Я пожал плечами. Сделал еще один глоток.
– Бедный Коул, – вздохнула Шайенн. – Как ты думаешь, его рука будет в порядке?
– Если он будет отдыхать. – И тут я не удержался от маленькой колкости. – Почему бы тебе не предложить ему массаж?
Она закатила глаза.
– Очень смешно.
– Да ладно. Ты мечтаешь заполучить его уже двадцать лет.
– Что? – вскрикнула Шайенн. – Ни о чем таком я не мечтала.
– Ой, да ладно. – Я откусил огромный кусок от бургера и жевал, наблюдая, как ее лицо из розового превращается в фиолетовое. – Я же не идиот.
Шайенн взяла свое пиво и сделала глоток.
– Он знает?
– Понятия не имею. Он никогда ничего не говорил мне об этом.
– Ты не должен ему рассказывать, – сказала она. – Никогда.
– С чего ты решила, что я ему скажу?
– Я не знаю. – Она отставила пиво, взяла картошку и тут же отложила ее. – Теперь у меня болит живот.
– Ради всего святого, это не так уж и важно.
– Еще как важно, Гриффин!
– Ну, а если ты так сильно переживаешь, почему бы не пригласить его на свидание или еще куда-нибудь?
– Потому что я не могу! Просто не могу. – Шайенн покачала головой. – И вообще… он же всем сказал, что не хочет ни с кем встречаться.
– Это правда, – признал я. – Полагаю, быть с тобой – отстой.
Нахмурившись, она взяла картошку и бросила ее в меня.
– Ты такой засранец.
– Я шучу. – Я поднял жареную картошку с пола и бросил в мусорное ведро. – Может, он и хочет встречаться с кем-то, но беспокоится о Мэрайе.
– Почему ты так говоришь?
– Я не знаю. Просто думаю, что нелегко думать о свиданиях, когда ты пытаешься в одиночку растить ребенка. Он постоянно беспокоится о ней. На самом деле я хотел спросить тебя, не знаешь ли ты детского психотерапевта. Коул сейчас ищет специалиста.
– Ищет? – Лицо Шайенн стало озабоченным. – С Мэрайей все в порядке?
– Думаю, да, но она столкнулась с некоторыми проблемами, и он решил, что ей будет полезно поговорить об этом с кем-то помимо него.
Она кивнула.
– Абсолютно. И да, я знаю одного. Должна ли я связаться с ним?
Я задумался на мгновение.
– Знаешь что, я скажу ему, чтобы он связался с тобой.
– Отлично.
Мы закончили есть и открыли еще два пива.
– Так я могу теперь спросить о ней? – осведомилась Шайенн.
– Нет.
– Гриффин, давай. Что случилось?
Я сделал большой глоток пива.
– Я совершил ошибку.
– Какую?
– Позволив ей остаться здесь.
– Ну, а какой у тебя был выбор? Блэр была лучше, чем ее машина, мама манипулировала по высшему разряду, и все места здесь были заняты. Ей некуда было идти, Грифф. Ты должен был выставить ее на улицу?
Я ничего не сказал и сделал еще один глоток.
– То есть, наверное, ты мог бы одолжить ей немного денег, чтобы она могла остановиться в мотеле и взять напрокат машину. Но тебе ведь нравилось, когда она была рядом, не так ли?
– Какое-то время.
– Я могу сказать. Так что же изменилось? Почему произошел такой жуткий взрыв?
Я закатил глаза.
– Я так понимаю, тебе звонила Ланетт. Я видел ее сегодня на игре. – Пожав плечами, я снова опрокинул кружку пива. – Это и должно было случиться.
– Должно было? Я обедала с Блэр на прошлой неделе, и все, что она делала, это говорила о тебе. Меня буквально чуть не стошнило, настолько это было отвратительно. У нее настоящие чувства к тебе, Грифф.
– Что она сказала? – спросил я и тут же пожалел об этом. – Неважно. Я не хочу знать.
– Она назвала тебя настоящим мужчиной. Она сказала, что восхищается твоей трудовой этикой, честностью и преданностью папиному наследию.
– Я же сказал, что не хочу знать, – огрызнулся я.
– Она упомянула о твоей храбрости, о том, что ты служил своей стране. Она не слышала о твоей «Серебряной звезде», но не волнуйся, я ей об этом рассказала.
Я тяжело дышал, мои ноздри раздувались.
– А потом было что-то про твои голубые глаза, или, может быть, про твои большие руки или мускулы – не знаю, мне было очень противно, и я заставила ее замолчать.
– Могу я заставить тебя замолчать?
– Я хочу сказать, – продолжила Шайенн, – что эта женщина хочет быть с тобой, Грифф. Очень, очень, очень хочет быть с тобой.
– Ну, мне жаль, но это невозможно.
Она уставилась на меня, сделала глоток пива и вздохнула.
– Я не собиралась этого делать, но ладно.
– Что делать?
– Я знаю о запчастях.
– Каких запчастях? – спросил я, хотя понимал, о чем она.
– Запчасти для ее машины, которые пришли более чем за неделю до того, как вы с ребятами их установили.
В ярости я допил свое пиво и открыл еще одно.
– Чертов МакИнтайр. Он сказал Эмили?
– Ага.
Я покачал головой.
– Клянусь богом, в этом городе нет никакой личной жизни.
– Я не осуждаю тебя, брат.
Шайенн подняла руки.
