ДРУГ ПОПАЛ В БЕДУ! Ключевые слова! Я все понял. Мама. Моя мама! Она переступила через собственную гордость и позвонила Гере. Мама…
Жека: Слушай, этот номер телефона тебе дала мама? Моя мама?
Гера: Этот номер телефона мне дала твоя телка.
Телка? Телками Гера называет женщин до двадцати, после двадцати пяти они у него мочалки. Моя телка? Какая моя телка?
Жека: Какая моя телка?
Гера: Ну как ты там ее зовешь? Даша, что ли?
Жека: Даша?! Моя Даша? Но… как ты ее нашел?
Гера: Твоя жена…
Жека: Что – моя жена?
Гера: Твоя жена дала мне ее телефон.
Женька? Женька знает Дашин телефон.
ЖЕНЬКА ЗНАЕТ О ДАШЕ?!
Гера: А теперь слушай меня внимательно. Я включил все свои связи: от шаболовских до солнцевских, я нашел Мешанкина, все говорят – ты попал под каток. Мешанкин летит в Россию…
Мешанкин? Знаменитый адвокат Мешанкин взялся вести это дело? (А Женька: «Мошонкин»…)
Жека: Летит из Австралии?
Интересно, что он там делал?
Гера: Из Новой Зеландии.
Жека: А там что он делал?
Гера: Ловил акул.
Жека: Понятно…
А Женька: «Из Австралии»… Но я одного не пойму – как Женька узнала Дашин телефон?
Жека (сам себе): Я одного не пойму: как Женька узнала Дашин телефон?
Гера: Он был записан в твоей записной книжке на букву «л». Тебе понятно?
Да, у Женьки есть такая особенность – заглядывать во все мои бумажки, поэтому Дашин телефон пришлось зашифровывать. Даша, я люблю тебя! Но какая же все-таки моя Женька… благородная! Знала и виду не подавала. Я бы на ее месте не удержался. Нет, все-таки женщины – существа высшего порядка!
Гера: Ты чего замолчал?
Жека: Думаю…
Гера: Ты не думай, а оторви свою задницу от стула, подойди к окну и посмотри вниз. Только не клади на аппарат трубку!
Я встаю, подхожу к окну, смотрю вниз и вижу…
На противоположной стороне улицы стоит Герин красный «Ягуар». Прямо на тротуаре, перегородив проход. (А есть что-то общее между Герой и Сокрушилиным. И я знаю – что. Они – хозяева этой жизни. Впрочем, хорошо, что у нее такие хозяева!) Я прижимаюсь к окну, всматриваясь, и вижу за затемненными стеклами сидящего внутри Геру… Он набирает на мобильном номер и ругается… Но, видимо, почувствовав мой взгляд, прекращает это занятие, поднимает глаза и смотрит на меня… ДРУГ… Как никогда раньше ясно и отчетливо я понимаю значение и смысл этого великого слова. И как никогда ясно и отчетливо понимаю значение и смысл слов, которые я нигде и никогда не читал и ни от кого не слышал, даже от мамы: «ДРУГ МОЖЕТ БЫТЬ ТОЛЬКО ОДИН». Только один, именно один, потому что два, или три, или больше – это уже друзья, приятели, друзья-приятели, что само по себе не так уж плохо, но в данном случае количество не переходит в качество, а наоборот, размывает и девальвирует высокое понятие дружбы. Большого, значительного, великого не может быть много: один Пушкин, один Толстой, одна жена, один друг… И я счастлив, старик, что ты у меня один, и другому другу в моей жизни уже никогда не бывать! За спиной звонит телефон, но я не стану подходить, а буду стоять и смотреть на своего друга… А друг будет смотреть на меня… Гера что-то кричит и крутит у виска пальцем. Это ты мне? Извини, там телефон звонит.
Алло…
Гера (кричит): Идиот, я же тебя просил: не клади трубку на аппарат!
А, вот в чем дело. Виноват, но зачем же сразу орать?
Жека (обиженно): Зачем сразу орать? Извини…
Гера: Ты в кабинете Писигина?
И это он знает? Воистину, мой друг знает всё! Но откуда?!
Жека: Откуда ты… знаешь?
Гера: Приходилось бывать.
Приходилось бывать? Интересно…
Гера: Скажи, тебя охраняют?
Жека: Да никто меня не охраняет! Здесь у двери даже ручки нет.
Гера (растерянно): Ручки нет? А где же она?
Жека: Я ее отломал.
Гера: Ты? Отломал ручку? Как? Тебя били?
Жека: Попробовали бы они меня бить. Но была заварушка. Вообще, есть что рассказать.
Гера: Расскажешь, старик, обязательно расскажешь! Сегодня же! Мы с тобой вечером в «Метрополь» завалимся! В Боярский зал. Но сначала ты должен оттуда выйти. И тебя никто не станет искать, потому что дело не в тебе. Слушай меня внимательно! Значит так – выходи сейчас из кабинета и спускайся вниз…
Жека: Там милиционер стоит… На входе… На выходе то есть.
А что значит – не во мне дело? А в ком же?
Гера: Милиционера уведет Анжелика.
Анжелика? Какая еще Анжелика?
Жека: Какая Анжелика?
Гера: Подойди снова к окну и ты ее увидишь. Твоя Анжелика.
Одной рукой я прижимаю трубку к уху, другой беру аппарат и подхожу к окну – благо провод длинный. Рядом с машиной стоит Анжелика. Настоящая Анжелика: смесь Клаудии Шиффер и Линды Евангелисты, причем от каждой она взяла все самое лучшее. И где только, в каком заповеднике красавиц Гера таких находит? Длинная шуба расстегнута, под ней кожаная миниюбка. Анжелика смотрит на меня и улыбается… Наверно, я тоже улыбаюсь? Наверно…
Гера: Слушай меня внимательно! Ровно через минуту Анжелика забежит в эту гнусную контору и скажет милиционеру, что только что в этой подворотне бомж выдернул у нее из рук сумочку с тремя тысячами долларов. Мент побежит за ней…
Жека: А если не побежит?
