255
усилия все
уступы уступок
схема тряски
трясина настроений
кончик капли (вверх)
острие секунды (вниз)
дырка решения
девственность действия
чистая челеста
чеховская чепуха
256
капля неба зажглась глубиной ручья
всплеск птиц пером по ветру
мазнул шершавую тень
шепот хвои в ушах
257
в глазах младенца тоска по свету
у старика желание тьмы
он с усилием различил не то
вечерний бряк не то пушки звон
что прокатился по сумеркам души
потом раздался крик падали
в глазах полыхнули ночь и день
темнота тоска по свету
258
запах гари дошел из россии
листья упали с меня
я вверх протянул подсохшие пальцы
у необъятности мошонка мышья
стекла по нёбу капля неба
то кровь и пот болот планеты
бетона съевшего железо
приветствую тебя пожар конструктивизма
архипелагов аскетический бардак
и стен охранную румяность
и мусора закон
259
мои стихи лежат повсюду
только собирай
вот они
хотите?
благодарю за невнимание
я развлекусь
под видом слов
пока звенит пространство
и время горит
хорошо бы проснуться
за морем случая
где происходит улыбка
а больше ничего
260
не жить
это быть в другом месте
а кто знает где?
камни от знания каменеют
вода от невежества течет
я заглянул в дыру себя
ужас наполнил меня как вода
до краев дыхания
то жизнь была
сильней всего
окаменелостью трещала оболочка
воспоминание хлюпало как кочка
роза по-прежнему
сощурив бесчисленные лепестки
понимающе пахла собой
261
горбатая судьба сегодня
велела волю распрягать
и слушать ветер с солью птиц
разглаживать шероховатость сморщенной земли
и пятки мыслей мыть в ручье
что монотонностью напомнил мне базар
где люди будто овощи толкутся в пыльной славе
и души смешивать готовы как тряпье
там стон и скрип толпы
здесь тихий лепет сердца
там пена присуждений
здесь загадки рождество
262
я обнимаю бедра весны
вершины деревьев ласкают друг друга
сплетенье ветвей без конца
изгибы корней сулят плодородье
воздух тягуч как заслуги солдата
я обнимаю бедра весны
из щекочущих жабр пейзажа
летит босоногая птица
заостренное мая перо
росчерком молний подправив опушку
туч расширяет зрачки
они-то испугом хотели бы взять
передумавши сладко себя разряжают
и хлещат и плещат
я обнимаю бедра весны
263
блюз иллюзий
заполняет горизонт пузырями
плывущих по склонам торса
к обрывам бедер паха
где юности раскрылась плаха
264
приснилось мне что вдруг
на чай заходит слава
с длинным дурацким ножом
и режет меня на славу
пестрым глаза лохматит
зашивает суровой ниткой
бросает в море к рыбам
что кивают ракам отрыбисто
смотри
опять падла дрейфует
265
прозу поэзия бросила
прошедшее унавозила
запах ушел из ноздрей
вид заслонил не сыр бор
а сплошной забор
за ним спина облака
затылок луны
да плоская задница равнины
и карман полный хлама
266
а я люблю детей
что пьют молоко матерей
и кровь отцов
что взглядом нас на себя надевают
как перчатку
что хрупкостью этрусской вазы
крепче любого из нас
день каждый
жизнь новая
писк удивления
267
я мысль одну ращу
среди нерукотворных ясеней и буков
им невдомек моя фантазия
они
величие веков
и мерят время сменою сезонов
если б двигаться могли они
величие отдав за суету
то растоптали бы меня
но я окутан их молчанием
и их всезнанием спасен
а мысль моя проста:
почувствовав величие
ничтожество как я
становится его частицей
268
философ это сковорода
не украинский а чугунная
269
лица в сплетню обмакнув
сердце сенсацией ошпарив
наступив на беду чью-то
глубоко затянулся последним шансом
вдруг спохватился о здоровье
задышал с осторожностью
потом все забыл
270
росчерком взгляда по лицам
галопом по личным судьбам
очередь разбросанных глаз
высекает искры встреч
свет распихав по карманам
в исподнюю отношений
в исповедь кукиша
лошадиную морду ткнул
271
народ
хлевом единым жив
щи по щиколотку
колодки влачит величаво
как рюкзак мозгов
сук
о который ложки стук
тоска
романтики на местах
начав от печки
перебрал перекосился
в себя врос
272
клавиши словаря просят музыки
зачинают птичий язык
чирикает каркает стая слов
расправляются крылья намеков
рывками шевелится образ
пробуждается русская речь
выговаривается пудово
соловьиным списком вывесок
куском недвижимой москвы
273. Антипаксос
бухта обложена сеном людей
нагих как лошади и черви
то эллада клод лоррен
свинятник голубых лагун
и человеческих лакун
недоросли на водорослях
кого ласкает бренный бриз
а кто не дуб ныряет вглубь
где воздух скуп
и тушь китайская ежей изобразила
а сурик русский звезд морских