– Я понимаю. Ты не хотел, чтобы она уезжала. Но я не понимаю, почему ты не захотел, чтобы она осталась.
Не было способа заставить ее понять, не рассказав ей всю эту болезненную историю, и я просто не мог заставить себя сделать это. Я любил свою сестру, но не мог поделиться с ней всем.
Не так, как с Блэр.
Осознание того, что я доверял Блэр больше, чем когда-либо доверял кому-либо, заставило меня сжаться.
– Я понял, что мне лучше быть одному, хорошо? Давай оставим все как есть.
Шайенн вздохнула.
– Как скажешь.
Затем она огляделась вокруг.
– Где Бису? Ты будешь рад узнать, что я, кажется, нашла для нее дом.
– Уже?
– Да. Просто жду окончательного подтверждения.
Затем Шайенн посмотрела на меня.
– Если ты не против. Ну, ты можешь оставить ее себе, если хочешь. Я просто подумала…
– Я оставлю ее.
Брови Шайенн поднялись.
– Правда?
– Да. Я хочу оставить ее себе.
Что, черт возьми, я делал? Эта чертова кошка была просто еще одним напоминанием о Блэр, а мне это было не нужно.
У меня уже висело одно напоминание в шкафу.
Глава 22
Блэр
Я не могла и мечтать о лучшем начале новой жизни.
Моя квартира в гостевом доме была восхитительна, полностью отделана мехом и идеально подходила для одного человека. Родители Фрэнни, Джон и Дафна Сойер, не могли быть еще более милыми и гостеприимными. В вечер моего приезда они настояли, чтобы я присоединилась к ним за ужином вместе с семьей Фрэнни. В воскресенье меня снова пригласили на ужин, и я познакомилась со всеми пятью сестрами Сойер, их близкими, а также племянниками и племянницами Фрэнни.
Они были огромной любящей, шумной компанией, и я чувствовала себя как дома.
Но чего-то не хватало. Мне казалось, что я оставила где-то часть себя.
Дело не в том, что я была несчастлива, – нет. Я просто скучала по нему. Я хотела узнать, как у него дела. Набирает ли обороты бизнес в гараже? Были ли люди в восторге от юбилейного мероприятия? Спрашивал ли кто-нибудь обо мне? Выиграли ли парни очередной матч своего «бейсбола для стариков»?
Что еще важнее, думал ли он обо мне? Врал ли он нагло самому себе, вспоминая то, что мы говорили и делали? Жалел ли о том, что оттолкнул меня?
Или он был счастливее в одиночестве?
Вопросы, на которые невозможно ответить, бесконечно мучили меня. К счастью, у меня была работа, чтобы отвлечься, и я с головой окунулась в нее, чтобы начать все с чистого листа.
Кофейня открывалась в семь, я приходила к шести, включала духовку, надевала фартук, прятала волосы под бандану и приступала к работе. На кухне Фрэнни были окна, что само по себе удивительно, потому что многие кухни похожи на подземелья.
Утренняя рутина, исполняемая как балет, пока вставало солнце, успокаивала меня. Сначала я доставала дрожжевое тесто из холодильника. Пока оно отогревалось, я приступала к приготовлению булочек. Мы с Фрэнни обсудили меню и решили, что каждый день будем делать две партии сладких булочек и одну соленых.
Пока булочки были в духовке, я заполняла витрину изделиями, приготовленными накануне, – пирожными, лепешками, галетами, стратами. В это время я часто выпивала чашечку кофе, вдыхая аромат пекущихся булочек и моего любимого темного кофе с небольшим количеством сливок. Фрэнни приходила к семи, чтобы поприветствовать клиентов, и мне нравилось слышать, как они спрашивали, кто новый пекарь, и хвалили мою выпечку.
Однако перерыв длился недолго, потому что нужно было готовить, делать тесто, отвечать на вопросы о специфических ингредиентах из-за аллергии и иногда общаться со счастливым клиентом, который хотел со мной познакомиться. Я постоянно суетилась, чтобы успеть заполнить все ящики, и у меня редко был перерыв на обед, но это было нормально. Быть занятым означало меньше времени для моих мыслей о Беллами-Крик.
К трем часам я еле стояла на ногах, и Фрэнни пыталась отправить меня домой.
– Иди, – говорила она. – Ты открываешь, я закрываю. Помнишь?
Но я старалась остаться, чтобы помочь ей закрыть магазин, и мы часто заканчивали тем, что выпивали вечером последнюю чашку кофе и болтали за длинной мраморной стойкой.
Мне действительно нравилась эта работа, и я была так благодарна Фрэнни за предоставленную возможность.
Но тоска в сердце не давала мне покоя.
Если бы только она не пыталась затащить меня туда, где меня не ждали.
Однажды, через неделю после моего приезда, Фрэнни заглянула на кухню сразу после закрытия и улыбнулась.
– Привет. У тебя гость.
– Правда?
Я сразу же подумала о Гриффине – он знал, где находится кофейня, в конце концов, – но не хотела на это надеяться. Тем не менее я смахнула немного муки с фартука и затянула узел банданы на макушке.
Но когда я вышла, то увидела Шайенн.
– Привет, незнакомка, – сказала она с ухмылкой.
– Шайенн!
Взволнованная тем, что увидела ее, я выбежала из-за прилавка и обняла ее.
– Какой замечательный сюрприз! Я так рада тебя видеть.