«Я больше не хочу… выдохся»
Боже…
Кому ты врешь, Максим?! Это же не правда. Я бы почувствовала! Ты горишь так же, как и я!..
Найдя его подарок в кармане, новый телефон, открываю нашу переписку и пишу сообщение:
«Я тебе не верю».
Глава 28
Максим
Пытаюсь разлепить глаза, но веки, как намагниченные, захлопываются снова. Рядом на тумбе напильником по мозгам вибрирует мой телефон.
Вызов прекращается, но всего на несколько блаженных минут.
— Бля-а-а-дь!.. — хриплю, нащупывая его рукой.
Голову не поднять, с каждым движением в виски вкручиваются саморезы.
Жмурюсь сильно, открываю один глаз и вижу на экране имя своей невесты.
— Да?..
— Максим! — восклицает с облегчением, — ты спишь, что ли?!
— Типа того… — бормочу, растирая лицо рукой, — что случилось?
— Я прилетела и…
— Чего?.. Куда прилетела?
Морщась от боли поднимаюсь и смотрю на электронное табло настенных часов.
12:37.
— В Москву! Встретишь меня? Я хотела папе сюрприз сделать, у него сегодня день рождения!..
Осознав, наконец, масштаб свершившегося пиздеца, просыпаюсь окончательно. Откидываю одеяло и соскакиваю на ноги. Пол под ними начинает раскачиваться.
— Кто тебе разрешил? — выпаливаю с досадой, — тебе же сказали до Нового года не приезжать.
— Я сама решила… у папы день рождения!..
Твою мать!.. Ее отец на жесткой химиотерапии. Никакого торжества точно не планировалось!
Ловя равновесие, на несколько секунд прикрываю глаза ладонью. После вчерашнего мутит немного, но чашка крепкого кофе должна помочь.
— Максим, ты не рад?.. — звенит голос Стефы, — я тогда отцу позвоню.
— Рад. Я приеду, жди…
— Точно?.. Я могу на такси.
— Жди, я сказал…
Отключившись, заряжаю кофе-машину и принимаю бодрящий душ. Пока чищу зубы, по привычке открываю последнее сообщение Дженни:
«Я тебе не верю».
Тут же закрываю. Утренний ритуал.
Придется поверить, Жанна. Поиграли, и хватит.
Ставлю блок на мысли о ней и, наливая кофе в чашку, звоню отцу.
— Стефа в Москве, — сообщаю без предисловий.
— Как в Москве?!..
— Вот так. Сюрприз для отца ко дню рождения…
— Так он… блядь… — слышу тяжелый вздох, — где она? У тебя?
После того, как я дал понять отцу, что он может рассчитывать на стопроцентную мою поддержку, он заметно смягчился и даже назначил наставника из числа своих спецов, с которым мы сейчас готовим заявку на участие нашей компании в программе государственного субсидирования.
— В аэропорту. Сейчас поеду за ней… — говорю, поставив телефон на громкую связь и начиная одеваться. — Куда везти ее?
— Надо же все объяснить девочке… Она ж с ума сойдет… — причитает он.
— Я ее тогда к нам привезу. Там все и расскажем, да?..
— Ну, да… да. Не в больницу же ее везти. Подготовить надо.
Представив реакцию Стефы на болезнь отца, внутренне содрогаюсь. Она безумно любит его, и после его смерти останется практически сиротой. Мать давно бросила их — ушла из семьи к другому мужику, уже лет пятнадцать живет в Майами и с дочерью связи не поддерживает.
— Ладно, я поехал.
— Макс!
— Что? — спрашиваю, чувствуя, словно мне за шиворот горсть снега запихали.
— Ты все подчистил?.. С девкой той решил?
— Решил…
— Не дай Бог, я узнаю…
— Я сказал, решил!..
Отец молчит какое-то время, а затем, прочистив, горло, отвечает:
— Надеюсь на твое благоразумие, сын.
Его миролюбивый тон и доверие в голосе разливаются ядом по венам.
«Послушный мальчик. Умница»
Сжав ладони в кулаки, глушу порыв разъебать все вокруг. Это мое решение. Мое!
— Скажу Нине, чтобы приготовила чего-нибудь повкуснее, — произносит заботливо отец и, пожелав мне удачи, отключается.
На дорогу до аэропорта уходит почти два часа, в течение которых Стефа звонит мне пять раз подряд. Волнуется из-за того. Что ее отец не берет трубку.
В просторном зале нахожу ее не сразу. Смотрю в указанном ею направлении и не вижу.
— Максим! — вдруг окликает ее голос.
Перевожу взгляд вправо и замечаю сидящую в кресле брюнетку. Подняв руку вверх, она активно машет.
Стефа.
Блядь.
Ну, нахрена?..
— Привет, — говорю, подходя ближе.
Она поднимается на ноги и виснет на шее. Крепко прижавшись к щеке, окутывает меня ароматом духов с цветочным ароматом.
— Ты все еще растешь? — смеется немного неуверенно, — ты стал выше.
— Тебе показалось, — усмехаюсь, касаясь ее губ в коротком поцелуе, — вот так сюрприз!..
— Надо было заранее тебя предупредить. Или на такси домой ехать.
— Идем?..
— Да.
Беру за ручку ее чемодан и качу к выходу.
— Я хочу подарить папе майку в автографом Дитера Болена, — начинает тараторить, поспевая за мной, — ты не представляешь, сколько я за нее отвалила… Ты будешь в шоке, когда узнаешь!..
— Десять тысяч евро?
— Да… откуда ты знаешь?..
