел ряд больших камней. Они лежали на сухой земле, но Йим видела, что в более влажные времена они могли бы служить ступеньками.
Снаружи хижины женщина средних лет собирала мелкую рыбу, которую нанизывала на лески над дымящимся костром. Увидев, что Йим сошла с дороги, она остановилась и поклонилась. Йим отвесила ей ответный поклон и произнесла.
– Приветствую тебя, матушка. Мы просим еды и крова в знак уважения к богине.
Женщина снова поклонилась.
– Ты окажешь честь нашему дому, Кармаматус.
– Пожалуйста, зовите меня Йим, матушка. Мой Сарф – Хонус.
Хонус вежливо поклонился.
– Тогда зовите меня Мэриен, – сказала женщина, ее загорелое лицо украсила улыбка. – У нас мало гостей. Будет приятно услышать новости.
– Мало что я могу сказать, что можно назвать приятным, – ответила Йим. – Беда за границей. Надо радоваться, что они далеко.
– У вас есть средства для ремонта кожи? – спросил Хонус. – Сандалии моей госпожи нуждаются в ремешке.
Мэриен посмотрела на пыльные босые ноги Йим.
– Милости просим! У тебя, должно быть, болят ноги. Заходи и отдохни.
– Сначала позвольте мне помочь вам закончить ваше дело, – ответила Йим, подходя к огню. Рыбы, которые были не длиннее указательного пальца Йим, были выпотрошены и нанизаны на шнуры, продетые через жабры и выходящие изо рта. Она подражала Мэриен, которая спускала копченую рыбу по шнурам, пока та не падала в корзину. Когда вся рыба была собрана в корзину, обе женщины пошли к реке, чтобы смыть с рук потемневший рыбий жир, прежде чем войти в хижину. Хонус последовал за ними внутрь.
Внутри хижина состояла из одной комнаты с лестницей, ведущей на чердак. Деревянные стены потемнели от старости и дыма от очага. На стенах висела одежда, сушеные травы и лодочные снасти, что придавало стенам захламленный вид, который распространялся и на остальную часть комнаты. Она была заполнена всевозможными предметами. У одной стены стояли корзины с кореньями, копченой рыбой, зерном и другими съестными припасами. У другой стены был сложен внушительный штабель дров. Рядом стоял шкаф, забитый черепками, чайниками, деревянными тарелками и мисками. Рядом с лестницей лежала беспорядочная куча постельных принадлежностей и белья. Весла прислонены к стенам, а другие лодочные принадлежности разбросаны по полу, где они смешались с коллекцией табуретов разного размера. В центре комнаты стоял большой дубовый стол, покрытый рыболовной сетью.
За столом сидел юный песочноволосый мальчик и чинил сеть. Он поднял глаза, когда вошла Йим, склонил голову и издал невнятный звук.
– Это мой младший, Фоэль, – сказала Мэриен. – Он хорошо слышит, но не говорит с шести зим. Фоэл, дорогой, сандалия этой дамы нуждается в починке. Сходи за инструментами.
Когда мальчик взбежал по лестнице, ведущей на чердак, Йим обратился к матери.
– С ним случилось какое-нибудь несчастье?
– Да, – ответила Мэриен, подтверждая догадку Йим. – Он потерпел крушение на реке вместе с отцом и сестрой. Спастись удалось только Фоэлю, но он никогда не был прежним. Но он славный ребенок, и я утешаю его, когда его братьев нет дома.
Когда Фоэль вернулся, Йим достала из сумки свою сандалию и протянула ему. Он принялся за работу, пока Мэриен заваривала травяной чай. Не успела она подать чай, как ее сын починил сандалию и вручил ее Йим. Йим улыбнулась и поклонилась. Она провела пальцем по починенному ремешку. Фоэль закрепил ремешок так, чтобы он гладко прилегал к ноге.
– Это искусная работа, Фоэль, – сказала Йим. – Благодаря тебе каждый мой шаг будет легче.
Фоэль застенчиво улыбнулся и издал приятный горловой звук.
Мэриен передала деревянные чаши с травяным отваром Йим и Хонусу. Когда Хонус получил свою, он постарался улыбнуться, так как заметил, что Фоэль смотрит на него с опаской. Йим тоже заметил.
– Эти отметины на лице моего Сарфа придают ему свирепый вид, – сказала она мальчику. – Но если ты умный, то заглянешь под них и увидишь доброго человека.
Фоэль взглянул на Хонуса и расслабился. Затем он взглянул на Йим. Когда их глаза встретились, Йим сказала:
– Нет, они не смываются, – как бы отвечая на заданный вопрос.
Ужин состоял из тушеной копченой рыбы и кореньев, к которым прилагался еще чай. Йим ела с удовольствием и похвалила Мэриен за приготовление. После этого она вкратце рассказала о разрушении храма.
Мэриен покачала головой.
– Я слышала эту новость, но не поверила. Слишком много диких сказок ходит в поисках ушей глупцов.
– Хотела бы я, чтобы это была только сказка, – сказала Йим, – но я видела все своими глазами.
– Что же ты теперь будешь делать? – спросила Мэриен.
– Я все еще ищу наставления Карм, – ответила Йим. – Сейчас мы направляемся в Аверен. Там мы навестим генерала Кронина. Он хороший человек, а его сестра – моя подруга.
– Я рада, что у вас есть место среди друзей, – сказала Мэриен.
– Как и у нас сегодня, – с улыбкой ответил Йим. Она перевела взгляд на Фоэля, который слушал ее рассказ. Нежным голосом она сказала:
– При свете луны река, должно быть, выглядит очень красиво. Не покажешь ли ты мне ее?
Мэриен начала было говорить, но ее прервало ворчание Фоэля, который утвердительно кивнул Йим.