– Знаете что? – Я улыбнулась ему, хотя на сердце у меня было тяжело. – Я думаю, что лучшие путешествия имеют много поворотов и изгибов, не так ли? Это не просто прямая линия. И ты должен быть открыт для того, чтобы следовать за своим сердцем и смотреть, куда приведет тебя дорога. Мое сердце привело меня сюда, и я не жалею об этом.
Но когда я выехала из города и оказалась на шоссе, я плакала как ребенок.
Глава 21
Гриффин
После отъезда Блэр мы проиграли бейсбольный матч против «Маверикс».
Это была не игра чемпионата или что-то в этом роде, но это была последняя игра обычного сезона, и проиграть этим ребятам было отвратительно. Вся игра походила на дерьмовое шоу. Моретти снова повредил пах, проскальзывая на третью позицию, Коул из-за больного плеча бросал больше мячей, чем делал ударов, а я поругался с судьей на первой базе после того, как тот сделал неправильный выбор в последней части девятого матча. Бегущий игрок «Мэвз» точно оказался в ауте – я знаю, потому что был на позиции с мячом в перчатке, когда он пробежал мимо меня, но судья сделал «безопасный» выбор.
Поскольку мое настроение уже было дерьмовым, а характер всегда был вспыльчивым, я спорил, вцепился в лицо парня, тыкал пальцем ему в грудь, спрашивал его, слепой он, что ли, или просто тупой.
Конечно, судья отстранил меня, а я в ответ назвал его еще несколькими именами, о которых жалею, потому что потом он начал угрожать, что вышвырнет меня из лиги.
Бекетт покинул свою позицию, подняв маску кетчера, и трусцой подбежал к первой базе.
– Эй, эй, – крикнул он, оттесняя меня от судьи. – Хватит. Что ты делаешь?
– Этот парень – чертов мудак, – фыркнул я. – Он не может выгнать меня из лиги.
– Поспорим? – спросил судья, снова оказываясь со мной лицом к лицу.
Бекетт опять оттолкнул меня и встал между мной и судьей, лицом ко мне.
– Я думаю, что он может, Грифф, так что успокойся, ладно? Это не похоже на тебя. Смити войдет и прикроет первым. А ты присядь.
– Нет. На хрен этого парня.
– Я сказал, садись.
Бекетт посмотрел на меня, и, поскольку мне не хотелось ссориться и с ним, я натянул кепку пониже на лоб и отошел от них обоих. Дойдя до блиндажа, я бросил перчатку на землю и опустился на скамейку рядом с Коулом, который сидел с пластиковым пакетом со льдом на плече. Он ничего не сказал, когда игра снова началась, что меня разозлило.
– Что? – сердито сказал я.
Коул посмотрел на меня.
– Я ничего не говорил.
– Парень был в отключке, – заявил я, как будто Коул спорил со мной.
– Хорошо.
– Этот судья – полный дурак.
Молчание.
– Что, ты не согласен со мной?
– Я не знаю, идиот этот парень или нет. Но я знаю, что моя дочь на трибунах смотрит эту игру.
– Извини, – пробормотал я, впервые чувствуя себя виноватым.
Мы смотрели, как «Мавс» забили еще два мяча, а наши с трудом дотянули до двух аутов.
– Сегодня мы дерьмово играем, – вздохнул Коул, качая головой.
– Нам просто не идет в руки мяч. Судейство было против нас всю игру, – настаивал я.
– Может быть. Но мы тоже делаем много ошибок. Мы просто не в ударе.
– Да уж. – Наблюдая за тем, как Моретти провалил легкий бросок на первую, я покачал головой.
– Может, ты и прав. Я знаю, что сегодня не в ударе.
Коул поправил пакет на плече.
– Я слышал, что Блэр вчера уехала из города.
– От кого?
– От нескольких человек.
Он помолчал минуту.
– Ты собираешься увидеть ее снова?
– Я уже сказал тебе. Нет.
– Это ее выбор или твой?
– Это было обоюдное решение, – соврал я. – И с меня хватит разговоров об этом.
– Хорошо.
Игра закончилась через пять минут, когда самый сильный игрок «Мавс» забил гол, а на поле осталось лишь двое игроков.
– По крайней мере, наш рекорд все еще дает право на участие в чемпионате, – сказал Коул, когда мы собирали вещи.
– Нам лучше собраться к следующим выходным. – Я взглянул на его плечо. – Отдохни.
– Отдохну.
Ребята хотели пойти утопить свои печали в пабе, но я решил закончить вечер. У меня не было настроения общаться с людьми, даже с друзьями. Вместо этого я предложил сводить Мэрайю за мороженым и сказал Коулу, что завезу ее домой после этого.
– Это круто?
– Да! – Мэрайя прыгала вверх-вниз и хлопала в ладоши. – Скажи да, папа!
Коул пожал плечами.
– Думаю, это хорошо.
– Хорошо. – Затем я дернул за одну из косичек Мэрайи. – Я бы взял тебя, что бы он ни сказал.
Она усмехнулась.
– Мы можем пойти в то место у воды, где продают вафельные рожки?
– Мы можем пойти куда хочешь.
– Почему бы тебе не зайти в паб после того, как ты ее высадишь? – спросил Коул.
– Не-а, – ответил я. – Что-то мне сегодня не хочется.
