589. Дружба
пахучие плоды
образование силы
теплый ветер
восторженно зовущая способность полететь
объятья ни к чему
ревнивый день вовеки не отпустит
а дружба роздана бесплатно
и кто корыстен
подобен яблоку в траве
590. Сонатина любви
влюбленный
в ответ на искры глаз
метал исподлобия тени сомненья
в груди осколок восторга
подбирался к сердцу
591. Immortelle
рана любви не видна вблизи
клеймо красоты узнаешь за версту
ты по-прежнему на себя похожа
остротою улыбки проткнув года
592. Сонатина бессонницы
визжит взаперти себя раздавившаяся сука
горланит вполголоса сонный прохожий
перекладывает детские кубики поезд
как парусом хлопаешь ты
стремительно спящая рядом
ты меня ждала так долго
что ожиданье превратилось в антипод
ты волновалась только вечер
а я
не торопясь
всю жизнь
593
в расслабленном теле весны
затянутый узел пророс цветком
в приклеенных к небу тучах
заметен лихой ренессанс
да профиль зари впереди
незнакомое веет загадкой
родной как забытый час
в пространстве готовом для танцев
в окруженьи ненужных знакомых
я вижу тебя
весна узнавания чудо и жуть
слабость свершенной ошибки
и радость рожденного сна
594
ближе
ты сказала ближе
и бедра повернула в манере корабля
флотилия поплыла
тысяча фрегатов
мечтою разрезая небеса
разбила их на множество мгновений
проткнутых шпагой мачт
и дырки будто звезды заблестели
весь мир постель
как палуба и волны
покрылся пеной простыней
и братством бурь
когтями образов вонзится в тело
оставив в нем царапины пустот
595. Свет в глазах твоих
лишь затихну
как вижу за внешностью мира
свет
который завернут в себя неприметно
иногда он мелькает в глазах твоих
но в них он изменчив как ветер
и вот уж вершины колышет
и гонит меня в облака
но издали взглядом касаюсь я тени твоей
и вновь возвращаюсь к себе
небольшим и задумчивым
давно растворилась надежда
и сад мой печален отсутствием
в затихающем вечере
внешности мира уж нет
я во мраке тебя ощущаю
и свет тот во мне затаен
за пределами снов
596. Горенье гор
гора с горой соприкоснулись
и рухнули друг в друга
в давлении алмазном
они расплавились свободно
секунда стала веком
минута тысячами лет
восходы и закаты
вибрацией огня
размыли небосвод
но постепенно
луна иглой проткнула горы
и холодом объятые
они открыли грудь планетам
и в глубине ютилась теплота
пытаясь вырваться наружу
597. Поэма об утерянной близости
передо мной открылось тело совершенства
на нем
змеиные цветы сомнений
переплелись бесстыдно
струна соединявшая меня с прошедшим
задрожала
раздался древний крик угрозы красоты
но я стоял устойчивый как сон
завеса личности почти упала
и боль земли утихла
я слышал хлопанье предела
и было ясно что проснуться
всего лишь знак приспособления
накрытый утренним сукном вестей
я сообщенья ждал прощенья —
его блуждания по свету
задели мой кривой маршрут
куда податься
где свобода униженья
две линии
и вдруг
тяжелый узел случая
застрявший в горле новизной
сомнений не было
рабочие любви опять бастуют
и благодать прикрытая лучом зимы
останется на улице
и будет чудо богоедства
и книга мудрости закроется навек
страницы слипнутся
слова как кожа отойдут
появятся переиздания
все в опечатках как в прыщах
и страшный зуд охватит нового читателя
и фразы скользкие как черви
по редким мыслям расползутся
и высохнут преобразившись в прах
но тишины не будет
в ползучих звуках что в цепях
родится скользкий механизм
чужих чудовищ
с длинными телами
парализованные страхом паука
они забудут липкие заботы
зароются друг в друга
и азбукой мохнатой насладятся
в зачатьи первых слов
и будут как шипящие трещать
в беспамятстве открытий
598. Воспоминание
