– Всё, сейчас впаяю и можно двигаться! – радостно сказал Александр.
Маша подошла к молодому человеку и прошептала на ухо:
– Саша, мы же обещали.
– Что обещали? Кому обещали?
– Профессору обещали, мне обещали, – ответила Маша.
Александр сразу вспомнил, о чём идёт речь.
– Хорошо, но только ни в какие лохотроны не ввязываться.
Вместо ответа Маша поцеловала Александра.
Глава 20
Пробираясь закоулками, стараясь не попадать на глаза прохожим, а уж тем более не ввязываясь ни в какие истории, путешественники шли к дому профессора, чтобы хоть одним глазком посмотреть на своё будущее. Заметив кого-нибудь из прохожих, путешественники забегали в первый попавшейся подъезд и ждали, когда прохожий уйдёт. Трудно было представить, что через каких-нибудь десять лет так всё изменится, что понять людей будет совершенно невозможно: невозможно понять, почему обыкновенная зелёная крыша была красная, почему первоначальное накопление капитала происходило только при помощи мошенничества, непонятно, почему милиция практически целиком состояла из бандитов, а бандиты осуществляли защиту предприятий, то есть, выполняли роль милиции. И совершенно непонятно, как могло существовать общество, которое совершенно ничего не производит, а только продаёт то, что осталось, хоть и не от совершенной, но всё-таки державы. Но, чем непонятнее была действительность, чем запутаннее человеческие отношения, тем сильнее хотелось заглянуть в этот страшный и непонятный мир.
Александр неожиданно остановился и поднял руку вверх, давая понять, что двигаться дальше было нельзя. Кивком головы он показал на пожилую парочку, сидящую на скамеечке под густым кустом сирени.
– Это вы со своей супругой, – шепнул он профессору.
Компания, едва дыша, подкралась к тыльной стороне скамейки и, скрываемая кустами сирени, вся превратилась в слух.
– Меня всё время не покидает чувство вины перед тобой, – говорила Ольга Ивановна своему супругу.
– Какой вины, Олюшка, я не понимаю.
– Всё ты понимаешь, Егор, если бы не я, ты бы сейчас был там.
– Меня тоже не покидает одно чувство, – ответил профессор.
– Какое?
– Мне кажется, что я сейчас там, и одновременно здесь.
– Разве такое может быть: там, и одновременно здесь?
– Ты опять рассуждаешь при помощи материалистических мировоззрений. А ты попробуй представить всё с помощью мировоззрений информационных.
Ольга Ивановна замолчала. Вероятно, она попыталась сделать то, что просил её муж.
– Нет, не получается, – призналась она. – Вероятно, чтобы это представить, надо быть профессором.
– Какой я сейчас профессор? Слава богу, что не бомж.
– Это благодаря тем деньгам.
– Да, если бы не они…
– А что с твоими коллегами по кафедре? – вдруг спросила Ольга Ивановна.
– После того, как я это сделал с клиникой, – начал рассказывать профессор, – двое уехали за границу, а двое превратились в бомжей.
Профессор на некоторое время замолчал.
– Что ты так расстраиваешься? Кстати, это не ты сделал, а я.
– А кто тебя научил?
– Ну, не ты бы это сделал, так кто-нибудь другой. Ты видел по телевиденью: полностью сгорела высшая пожарная школа. Представляешь, пожарная школа, и сгорела!
– Я столько лет отдал клинике! А сейчас?
– А я? Я была женой профессора, а сейчас счастлива, что вечером мою полы в зачмуханой столовой, которая неизвестно почему называется рестораном.
– Действительно, а почему она называется рестораном?
– Наверное потому, что обыкновенное ПТУ или, как раньше его называли, ремесленное училище, теперь называется лицей.
– Они, наверное, хотят в них вырастить Пушкиных, – засмеялся профессор.
– Ничего они не хотят вырастить. Они только грабят, воруют и убивают.
– Слава богу, нам недолго осталось, – грустно сказал профессор.
– А мы там вместе будем? – робко спросила жена.
– Если наши интеллектуальные и нравственные уровни имеют примерно одинаковое значение, то тогда вместе.
– А они имеют одинаковые значения?
– Муж и жена – одна сатана, – пошутил профессор.
– Егорушка, я же серьёзно спрашиваю!
– Конечно, одинаковые. Другого и быть не может.
Егор Степанович и Ольга Ивановна поднялись со скамейки и побрели по парковой дорожке. Через пять минут их уже не было видно.
– А что это вы с клиникой сделали? – спросила Маша профессора.
– Понятия не имею, – ответил профессор.
Увиденное навеяло на Машу и Александра сентиментальное настроение. Они представили себя старичком и старушкой, мирно воркующими в тени ароматной сирени и рассуждающими о том, что даже после смерти они всё равно останутся вместе.
– Прожить всю жизнь вместе и умереть в один день и в один час! – мечтательно произнесла Маша.
– А самое главное, остаться вместе даже после смерти! – добавил Александр.
– К кому следующему идём? – опустил на грешную землю Машу и Александра профессор.
– К Маше, – ответил Александр.
