«О, это хорошие новости! – гласило ее сообщение. – Аккуратнее на дорогах, позвони мне, когда приедешь в город».
Затем я попрощалась с Бису, обняла ее, подавляя слезы.
«Tu vas me manquer, ma chatounette»[3].
После этого я схватила свой чемодан, перекинула белое платье через одну руку, оставила запасной ключ Гриффина на столе и вышла. У меня обливалось сердце кровью.
Солнцезащитные очки вернулись на место, я даже не посмотрела в окна фойе, когда проходила мимо, и держала голову прямо и подбородок поднятым, когда проходила мимо открытых служебных отсеков. Наблюдал ли он?
На стоянке я увидела свою машину и открыла багажник. Внутри лежали кабели для перемычек, от вида которых у меня перехватило горло и заложило нос. Отодвинув их в сторону, я погрузила в багажник свой чемодан и аккуратно положила на него платье. На мгновение я замерла, глядя на платье, вспоминая, как думала о том, что оно принесет мне удачу. Надежду. Возможности. Но теперь каждый раз, глядя на него, я думала о Гриффине, а он был полной противоположностью всего этого.
Поддавшись импульсу, я схватила платье из багажника и пошла к мусорному контейнеру.
Но я не смогла заставить себя открыть крышку и бросить его туда.
Вместо этого я накинула его сверху, а затем поспешила к машине и села за руль. Сквозь слезы я взяла ключи с пассажирского сиденья и завела двигатель.
Я выехала с парковки и повернула направо на главную улицу, хотя понятия не имела, куда еду. Я бесцельно проехала несколько кварталов, понимая, что мне придется остановиться и воспользоваться GPS на телефоне, чтобы добраться до фермы Кловерли.
Но, подъехав к знаку «Стоп» на Центр-авеню, я вспомнила, что никогда не заходила к мистеру Френкелю на чай. Я не знала, будет он дома или нет, и у меня не было пирога, который пообещала ему, но решила, что хотя бы попытаюсь сдержать слово и зайти к нему. Он выглядел таким счастливым, когда я сказала, что приду.
Я свернула на красивую усаженную деревьями улицу, любуясь викторианскими домами, выкрашенными в разные цвета. Я вспомнила, как мистер Френкель сказал, что его адрес – 910, и нашла нужный дом во втором квартале. Развернувшись на подъездной дорожке, я остановилась на обочине перед ним – прекрасным домом времен королевы Анны, прямо из книги сказок, с крыльцом, эркерами, витражами и даже башенкой, подходящей для принцессы. Черепица на крыше была темно-красной, а сам дом был выкрашен в глубокий оттенок зеленого мха с янтарной отделкой.
Я улучила момент, чтобы высморкаться и вытереть глаза, но, в конце концов, мало что можно было сделать, чтобы не было заметно, что я плакала. Надеюсь, зрение мистера Френкеля было не таким острым, как у Ланетт.
Я трижды постучала в дверь. Менее чем через минуту мистер Френкель открыл ее. Его лицо засветилось.
– Блэр! – воскликнул он. – Я думал, ты уехала из города!
– Я уже уезжаю, – сказала я, – но вспомнила, что обещала навестить вас.
– Ты пришла на чай?
– Да, – кивнула я, подняв пустые руки. – Но, боюсь, я без яблочного пирога.
– О, все в порядке. Моя экономка, миссис Мун, сегодня утром испекла лимонное печенье. Оно не так хорошо, как то, что печешь ты, – добавил он шепотом, – но это лучше, чем ничего.
Я улыбнулась.
– Звучит чудесно. Мне подождать здесь или помочь вам с чаем?
– Я принесу чай и печенье. А ты присаживайся здесь, на крыльце.
Он пошел в сторону дома, но потом снова улыбнулся мне.
– Я так рад, что ты зашла. Я уже собирался спуститься в магазин, просто чтобы было с кем поговорить.
– Я тоже рада, мистер Френкель. Сегодня мне тоже не помешал бы друг.
Он кивнул, как будто понял.
– Бывают такие дни. Я сейчас вернусь.
Два часа спустя я все еще сидела на крыльце дома мистера Френкеля, допивая третий стакан холодного чая, смеясь над его ужасными стариковскими шутками и с упоением слушая рассказы о том, как он рос в Беллами-Крик. Особенно мне нравилось слушать о том, как он влюбился в кареглазую Бетти Бринкерхофф, когда впервые увидел ее во втором классе, но не мог набраться смелости и заговорить с ней вплоть до старших классов.
– Ее семья владела закусочной, и я каждый день после школы заходил туда выпить шоколадной газировки, чтобы увидеть ее за стойкой, – вспоминал он. – А я даже не любил шоколадную газировку.
Я рассмеялась.
– Настоящая любовь.
– Наконец, я пригласил ее сходить со мной в кино, и она ответила: «Ну, давно пора, Чарли Френкель». Кажется, я просил ее выйти за меня замуж на нашем первом свидании, – с нежностью усмехнулся он. – И она согласилась.
– Это мило, – сказала я. – Иногда ты встречаешь кого-то и просто понимаешь, что это тот самый человек.
Он кивнул.
– Совершенно, верно. А если ты знаешь, то какой смысл тратить кучу времени на размышления об этом? Все говорили, что мы слишком молоды, чтобы жениться, – нам было всего восемнадцать, – но я говорю тебе, мы просто знали. И мы прожили вместе семьдесят лет. Разве это не невероятно?