я сочинял рассказ
и размышлял над именем героя
но что-то странное владело мной
отец мой пробовал аккорды на рояле
а я мечтал на чердаке о близости
на досках пола уходящих вдаль
какие-то неясные предметы
укрыты были пыльными холстами
а позади мерцало тусклое окно
похожее на дно колодца
твое лицо я в нем увидел
мы пили чай
и тесто пирога крошилось между пальцев
герой мой встал
и руку положил тебе на плечи
мы вышли на террасу
был разумеется закат
какие-то фигуры бродили по аллеям
мне было двадцать лет
и жизнь казалось кончена
усталыми кровавыми лучами
ласкало солнце ночь
599
нет слов без любви
и не стало любви без них
улицы полны трупов
охлажденных невлюбчивых слов
лишь редкие крики в поисках эха
пытаются их воскресить
что делать
промолвил романтик
пока ты смеялась
заколола поэта безмолвная шпага любви
600
я с собою живу без огласки
секреты скрываю в беспамятстве
иногда они вылезают наружу
и садятся ко мне на шею
и тонкой но длинной иглою
протыкают мне ухо глубоко
и слышится музыка странная
а кровь извергается огненно
и я погружаюсь в задумчивость
в обожание тела любовного
в исступление мысли расслабленной
заливающей время оставшееся
от тебя что исчезла давно
601
выбор хочет разорвать меня
и ускакать с одной из половин
избрав ТЕБЯ
а не ЕЕ
нельзя отвергнуть раздвоения
останется лишь ТЕНЬ
что велено терпеть
свидетелем всей жизни
но и она сотрется
будет как скелет
скелет от тени
602
девушка душила душку-мальчика
мальчик молчал малышку жалея
дружок мой не дрожи ты
дышит как…
ишь зашелся
жив еще
пригуби голубчик поцелуя
помоги пожалей мою судьбу
в той кромешной буче будет скучно
лбом не пробить мне стену в дом
непонятно к чему эти нудные будни
сонная сплетня без остановки
снует
суется
вносит суету
потом шуршит как сухой мох
…валятся где-то девушка-мальчик
падают в пропасть не торопясь
путая будущее с дыней
а настоящее с петухом
лететь им долго беспробудно
под солнца укус и луны ласку
звездных уколов зуд
языка как ножа щекотание
Из последнего сборника стихов (1998?)
Конь псу брат
603
равнодушие есть кляча удачи
лишь скакун принесет успех
с невероятной скоростью просветления
он врежется в оторопь сна
где в заднем дворе обветшалых кошмаров
воет забытая псина раскаяния
604
лошадиное воображение
бросается как сука на мух
выгрызая колкие крылья
волнующие как ветер галопа
605
сестра моя лошадь
решила собака
укушу тебя в круп
в ответ старуха
лягнула легавую
Смерть вроде дядюшки
606
движение к смерти несет печать совершенства
в ее неохотных объятьях замерзает песня
мертвый покой как волнение льда
завершенная красота
607. Приготовление к смерти
я готовился много лет
хотя не знал к чему
хотел преодолеть отсталость
и неизвестному воздать
все почести невежества
все это раздразнило аппетит
но кушать расхотелось
608
проглотившему луч
тьма не видна
смерть вероятна а ночь неизбежна
укусившая утро за хвост дня
ночь умирает лишенная света
609
если
жизнь
от небытия освобождение
то смерть
свобода усеченной жизни
610
одиночество бесплодного отца
дуб полузасохший
расколотый зимой сожалений
611
барабаном по жизни
мелкой дробью птиц
с вежливым упорством клюющих
усталую плоть неслышных деревьев
прославляя
отрывистым криком
бессменность всевышнего
612
лохмотья вида из окна
разброд разбросанных бумаг
вещей привычных беспредметность
и чувств жестокая реальность
и мысль одна божественно ужасная
что все это лишь сон
приснившийся какому-то лентяю
он вдруг зевнул от скуки
и мир наш развалился
на бездну маленьких кусков
613. Страшный суд
совещание тех кто мастерит судьбу
затормозилось
кто там сказал что несогласен?