— Ты мне сама рассказывала…
Выходим на улицу и быстро шагаем по пешеходному переходу через проезжую часть. Я понятия не имею, как объяснять ей, почему мы едем в дом к моему отцу, а не ее.
— Ой, точно! — хохочет, прячась под капюшон, — Боже мой!.. Как холодно!
Снимаю машину с сигнализации и убираю чемодан в багажник. Стефа юркает на переднее сидение.
— Он будет в восторге! Он был их фанатом!
— Ага, я знаю, — сажусь рядом и сразу врубаю печку на максимум.
Жанной пахнет в салоне, или я с ума схожу?..
— Пристегнись.
— Хорошо…
Выруливаю с парковки через шлагбаум и сразу закуриваю.
— Ты что с собой сделала, Стефа?
Она замирает, нарочито медленно пристегивает ремень безопасности, а затем, сняв капюшон, разглаживает распущенные волосы.
— Тебе не нравится?
Нет. Категорически не нравится. Этими процедурами она добавила минимум пять лет к своему возрасту.
— Зачем?..
— Тебе не нравится? — повторяет тише.
— Нравится, Стеш… Просто понять не могу, зачем вы, девчонки, это делаете.
Потому что просто бесит, когда, подгоняя себя под выдуманный мультипликаторами стандарт красоты, превращают себя в одинаковых кукол.
Скосив на нее взгляд, смотрю на подкачанные губы и неестественно густые ресницы.
— Это красиво, — сипит моя невеста, густо краснея.
— Кто сказал? Подружки?..
— В Москве это норма, а я собираюсь здесь жить.
— Не делай так больше. Тебе это не требуется, ты и без этого красивая.
— Правда? Мне не нравится цвет моих волос.
Снова глянув на нее, понимаю, что насторожило при первом взгляде еще в аэропорту. Ее длинные волосы стали темнее.
— Не крась их больше.
— Куда мы едем? — спохватывается внезапно.
— Ко мне… загород…
— Почему?.. Папы нет дома? Он на работе?..
По рукам и спине ползет мерзкий озноб. Сделав последнюю затяжку, выбрасываю окурок в окно.
— Он в больнице сейчас.
— Как в больнице?! — шепчет ошарашенно, — в какой больнице, Макс?! Я же вчера с ним по телефону разговаривала.
— Приболел немного, — лгу, глядя прямо перед собой, — сейчас приедем и… поговорим…
— Чем приболел?..
Ее голос дрожит, а сама она начинает ерзать на месте. У меня от жалости к ней грудь ремнями стягивает. Не хотел бы оказаться на ее месте. Держатели крупных пакетов акций, прознав о его болезни, уже повалили к Оллсону с предложениями выкупить его долю.
Дай слабину — стервятники растащат по кускам за неделю.
Глава 29
Я дала ему неделю. Решила для себя, если не приедет по истечению этого срока, то не приедет уже никогда.
Та неделя завершилась еще две недели назад, а Данилов так и не объявился.
Это конец, но мое глупое сердце все еще отказывается в это верить. Мне кажется, я чувствую его на расстоянии.
— С детишками сфотографироваться, — тараторит наш постоянный оператор Евгений, подталкивая меня в спину в сторону оравы ребятишек.
Быстро поправив на голове съезжающую в бок корону, я изображаю высокомерную, под стать Черной королеве, улыбку и вплываю в самый центр толпы. Приняв эффектную позу и положив руки на плечики двух девчушек, я поднимаю глаза к объективу фотокамеры.
По телу проходит электрическая волна, и сердце сбивается с ритма.
Так постоянно случается, потому что в эти моменты мне кажется, я смотрю в его глаза.
Заломив одну бровь, задираю подбородок.
У меня все отлично, Макс. Я продолжаю жить дальше, а ты… ты жди следующего моего фото.
Затем выдерживаю целую серию фото с каждым из детей и с их родителями, и только потом сбегаю за перегородку, чтобы стянуть с себя тесное платье, снять раздражающий кожу парик и умыться.
Вынимаю телефон из сумки и, одеваясь, машинально просматриваю его.
«Жан, будь другом, когда пойдешь домой, купи мне прокладки в супермаркете. Я денежку отдам» — прислала Настя.
«Ок» — пишу ей и гашу экран.
Натягиваю утепленные джинсы, поправляю высокий ворот свитера и стираю с губ яркую помаду.
— Мы с Киром можем подвезти, нам по пути, — говорит Эмма, когда я на улице подхожу попрощаться.
— Мне еще в магазин, — отказываюсь я.
— Ты какая-то бледная… не заболела?..
— Не-а.
— Сейчас вирусов столько ходит.
— Пока. — натянув шапку на уши, сую руки в карманы и, кивнув, устремляюсь по тротуару прочь.
Все в курсе, что мы с Даниловым уже не вместе, но подробностей никто не знает, поэтому с тех пор, как он бросил меня, я трусливо избегаю дружеских посиделок. Как объяснить им то, чего я сама не понимаю?..
Маринка пыталась выведать, что случилось, но безрезультатно. Эмма пошла дальше — с сочувствием глядя на меня, стала рассказывать про свою первую безответную любовь, надеясь, очевидно, на взаимную откровенность.
А я не могу. Просто не могу заставить себя поделиться с кем-то своими болью и обидой. Они бурлят, не переставая, в котле в самом центре груди, время от времени выплескиваясь из него и обжигая все вокруг. Тогда, закрывшись ночью в ванной и включив воду, я глухо рыдаю до рези между ребер и в горле.