плашмя клещами пищу грабит краб
соленой скуки парадиз
и дышит хор прозрачных рыб
жующих воду молча
а змий невинный осьминог
глядит прозрачности насквозь
вихляет ножками бесцельно
изящно краба в одеяло
пхнул присосками целует
в объятиях глотает соки пьет
и плоть сосет и душу вынимает
краб холодный холодом объят
и кровь морская синяя густеет
моллюска заполняя естество
и вся кормежка закусон
для спрута нежный сон
пловец рыбак домой спешит
и в узу зуб свой окунает
от мяты стеклышком глядит
жует упругий кальмарас
и пьет смолистую ретзину
давно огни темнят закат
и вялый плеск сменил цикад
дикарство отдано покою
сердце клонит в облака
и душу гложет горизонт
как осьминога древний эпос
«Любовь удел одиноких» (1985)
274
говорят
краски небосклона
вышли из сердца
но откуда тогда взялась
сребристость взгляда
и дымчатость твоего лица
с млечным путем веснушек
275
совершенство твоего устройства
повергает меня в стыд
хотя мое собственное
тоже прекрасно
и может быть даже еще удивительнее
но вместе
они совершают чудо
которое описать нельзя
276
счастливы ждущие
они нетерпеливо трутся
о самих себя
а что останется
господь сотрет
277
прикосновение важнее
оно
мысленно непреодолимо
шершавость ресниц
нагрянула как забор
через него
я увидел спину событий
с неостывшим ртом прошлого
278
вспоминались умершие
постепенно
они вытесняли болтливую мебель
…так рад вас видеть
не знаю что спрашивать
радость убила всё
и стала меньше вас
теперь торчите
подсматривайте грехи
живое противится
спешит прочь
так что прощайте
воображаемое вчера
любимое ничто
279
постойте
не двигайтесь
я прочту что написано у вас на носу
и на лбу
надоело
тяжбу прекращаю
судья постановил делу конец
какое облегчение
вода снова стала водой
280
форма корабля
вылеплена страстями волн
так и ты
выделка моих упорных взглядов
совершенство обтекаемости
смяло мое волнение
281
завернутое во вчера завтра
просвечивает в деталях слегка
томящая неподвижность
оброк сладости жить
сжимает челюсть дня
закат сочится по каплям
сгущает в темень тень
проснулся черный гул турбин
нора это сейчас
в ней встреча плеч
все стало узел
вздохов шевелений повторений
развяжется само собой
нальется лунным светом
чтоб лечь как яблоки
282
то что видишь ты
не совсем то что вижу я
слово на это есть
подобное встрече
двух кукол с глазами из шелка
283
кардиналы пили чифирь
булки крошили в него из булл
потом дремали в метровых митрах
друг к дружке прижимая печатки
слушали ругань сфер
за окном
розовым морозом
крепчал конец света
284
то что тело делает телу
душу волнует мало
но вот отвалилось одно тело
душа присосалась как вошь
взамен
285
где-то там далеко
за пределами моих бед
живет твоя беда
колченогая косая
над ней подушка луна
сухая и костлявая
нагромождение материй
высоких и с подкладкой
скрывающих начало
слух об отечестве бедовых звуков
286
лежать рискованно
ходить опаснее
пропасти подстерегают везде
неприличный кончик вечности
третья нога безногого
слепота глухих
287
насилие без нежности мертво
умри
смерть
без страданий
не обижайся на мою черствость
нам суждено жить вместе
а мертвые привязаны к живым
и тащат к себе
288
насекомые унаследуют планету
жужжащую поверхность льда
вытряхнутые сундуки душ
пропитают туманы как гарь
палящее презрением солнце
декорацией прикроет драму
за ненадобностью зрителя
289
звезд не описать
они дрожат
как робкий наблюдатель
за право лицезреть
но за углом
большой гаситель затаился
290
своими скулами гранит
к атлантике приникнул
край европы
мазком туманов ограничен
то для глаз
а слух от шума волн гремит
гипербореец в воду мысли окунает
и в них он ходит нагишом
он авантюру сочиняет
и карту новую творит
из скал из вереска и мха
291
упавшей в море поэтессе
поэтесса погибла
где вид потрясающий был
сидела как дома
упала чужой
худшее друг плохого
влечет к себе на дно
теперь
в руинах гранита
несделанность ее мечты
торчащий из моря остов строф
и выветренных метафор дыры
292
бывает чудится
немые вещи что-то простонать хотят
во всем волшебный лепет слова
любовная горячка строк
насущное в одно сплетает
в неразделимый мир стиха
но страшно мне
что все расплющится в уродство
как стройность страсти комара
которого ладонями сжимаю
293
звук самолета
тень дальнего лета
голодного неба тоскливый станок
за тучами плотный звук крупы
мягкость жгучей каши
звон ведра о капли крана
паводок чувств а ля рюс
а был ли на волге утес?