свобода воли просит суд повременить
присяжные ушли к другим
делам мгновенным
и нахлобучили судьбу как шапку
хоть головы совсем
как не было
614. К смерти И. Бродского
шум ветра
гул морской
смешались
смесь гремучая воды и воздуха
пьянит
в глубинах неба робкая капель
во власти сладкого падения
вот-вот провалится
сольется с остальным
так и ты
в неистовстве потока времени
уже во власти чуждого
воображеньем распознал
в пучине сам себя
Они
615. Дом желаний
в комнату входит немало народа
кто-то из прошлого
кто-то из будущего
а кто
неизвестно каких эпох
они сообщаются
становятся в группы
в других превращаются
садятся на шею
потом улетают
иногда мрут
и больше не движутся
стесняя нормальность живых
потом все уходят
позади оставляя все
и место где спали
и комнату раму
пустую глазницу
забытых желаний
дом
616. Чужаки
их выплюнул дремучий коридор
их длинные улыбки сверкали как ножи
их вежливость вначале грела
а позднее жгла
тогда они еще не знали
что мы подумаем о них
иронизируя
над важностью так плохо прикрывавшей
их метафизику угроз
мы сами еле покрывали
смехом
страх
мы чуяли
они пришли из грязи времени
из мира узкого
что притаился за спиной
в неутолимом ожидании
осуществления обид
617
жизнь застряла
в преткновении свободы
в ответ
решенье приняло меня
для нехотения
что вылезло
в несовершенстве
заткнувшем мышью небосвод
618. Путешествие из Москвы в Ветербург
москва
начиненная жаждою сна
вся в темных долгах
просветленных ошибках
расшевелила
буддийскую малость любви
понесла ее вихрем
под забор мечты
под шершавую кожу заката
с мерцающей оспой фасадов
в созвездиях гончих луж
разбила прилив пешеходов
о грани полипа столицы
у каменной невы
потоки барокко взметнулись
замшелой бессонницей
в полотна расшитых проспектов
закутались прохожие
и с ними вместе
дни
насупившись
степь небес
придавила столицу-фантом
велик петербургский чин
город одетый в кафтан столетий
не моргнул
не заметил
на манжетах зимы
вдоль пучка перспектив
царапал я сжатое слово
619. Виза Гизы
вечность мой дом
и небо как пропасть
на дне ее ползаю
страхом отточенный жук
бегущий от солнца
мой панцирь изделие мрака
под ним хоть на время спасен
пока я оторван
от вечного дома души
в глуши полутени таинственный смысл
различные степени света
сообщают о действиях скрытых
когда-то родивших меня
вырванных вспышками
молньями сшитых
одетых на темную жажду земли
вот и вечность состарилась
пирамиды обглоданный контур
лучей утомленный чертеж
забыл свое назначение
в тайном презреньи верблюда
в горбатом протесте пустынного взгляда
тень ледяная веков
а я своим жадным желудком
разобрал разрыхленную волю
осталась лишь малая часть
что жаждет незримое
620. Из «Поэмы перемещений»
когда начинаются облупленные времена
я одеваюсь в творческий фрак
и встав на маленький палец левой ноги
танцую акт перемещения
из свободы слова
в смерть соседу
пока полиция настраивает закон
скрипач замкнулся на высокой ноте
в краю где отдыхают от надзора
спасаясь от догматиков любви
что разбежались как стадо насекомых
по распустившемуся саду
в глуши которого растленная природа
играет праздник размноженья красоты
а он скрипач забыл свой образ
вернее помнит смутно
как брата дальнего вчерашнего себя
подвешенный к предельной ноте
как луч вселенной взаперти
он искривляется в конце от неудобства
но падать вниз никак нельзя
но мир не склонен к постоянству
метаморфоза непредвидима
она по протяжению туманна
но по прозрачности кристальна
замешана на лжи теней
что обернулись одна в другую
и выжидают кто кого
от изменений сохраняются
детали облачных руин
оттенки дыма крепостей
как привилегия догадливых
они растащены пчелиными поэтами
что сообразили уж давно
в невежестве пушистой лени
что лето отражение зимы
в потоке постоянства
задуманном еще изменчивой весной
при попытке к бегству
поэты не кусаются а жалят
за что их не очень жалуют
и держат на привязи собачьей
их время к счастью растяжимо
и задница их вчера
а кончик носа завтра
да посредине чудо
размером с вечный день
и блеет удивление овечкой
а предвкушение трынь-трава
поэты на время как звезды
в синеве теряют себя
Сам с собой
621. Самопознание
я пытался взять приступом
твердыню своей души
наткнулся на отражение
твердое как зеркало
и тонкое как крик
постепенно
музыка перемирия с самим собой
просочилась в трещину атаки
и снова стало все прозрачным
622
в глуши ночи
средь мыслей чуточку лишних
сияющее одиночество слепорожденных звезд
согревало сердце
623
семейные вариации одиночества
звучат как реквием себе
то часть интриги превращений
метаморфозы мальчиков во внуков
молодоженов в древних стариков
624
звуки играющих детей
дразнят мудрость мира сего
что детям смешно то взрослым печально
впадение в детство
как устье реки
берега исчезают стыдливо
под вздохи небесных морей
