45. Первая
Судьбу не изменит гадание,
А только подпортит.
Будущее — хрупкое здание
Без фундамента и подпорок
Еще не населено —
Мечтательная целина —
Пребывает где-то неведомо,
Поблизости и невидимо,
Разрушительно рядом,
Из загадки родом.
Кто-то уже знает все:
Кому быть отцом,
Кому заселить дом.
Я — ни то ни се,
Убежден (и боюсь),
Замах на полную горсть —
И томлюсь
С будущим вдвоем.
Верю в его грубую силу,
Предчувствую вес.
Мгновение будто застыло,
И я застыл весь.
Оно падет!
Обухом, камнем, вдруг —
Как взрыв в легких,
Разрывающий изнутри грудь,
Как прыжок не из легких,
Но естественных, рывком.
И будет гром подобен звону,
Исключение — законом,
И грядущее — мой дом.
46. Вторая
Оставайся и жди,
Как тот стул.
Стул можно убрать.
Все можно сменить,
Кроме этой жизни.
Оставайся и жди,
Пока не убрали.
Брошенное не жалею.
Все, что поднято, лежало.
Кто-нибудь загадил,
Не решив загадки —
Решил не разрешать —
Решить не разрешат.
Отгадчики шатки,
Нарушают порядки.
Прыток. Не рад тем,
Что заметен этим.
Люди в очередь встают,
И я стою.
К себе приперт,
В толпе зажат,
В пальто закрыт.
Неподвижные сподвижники молчат.
Небо в синяках,
Страх на гнев помножен.
Руки опустели.
Тупое смотрит в грудь,
В груди тупое.
В голове игла как мысль —
Остро только то, что больно.
А поблизости другое:
Выжил,
Вылез
И ушел.
«Четыре вариации о поэте»
47. Поэт
Поэт — это распущенность и чистота,
Высокая чувственная частота,
Накал случайностей —
Он и себя застиг нечаянно,
Врасплох,
И после долго слушал, затаясь.
Поэт — это удача,
Вернее, ключ к удаче,
Чтоб ухватить себя,
Раскрыть для всех
И стать для всех удачей.
Когда отсутствует поэт,
На людях (без вещей) какой-то голый отпечаток,
А вещи без людей — как люди.
Поэт, задумчивый, как дерево,
Своим движеньем их оденет
(Сам гол, как промежуток),
Укроет теплым ничего
(Сам холоден, как луч)
И каждую подробность обозначит,
Как ветер, все перетревожит,
Сдунет то, что суета.
48
Стихи — навалом.
Стебли строчек, колосья рифм,
Волна идет по полю строф.
Кругом —
Живой от взглядов,
Затянутый лучами,
Словами сшитый
Пейзаж.
Он — весь внимание.
Я — неосторожность.
Ума в нем ровно,
Что во мне.
А света больше.
Мы нерасторжимы.
Я вычеркнут из списка незаметных,
Весь на виду.
Стихи невидимы:
Лежат навалом, словно рожь,
Что сжата для меня
И ближних.
49
Могучих пустяков расчет
Грозит порядком новым.
Мой голос слаб еще,
Но словом горд.
У гусеницы путь тверд,
Вдоль пустяков ползет.
Куда же бабочки полет?
Через слова-забор?
В щелях мы видим лес-бор.
Он состоит из мелочей,
Для ощущений незнакомых,
Покорных лиственных речей
И ветренно-разумных насекомых,
Соринок, легших на покой.
Смотри, невзрачен и нескромен
Соломинки укол.
А слов забор огромен.
50
Звезда продырявила мутное небо.
…Старался представить то, что мог,
Я мог едва, да видел плохо.
А был что был,
Да будь что будет…
Здесь было удержание, не пропускали зря.
Теплым был, рассчитывал на жар,
Был холодным — ждал мороза.
Душа текла туда, где в чувствах плавали слова
И мысли бережно тонули,
Вернее, таяли во мгле,
Вблизи огня, что вкруг меня распространяет день.
Под мутным небом день.
В застенке с лампочкой-звездой день.
Я спал.
Так нет, я ждал, а день сиял,
Как именинник, как звезда.
Не та звезда, а новая в науке,
Что стала явью,
Я потому страшней мечты
И безнадежно лучше.
То было в глубине, немыслимой, как жизнь.
Там строят и молчат.
Там пусто.
Туда нельзя войти, не повредив поэта.
«Вдали и рядом»
51
Твой образ я леплю, как глину,
Единственный, какой могу.