Путешественники подошли к Машиному дому и заняли позицию для наблюдения. У детской площадки на скамейке вряд ли могли привлечь внимание три фигуры, наблюдающие за окнами ничем не примечательной «хрущёвки».
– Мы здесь ничего толком не увидим, – ворчал Александр.
– Мама любит подойти к окну и смотреть на детскую площадку, – объяснила Маша, – а мне только и надо взглянуть на неё, и всё.
– А ты не боишься, что она узнает тебя? – спросил профессор.
– У неё не такое хорошее зрение, как у меня, – ответила девушка.
– Да, со временем зрение не улучшается, а ухудшается, – согласился профессор.
Компания просидела на скамейке довольно долго, но к окну так никто и не подошёл.
– Однако надо что-то делать! Не можем же мы сидеть здесь весь день?
Не успел Александр закончить этой фразы, как оконная занавеска отодвинулась.
– Вот она! – воскликнула Маша.
Вопреки ожиданиям девушки, в окне появился мужской силуэт.
– Папа!? – не веря своим глазам, воскликнула Маша. – Значит, его выпустят!
– Откуда? – спросил профессор.
– Он лежал в психиатрической больнице, – тихо ответила Маша.
– В нашей?
– Нет, в другой.
Мужчина тем временем вытащил сигареты и закурил.
– Странно, мой папа не курил.
Маша встала со скамейки и подошла ближе к окну. Через минуту она вернулась.
– Это не мой папа, – сказала она.
– Может быть, это мамин знакомый? – предположил Александр.
– В пижаме?
– А вдруг твоя мама замуж вышла? Ведь десять лет прошло. Срок немалый, – попытался сгладить бестактность Александра профессор.
– При живом муже выйти замуж? Мама не могла так поступить!
К мужчине подошла женщина. Тот обнял её, и она подала ему пепельницу.
– Это не моя мама! – воскликнула Маша.
Она встала со скамейки и решительно направилась к парадной.
– Маша, назад! – крикнул Александр. – Ты обещала не вмешиваться!
Но девушку было уже не остановить.
– Пойдём за ней, а то она ещё во что-нибудь вляпается, – посоветовал профессор.
Через пару минут все трое стояли на лестничной площадке.
Дверь квартиры открылась, и на пороге появился мужчина в пижаме.
– Вам кого? – удивлённо спросил мужчина.
– Ивановых, – не менее удивлённо ответила Маша.
– Федя, кто там? – раздался из квартиры незнакомый женский голос.
– Тут каких-то Ивановых спрашивают.
– Каких Ивановых? – В дверном проёме появилась женщина, та самая, что подавала мужчине пепельницу.
– Что значит, каких-то? – обиделась Маша.
– Это, наверное, старых жильцов спрашивают, – догадалась женщина.
– Что значит,старых? – не поняла Маша. – Разве они переехали?
– Девушка, если вы хотите что-нибудь узнать, обратитесь в жилищную контору. Мы знаем только одно: площадь освободилась, и нам дали ордер.
Путешественникам ничего не оставалось делать, как идти в жилищную контору.
Если гражданин в эпоху развитого социализма заходил в жилищную контору, то выходя из неё он понимал, что до коммунизма страна с такими организациями не дойдёт никогда. В 1995 году граждане, по какой-либо нужде посетившие эти учреждения, убеждались в том, что капитализм им тоже не светит.
Отстояв длинную очередь, напоминавшую цепь обречённых, смиренно ожидающих своей страшной участи в лагере смерти, путешественники оказались у окошечка инспектора.
– Что вы молчите? – набросилась на Машу инспектор. – Вы видите, сколько за вами народу?
– Я бы хотела узнать о там, куда выписали жильцов…
– Такие справки выдаются только по запросу суда, – перебила её инспектор.
– Вы даже не выслушали меня! – попыталась возмутиться Маша.
Инспектор смерила Машу брезгливым взглядом и закричала:
– Следующий!
– Я просто хочу узнать…
Маше опять не суждено было договорить, толпа надавила на неё и вытеснила из очереди.
– Как же так?! – чуть не заплакала от обиды девушка.
– Вы, наверное, недавно приехали в Россию? – услышала она рядом чей-то голос.
Маша обернулась и увидела небольшого роста старичка с добрыми глазами.
– Вы так ничего не узнаете, – продолжал старичок.
– А как же нам узнать? – не поняла его Маша.
– У нас сейчас рыночная экономика, – продолжал дедушка.
– На лапу ей надо дать, – подсказал профессор.
– Взятку, что ли? – опять не поняла Маша.
– Раньше это называлось так, – ухмыльнулся старичок, – а теперь, рыночная экономика.
Дождавшись окончания приёма граждан, Маша постучалась в двери инспектора.
– Приём закончен! – донёсся из кабинета скрипучий голос.
Маша вытащила купюру и постучала ещё раз. Дверь открылась. Инспектор хотела наброситься на назойливого посетителя, но, увидев купюру, пригласила Машу войти.
Аудиенция продолжалась недолго: Маша вышла из кабинета, держа в руке вместо купюры листок бумаги с какими-то записями.