625
на рассвете
я слышу за окнами дробь
граненое время пустующей площади
в тяжелой как камень возможности спать
стучит по копытам в попытке проснуться
дремлющим днем
626
влюбленный в окна
лезет прямо в душу
нежно шарит по темным углам
и
откусив любопытство
жует ее смертную часть
627
унося лучи с собой
каждый ушел в свою темноту
я потух как попугай под одеялом
в голове вспыхнула африка
628
уходя в темноту спячки
я думал о конце света
мир прокрутился вокруг меня
ударив луной по башке
629. Уцелевший ото сна
кораблекрушение это сон
а явь пустынный берег
проснувшись с такими словами
я увидел туманный рассвет
утопленник сна белел в окне
своим разбухшим лунным телом
тревогу ночи заслонив
помилованный преображением
я ждал на берегу слепого дня
630
в империи моей души
есть тусклый отдаленный край
где люди спрятаны чудные
обиженные мной
они напоминают о себе
с поддельным видом
справедливой скуки
а я
я сам сижу в убогом уголке
их царственной души
и жду прощенья терпеливо
631
я уважаю совпадения
они в случайности прядут процесс
который прикрывает их наивность
со временем событья улетают
как птицы в плотность облаков
и все становится на место
нелепость
непредвидимость
судьба
а ведь вначале
птичий глаз глядел недобро
кричал пронзительно
и рвался прочь
других почти что задевая
теперь же
всё
со мной остались
совпадений красота
и логики слепая сила
и фактов мертвый силуэт
632–634. Три ностальгических приморских
там
на берегу
огромность горизонта и упрямство моря
смотрят в меня
как в зеркало привычки
осколками усилий
разбиваясь подо мной
морская линза
уменьшила меня в песчинку
подушка ветра
над заливом вознесла
капля моря стекла по небу
за которым отец
ударил по клавишам
каменное облако нависло
над железною водой
волнением сжатая земля
приблизила травинку к солнцу
. .
так начиналась попытка улететь
я получил в подарок день
упакованный в загадку утра
но постепенно
отдирая оболочки
обнаружил
что чем больше кож
как шелуха с него сходило
тем бедней и проще он казался
а вечером
раздетый словно нищий
он растаял в темноте
635. Рано утром минуты жгут
ты для подвига уже погиб
вечная память неотвратимому
героизм воображения смутил дух
и он отлетел от тела
страдая в отсутствие скуки
героизм есть дело личное
для посторонних иероглиф доблести
для себя же обугленный страх
636. Гипноз того чего уже нет
переползая из одного дня в другой
я увидел что все прошедшее разбухло
огромные рыхлые предметы
утратили свои контуры
и превратились в спящих тиранов
насилие стало постелью
в которой я устроился с удобством
я черпал из открытого счета воображения
и расплачивался хрустом суставов
за сервис не сделанных вещей
за недвижимость событий
за пропустившие меня происшествия
за спертый воздух внутреннего мира
где наконец я придушил реальность
Мир как невольное представление
637. Дон Кихот
в глазах закрытых звездчатым крылом
запечатлено движенье катастроф
но щекотливость чести дурака
порядок сохраняет гибели
638
в пустоте я вижу самозванца
без всяких подробностей
хвостом умножающим всё
от нуля опухает богатый
от нуля худеет бедняк
под нулем мы становимся чем-то
еще меньшим чем он
639. Съевшему мандарин
граница ночи это снег
что хранит ощущение
на черный день
для теплокровного фанфарона
которому зима как спирт
она отдает кислинкой мандарина
И конечно об искусстве
640
я встряхнул серебро стихов
бурей отдалось в пустыне
нахмурила бровь природа
в мире привычных игралищ
в безвкусной бурде возможностей
я как боль растворил свою страсть
и застрял очарованной фигой
с одною ногой в облаках
решение ждало на задворках
задницей мышьей заткнув небосвод
641. Поэт
пока из ночной рубашки вымысла
я вытягивал по ниткам новизну
младенец-день со мной играл как куклой
и подбрасывал выше положенного
я вдруг увидел бледную луну
которая влияла гипнотически
на логику распределения вещей
а дети чуткие как утро
заметили обычный призрак
спешивший без толку домой
642
порабощенный смысл стиха
забился в лапах читателя
рассекая сознание поэта
он рвался за пределы строк
наконец вялый труп его
своим холодным профилем
прислонился к слабому вниманию
любителя рифм
и провалился в гроб книг
643
затеряно искусство
будто в клетке ген
и вызволено гением
но и тогда окно вселенной
закрыто крохобору
и жизнь людей изменена
по тайности
644. После музыки
разошлись
песню помнили
но про мотив забыли
а он летел за ними
зная
что они — пропащие
а он давно уже найден
645. Дирижер
непререкаемый вождь симфоний
вернул слабым волю музыки
раскаленные звуки обратил в алмазы
в ангельские слезы
по утраченному времени
ноты же
полные кротости
освобожденные музыкантами от рабства
дирижер движением пророческим
повел в края обетованные
где после потопа аплодисментов
ковчег уже не нужен
ибо земля пуста