Двадцать минут спустя я шел по пирсу рядом с Мэрайей, которая изо всех сил поглощала огромное количество мороженого Mackinac Island Fudge в вафельном рожке. Солнце садилось, но было все еще жарко, и струйки шоколада стекали по ее лицу, рожку и рукам.
– Надо было взять больше салфеток, – заметил я. – Ты вся в мороженом.
– Мне все равно. – Она облизала внутреннюю сторону ладони. – Я видела, как ты злился во время игры.
– Да. Извини за это.
– Ты говорил нецензурные слова.
– Да. Иногда я так делаю, когда злюсь. Но это было не очень хорошо.
– Когда папа говорит такие слова, бабушка угрожает, что промоет ему рот с мылом.
Я засмеялся.
– Она грозится сделать это с тех пор, как твой папа был в твоем возрасте.
– Ты знал моего папу, когда он был в моем возрасте?
– Знал.
– Каким он был?
– Хм, давай посмотрим. Он был быстрым бегуном, но не быстрее меня, он отлично плавал, и он любил «Могучих Рэнджеров» и волшебные трюки – хотя они у него не очень получались.
Мэрайя хихикнула.
– Они и сейчас не особо у него выходят.
– Но он был самым милым парнем в классе, и все хотели с ним дружить.
– Что вы, ребята, любили делать летом?
Я вспомнил те жаркие, липкие, солнечные лета нашей юности.
– Мы много играли в бейсбол. Мы катались на велосипедах. У меня на заднем дворе был домик на дереве, и мы проводили там много времени.
– Что делали?
– Я даже не помню. Говорили о бейсболе и пытались отгородиться от девочек. – Я сделал паузу. – Пока мы не захотели, чтобы они нас заметили.
Она замолчала на минуту, пытаясь справиться с тающим мороженым.
– Ты знал мою маму?
– Конечно знал.
– Какой она была?
Я вспомнил слова Коула о том, что Мэрайя хотела узнать побольше о своей матери и боялась спросить его. Мое сердце сжалось, когда я на мгновение задумался, пытаясь вспомнить все самое лучшее о Трише.
– Она была очень классной. Играла в софтбол, и мы шутили, что она может бить лучше, чем твой отец. Она была безумно умной, и учителя ее любили. Она была президентом нашего класса. И еще она была очень хорошей медсестрой. Однажды я порезался о какую-то вещь на работе, а она пришла и зашила мне рану.
– Зашила? – Мэрайя выглядела впечатленной.
– Да. И это было даже не больно.
– Бабушка говорит, что я похожа на нее.
Я посмотрел на Мэрайю и улыбнулся.
– Согласен. И это очень хорошо, потому что твоя мама была милой, а твой папа похож на старого ворчливого тролля.
Она хихикнула.
– Иногда он так себя и ведет.
Какое-то время мы шли в тишине. Мэрайя доела рожок и облизала пальцы, ладони и запястья. Несмотря на это, когда я высадил ее у дома Коула, она была вся измазанная: шоколадное мороженое размазалось, как борода, на ее лице и по всей передней части розовой рубашки.
– Извините, – сказал я миссис Митчелл у двери. – Она немного шоколадная.
Мама Коула засмеялась и погладила Мэрайю по голове.
– Все в порядке. Она идет прямо в ванную. Тебе было весело, милая?
– Да!
– Скажи спасибо.
Мэрайя повернулась, обвила руками мою талию и прижалась щекой к моим ребрам.
– Спасибо, дядя Гриффин.
Я обнял ее в ответ.
– Не за что.
– Я люблю тебя, – сказала она, удивив меня. Она никогда не говорила мне этого раньше.
– Я тоже тебя люблю, малышка.
Я даже не мог вспомнить, когда в последний раз говорил кому-то это. Или слышал, как кто-то говорил это мне. Я забыл, как глубоко эти слова могут проникнуть в душу.
По дороге домой я думал о том, как повезло Коулу, что у него есть дочь.
Вернувшись в свою квартиру, я откупорил бутылку холодного пива и изучил содержимое холодильника. Блэр ходила за продуктами, пока была здесь, поэтому выбор был гораздо больше, чем обычно, но мне не хотелось ничего готовить. Я уже собирался заказать пиццу, как услышал, как кто-то постучал в мою дверь.
В недоумении я спустился по лестнице с пивом в руке. Дверь была без стекла, поэтому мне пришлось открыть ее, чтобы увидеть, кто там.
Это была моя сестра.
Она протянула коричневый бумажный пакет.
– У меня есть еда. Можно войти?
– Наверное. Раз у тебя есть еда.
Она поднялась за мной по лестнице и начала распаковывать еду из паба на кухонном острове.
– Когда ты не пришел, я подумала, что ты вернулся сюда, лечить свое уязвленное самолюбие, поэтому решила, что буду хорошей сестрой и принесу тебе ужин.
Я показал ей средний палец.
– Хочешь пива?
– Да, пожалуйста.
Шайенн сняла пластиковую крышку с контейнера, в котором лежали гамбургер и картофель фри, приподняла верхнюю часть булочки и пододвинула ее ко мне.
– Это твой. В моем нет лука.
Я открутил крышку с бутылки эля Two Hearted Ale и протянул ей.
– Спасибо.
Шайенн села на один из табуретов напротив меня, и мы принялись за еду.
– Итак, – сказала она через пару минут. – Тяжелая игра.
– Да.
– Ты сделаешь их в следующие выходные.
– Я надеюсь на это. – Я сделал большой глоток пива.
– Это не похоже на твою обычную самоуверенность.