Хотя, старик, ты прав, побежит. За такой любой побежит…
Гера: Побежит, за полторы тысячи побежит, не перебивай! Но долго задерживать его она не сможет. Две-три минуты, не больше. За это время ты должен выйти в коридор, спуститься по лестнице и… Не нервничай, не торопись и не беги. Ни в коем случае не беги! Вежливо здоровайся с каждым, кто встретится… Спускайся по лестнице, выходи на улицу и садись в машину.
Жека: В какую машину?
Гера (кричит): В мою, идиот!
А я подумал – в «автозак». Привычка, знаете, ли…
Значит, так? Ну что ж, значит, так! Хотя я думал, что все будет не так… Я думал, когда все выяснится, они принесут мне свои извинения, хотя и не сразу, но я их приму, и мы все вместе посмеемся. И я скажу шутливо: «А был ли мальчик?» А был ли мальчик… А мальчик действительно был, но ты, скотина и свинья, о нем совершенно забыл! Он был и есть!
Жека: Старик, надо помочь одному человеку.
Гера (кричит): Ты, как всегда, думаешь обо всем, кроме того, о чем нужно думать в данный момент! О себе думай, а не о других!
Жека: Паренек… Славный… Знаешь, как он сказал: «Я верю, что Россия с колен поднимется».
Гера (кричит): Достали вы меня со своей Россией! И с ее коленями! Заколебали…
Что ж, Гера имеет право так говорить. Он немец, и он имеет право так говорить.
Гера (кричит): Они пошли!
Можешь не кричать, я сам вижу, что они пошли… Анжелика – первая… (А она хорошая актриса!) Мент трусит за ней и растеряно вертит головой.
Жека: Ему нужны деньги.
Гера: Кому?
Жека: Ему… Пареньку…
Гера: Сколько?
Жека: Десять тысяч. Долларов.
Гера: Хорошо. Все будет. Только выходи!
Я знал, что Гера не откажет, я знал! Это Гера, это мой друг Гера…
А это совсем не тот милиционер, который нас с Сокрушилиным не хотел пускать, другой. Добродушный здоровяк. Но жадный, конечно, – услышал про три тысячи долларов и бросил всё, вверенный пост оставил. Хотя почему жадный? Почему ты, Золоторотов, всегда думаешь про людей плохо? Человек защищает женщину, спасает ее честно нажитые сбережения, бежит в неизвестность, навстречу опасности, в темную подворотню… А там его, может, бандит подкарауливает? А в руке у него нож. Ножик… НОЖИЧЕК!
А Гера сидит в своем красном «Ягуаре», сам красный, как его «Ягуар», и кричит в свой мобильник. Трубка лежит на подоконнике, но я слышу:
– Беги, Жека, беги!!!
Это мой друг. Один единственный друг. Я бы всем пожелал иметь такого друга. А я вспомнил, старик, твой анекдот про каток! Кстати, он не про каток, а про русского интеллигента. Из серии анекдотов про русских интеллигентов. В общем, попал русский интеллигент под каток. Отлепили его, ха-ха, от асфальта и думают: на что бы его теперь употребить? Положили как коврик под дверь. Лежал он там долго, и все об него ноги вытирали, а потом решили постирать – загрязнился. Постирали. В стиральной машине, отжали и повесили на веревочке сушить. А была весна, ветерок свежий, дунул, простудился русский интеллигент и умер. Глупый анекдот. Глупый и несправедливый. А Гера так орет в своем «Ягуаре», что прохожие оглядываются. Надо его успокоить.
– Алло, старик, успокойся…
– Ур-род, ну какой же ты урод!!
Называй меня, как хочешь, я не обижусь. Никогда и ни за что я на тебя не обижусь. А интересно, ему понравилась моя Даша?
– Старик, тебе понравилась моя Даша?
– Какая Даша? Какая, к чёрту, Даша? А, эта? Кстати, по паспорту она Оксана. Из Кировограда.
– Какая Оксана, старик, ты был у какой-то другой девушки…
– И она дала мне твой телефон? Обычная украинская проститутка. «Иры»! Я стащил с нее пьяного клиента, рыжего хама, настучал ему по башке, да и ее пришлось встряхнуть. Обкурилась и хохотала все время… Обычная хохляцкая дрянь!
– Старик, извинись! Немедленно извинись!
– Жека, я тебя умоляю, выходи из кабинета, спускайся по лестнице и…
– Извинись!
– Урод! Ну какой же ты урод! Разве ты не понял, они искали лоха, чтобы повесить на него всех собак!
– Я не понимаю, о чем ты говоришь? Каких всех собак? Каких всех?
– Ну не всех – одну. Но самую шелудивую. Искали и нашли… Главного лоха Москвы
– Я требую – извинись.
– Кретин! Идиот! Лох!
Нет, это надо прекращать! Я бросаю трубку и отхожу от окна. У меня дрожат руки, это видно невооруженным взглядом. Это нервы! А расшатались они у меня здесь… Но я прав! Тот редкий случай, когда я прав. Хотя… Я вытягиваю шею и смотрю вниз. Разбрасывая ошметки грязи, «Ягуар» срывается с места и исчезает за углом. Скатертью дорожка, Герман Генрихович! Спасибо вам, Герман Генрихович, большое русское спасибо! А за лоха – спасибо отдельное! Вот уже порадовал, вот уж повеселил! Только, извини, не ты первый, дома этим словом частенько меня