Мое горло сжалось.
– Да. Это так.
Он вздохнул.
– Я скучаю по ней каждый день. Но чувствую, что мне повезло, что она была в моей жизни так долго.
– Я слышала прекрасные отзывы о ее выпечке, – сказала я. – Тот яблочный пирог, должно быть, был чем-то особенным.
– Так и было. Так и было.
– Вы знаете, что именно это привело меня в Беллами-Крик? Я увидела на шоссе знак с рекламой лучшего яблочного пирога на Среднем Западе с 1957 года, съехала с дороги и отправилась искать его.
– Разве он оказался не тем? – Мистер Френкель выглядел довольным.
– Конечно, мне было грустно узнать, что пирога больше не существует.
Он покачал головой.
– Никто не может его воспроизвести, хотя многие пытались. Но у Бетти был секретный рецепт, которым она ни с кем не делилась. Пирог выиграл национальный конкурс. Вот откуда у нее такая отличная репутация.
– Вау. Впечатляюще.
– Я всегда говорил ей, что нужно открыть свою пекарню, но она никогда не хотела этого. Она говорила, что ей нравится печь пироги и прочее небольшими партиями для закусочной, как это делала ее мать, и воспитывать своих детей. Она также много работала волонтером. Она любила этот город. И люди любили ее.
– Я могу себе представить.
– Она была особенной, – сказал мистер Френкель, зажмурив глаза. – И я хочу, чтобы люди помнили ее. Если бы кто-то смог испечь этот пирог, они бы ее забыли.
Я протянула руку и положила свою ладонь на его руку.
– Я не думаю, что этот город забудет ее. Я никогда не встречала ее, но представляю ее за прилавком точно так же, как вы описали, с большими карими глазами и вьющимися темными волосами, в белом фартуке и каждый день ожидавшей, когда вы придете за шоколадной газировкой, которую так ненавидели.
Улыбка вернулась на его лицо.
– Она знала, что я тоже ее ненавижу. Позже она призналась, что они с сестрой Луизой смеялись над тем, как забавно выглядело мое лицо, когда я подавился последней порцией.
Я засмеялась, похлопала мистера Френкеля по руке, прежде чем подняться на ноги.
– Спасибо, что поделились со мной своими воспоминаниями. Сегодня мне нужно было улыбнуться.
– В любое время.
Он тоже встал.
– Мне грустно, что ты уезжаешь, Блэр. Мне было очень приятно твое общество, но мы все это время говорили обо мне. – Мистер Френкель покачал головой. – Бетти была бы в бешенстве!
– Ничего страшного. Мне все равно пока не о чем рассказывать. Я как бы… тридцатилетняя незавершенная работа.
Я улыбнулась и почувствовала, как у меня перехватило горло.
– Но я надеюсь, что найду счастливую жизнь, такую же чудесную… как у вас.
Он улыбнулся.
– Найдешь.
– Вы так думаете?
– Я знаю. Теперь тебе, возможно, придется немного потерпеть, – сказал мистер Френкель, провожая меня по ступенькам крыльца к моей машине. – Как подтвердила бы моя жена, если бы могла, иногда мальчикам требуется больше времени, чем девочкам, чтобы набраться смелости, необходимой для любовной истории. Ведь даже у двух людей, которым суждено быть вместе, бывают свои трудности и недоразумения. Вы будете говорить вещи и слышать вещи, которые ранят. Но ты не сдавайся.
Я повернулась к нему лицом.
– Я не буду.
– Спасибо, что пришла ко мне сегодня. У меня не так часто бывают посетители.
Мне что-то пришло в голову.
– Мистер Френкель, вы знаете Дорис Эпплби?
– Конечно, я знаю Дорис. Она выросла на Элизабет-стрит. Я знал и ее мужа Роя. Он умер несколько лет назад.
– На днях миссис Эпплби была в гараже и случайно упомянула, как она любит поговорить о местной истории. На самом деле она упомянула о некотором интересе к организации пешеходной экскурсии по историческому району.
– Правда? Это хорошая идея.
– Я тоже так думаю, и с вашим знанием домов на этой улице и наследия вашей семьи, думаю, вы были бы ей очень полезны. Может быть, вы пригласите ее как-нибудь на чай?
– О, я не знаю.
Мистер Френкель выглядел расстроенным.
– Люди могут заговорить.
– Ну и пусть!
– И она может не захотеть иметь партнера в проекте.
– Ну, вы можете это выяснить, не так ли?
– И я бы не хотел, чтобы кто-то подумал, что я пытаюсь заменить Бетти.
– Я не думаю, что хоть одна душа может так подумать.
– Я… Я подумаю об этом. – Потеряв на мгновение мысль, он взял себя в руки и сосредоточился на мне.
– Теперь не будь чужаком, хорошо? Ты вернешься и увидишь меня. Сверни с шоссе, когда увидишь указатель на пирог.
Смеясь, я поднялась по ступенькам и поцеловала его в щеку.
– Приеду. Но им, наверное, стоит убрать этот знак, как вам кажется?
Его щеки покраснели.
– Могу я открыть тебе секрет?
– Конечно.
– Это мой знак. Я не снимаю его, потому что хочу, чтобы люди помнили ее, – сказал мистер Френкель смущенно. – Но мне жаль, что она сбила тебя с курса.