Ведь ты единожды одна,
Возникнув, раздвигаешь ночь,
Сжимаешь мысль до острия ножа
И отсекаешь все чужое.
Мне тесно без тебя
И близкое наощупь непривычно,
Далекое мне душу холодит,
Пространство хочет погубить.
Сегодня ты не для меня —
Противится рассыпанность творенья.
Паденье — мера высоты
Достигнутой.
Но тебя леплю.
52
От стольких забав отвела.
Ты — повсюду.
Небрежностью не сломать,
Не откупиться.
В слезах гармония миров.
Растет второе я,
Вздымается навстречу сути.
Она дыханием легка
И весит ничего.
Она как музыка прошла,
Но мне верна
Издалека
И кланяется с тактом.
Ты, ненадежная беда,
Не надо нет,
А надо да.
И только мягкое присутствие
И этот чудный оборот —
Ошибка чудная моя —
Моя защита.
53
Мысли шествуют не по́ две,
А редкой цепью, кто когда.
Доходят чудом, или, подло,
Не оставляют и следа.
Та, про тебя,
Была видна вдали,
Потом — пропала.
Не описать, не осветить, не выяснить.
Прошла и стерлась.
Умерла.
И стала всех родней.
А нынче пусто, слышен шум от воздуха
И натяженья дней.
Как долго ждать… опаздывать…
По слухам — скоро вынос,
По нюху — водят за нос.
Слушай! Ты жива.
Ты больше мысли, ты повсюду.
Ты как природа, как трава.
Можно, рядом сяду?
Поглажу, влезу в гущу,
И не уйду, пока тепло.
Ты шелестишь, а я грущу.
Но худшее прошло.
54
Ты видишь меня всех прозрачней
И дальше.
По-ангельски глазами ешь,
С тугими крыльями
И пятками в грязи.
Силуэт,
Обведенный руками, уходит
В дрожащую память,
В теневую республику
Свобод.
Я гражданин твоей любви.
Не выпускай меня из глаз!
Убереги от сглазу.
Одна слеза,
Одна на пару…
Хочу в тот свет,
Что отражен в твоих глазах,
В меня смотрящих.
55
Чистое золото выбора
Брал,
Сердечного трепета злое
«Хочу»,
Детали любимых складывал так,
Как девушка ротик,
Капризно.
Если напрячься —
Было заметно отсутствие ангела,
Девушки на просвет
Башенного строения
С этажами огня и сини,
С ночной коллекцией свечений,
Прощений, просьб и вздохов.
А после…
После?
Бабочки покой,
Когда не гаснет путь —
А просто отдаешь
Молчанье вместо выбора.
56
Я глажу тебя по затылку,
И ты убегаешь в ночь.
Я не хочу рабства,
Ты свободна уйти, пока
Я свободен не двигаться —
Истукан в упрек себе.
Луна погасит ночь.
След возьмет,
А я глаза закрою:
Два солнца впереди
Наполнят жаром душу всю.
Вон и ты —
Девушка, освещенная солнцем,
Моим,
Мимолетно неподвижна
В оправе быта.
Утром свет другой,
Зима в окне.
Вчера — в снегу.
Снаружи воробей к стеклу прижался,
Меня не видит.
57
По-человечески удобна,
Беспомощно нескромна,
Тиха, как запятая,
Какой мирок таишь в себе?
Безответная,
Ты безответственна,
Ответь мне —
Какой мирок кроишь ты мне?
Мученица, вечность
Во мне заточена,
Поползновение полета,
А рядом — белая стена.
Чувствительная кожа,
Бесчувственная мысль.
Так очень долго можно,
А если нет — не трусь.
Ты говоришь, нельзя живое рвать.
Живое рвется — и живет,
Слезая клочьями, как вата.
Кроится новое в крови.
58
…Когда она вскочила в паровоз
И он, вздохнувши, покатил
(За ним — другие паровозы) —
Я проснулся.
День, мерцавший среди ночи,
Был слаб еще.
А в голове крутились механизмы
Ревности
И дрёмы.
Где она?
Зачем уехала с улыбкой иронической
И ловкостью гордячки?
Она-то знала: я проснусь
И бледные увижу стены,
И комнату, пустую, словно день
Еще не начатый.
Зачем?
Мне снился сон
До бесконечности короткий.
Был паровоз
Чернее ночи
И ты —
Закутанная в пар и в дым.
Внимание!
Задвигалось к развязке:
Ты смотришь нагло и светло,
Проходишь мимо.
Катятся.
Прошло.