294
я мир открываю лаптей
поклоняюсь ему вверх ногами
отдаюсь на питание публике
кушайте меня и ешьте
заполняйте желудки мной
все равно не переварите
не обработаете железой
симпатизирую граждане жвачке
кланяюсь низко не глядя в рот
295
роза меня долго нюхала
нехотя раскрывала лепестки
наконец призналась
люблю другого
он вошел в меня как аромат
так было тысячу запаховых лет
потом он выветрился
розовый бог его знает
с кем теперь он снюхался
296
другая женщина
форма без ручки
извлекла меня со дна мешка
велела пыльному торчать
в акробатическом экстазе
сама же сгинула
в архив супружества
до новых раскопок
297
мы при детях вроде стариков
что впадают в детство
детям старости почет
старость будущего детям
мудрость титьки впрок
298
длинные замыкания
слипшихся кож пар змей
нежных рукавов владений
удобств берегов глубин
вытекание медленных ласк
слезинкой слезает глаз
299
занавески удушливых комнат
немолодые удавленники
сквознякам летучих желаний
обнажают жадный срам
настрой благородного яда
припев запустелых времен
заевшей в царапине музыкой
застрял как каданс в зубах
здесь бродит двойник камердинер
в павильон в папильотки в роль
в притворство забытых обязанностей
в педали закрученных фраз
претензии тлеют в бархате
страсти как мебель в чехлах
играет застенчивый зайчик
в пылинки мох и тюль
300
полная воды
в воду летящая
распухшая от слез
капля глядит в себя
без памяти маньячка
канула в истерику реки
301
оттенков тишины не сосчитать
они как кирпичи стены
сомкнутых глаз рябь
мозаика царапанных ногтей
крошечных существ мольба
поверхность блеска дна
беззвучных слов
302
измятых лиц носатый румянец
тычется в опохмелку день
о как он кажется спрессован
он весь прерывист как дыхание
воняет трезвостью подмышек
и возвращает лицам мел
303
у пучины без причины
между кошкой и кукушкой
деревья играют в оркестр
щекочущих вершин крученье
отвечает пуантилизму птиц
накрыт цветами стол полей
давайте звать и рисковать
закусывать звуками
запивать красками
304
твой профиль завтра
анфас вчера
а пока покажи три четверти
305
ветер дует дуэт с лесом
тронул хаосно
шепнул беспредметно
ах как жаль
сорву листву лаская
сломаю сук любя
за листочек потянул
дерево скорнил
306
от затылка до ребер пространство огромно
где-то в груди угол
где спорит тень вещей
в нем звуки складывают жизнь
желания сливаются в город
облака беременны потопом
и светит солнце номер два
307
как флаг
за полосою нежной
поле желтое
с наклейкой голубой в конце
хором поднятые руки верноподданных деревьев
патриотических ворон восторг
славят холодную эру
осени струится вырождение
под флейту всепрощающей зимы
308
мне и кошке дано
мистическое право жить
а мертвые лица камней
с выражением застывшей лавы
вещают одно
быть это жить
быть это жить
вы бы могли возразить?
309
из темноты неоднократной дремы
на волю выполз чудо страх
ощупал пустоту и жжет безумно
дышит пропастью и формы чужд
в результате наблюдение
перестало мною быть
воздвигся черный мир вещей
раздался ужас так велик
что показался бог игрушкой
а я как выплюнутый хаос
собой проснулся удивлен
310
пошли мне боже смерть из льда
чтобы застыть как радуга
потом побрызгать как роса
и в лучах взойти
311
в распластанной природе
ветвей плеск
солнца гранит
граничат с пробуждением смысла
и пена пишет поэмы
запах доносит соль
и бриз огромных роз
со мной слагает след
312
слава сливам слов
символ сизых условностей
слоновых изюмин слиток
сладких слез след
лавина славянских слухов
спецов слюнявый сток
313
сигнал застрявший в кармане
вырван из книжки без слов
туда он попал из провала
где ветер играет в обрыв
где спрятался робко я
травинки дом благодаря
314
согласно ностальметрии
прорва катится по кривизне планеты
затопляя отверстие памяти
во имя коллективной скуки
укрепляет комплекс толпы
велит в кармашек клетчатый
засунуть свой краковяк
и болтаться на сквозняке
между полушариями
315
солнечный свет крадется по
стене со скоростью минутной
стрелки я сам заметил это на
самом деле видеть даже вооруженным
до зубов глазом нельзя откусить
ни луч ни время сие чудо
только прекрасный след
а воображение зеркало
316
невидимые нам тигры
расходятся по своим делам
в посредственный мир забот
в дрязги законов природы
раздевающих жизнь до костей
уж лучше бы пели дуэты
стихи бы писали мурлыкая
с приятной поверхностью шерсти
и блеском внимательных глаз