Е. Городецкий, Ю. ШараповСвердлов
Вступление
Есть люди, чья жизнь подобна молнии, — столь же обжигающе-пламенна и мгновенна. Человек не прожил и половины отведенных ему лет, а сделать успел за этот срок, казалось бы, невозможное, на что другому не хватило бы и двух жизней.
Революция породила немало ослепительных молний, осветивших мир. Деяния сподвижников Ленина, тех, кто был рядом с ним, давно уже вошли в историю. И все же каждый раз, когда соприкасаешься с биографией этих необыкновенных людей, испытываешь непреходящее изумление подвигом их жизни.
Одним из тех, кто бок о бок работал с Лениным, был Свердлов. Всего два года (из неполных тридцати четырех лет жизни Якова Михайловича) длилось их непосредственное сотрудничество, но даже этот кратчайший срок убедил потомков — взаимопонимание их было полным, действия — едины.
А ведь до апреля 1917 года Владимир Ильич со Свердловым даже не встречался. Не виделся, но хорошо знал о «товарище Андрее» по отзывам друзей и единомышленников.
Ленин высоко ценил необыкновенный организационный талант Свердлова. Свердлов сберег для партии, для народа, для истории драгоценные дни и часы, столь нужные ленинскому гению в бешеном круговороте событий первых лет Советской власти, — дни и часы, которые посвятил Ленин развитию марксистской теории, напряженнейшей работе мысли.
Феноменальная свердловская память, подкрепленная скупыми пометками в его знаменитой записной книжке, заменяла Центральному Комитету партии работу десятков людей. Память о тех, кого надо было ставить на большие и малые посты управления страной, защиты завоеваний Октября. Но эта память не была простой суммой информации, анкетных данных. Надо было досконально знать и понимать людей, их способности, их вкусы, предвидеть все плоды и последствия их деятельности.
Свердлов владел научным методом организации любого дела, начиная с малого, кончая великим, историческим. На первом месте в этом методе стояла экономия времени. Знаменитое свердловское «уже», которое чаще всего слышал Владимир Ильич в ответ на то, что надо сделать то-то и то-то, было лучшим показателем того, как ценил Свердлов время, как умел он делать все вовремя, ко времени, с наибольшим результатом для дела революции.
Организационный дар Свердлова был определяющей чертой его характера, но проявиться эта блестящая способность Якова Михайловича не смогла бы столь полно и глубоко, не будь он всесторонне образован, не владей он марксистской диалектикой познания, проникновения в самую суть общественных явлений и процессов.
Все, кто сталкивался с первым советским президентом, никак не могли представить себе, что начинал он, сын гравера, учеником аптекаря. Перед ними был человек, прошедший тюремные университеты, школу марксистской закалки и самообразования в подполье, человек, владевший высотами современной науки.
Природный ум, образованность, культура профессионального революционера приумножали силу Свердлова, его неуязвимость. Но было еще одно, решающее качество, столь необходимое таким людям, — вернее, сплав многих качеств. Назовем его одним словом — вдохновение.
Накал свердловского горения был ровным. Казалось, Яков Михайлович не знал минут уныния. «„Веньгать“ не люблю» — было его любимым выражением. Это не означает, конечно, что все трудности и испытания, какие выпадали на долю Свердлова, он переживал легко, с улыбкой на устах. Он сам признавался, что были у него в сибирской ссылке дни, когда он впадал в какую-то спячку… Но могучий интеллект и жизнелюбие революционера брали верх.
Оптимизм, боевое состояние духа были органическим свойством натуры Якова Михайловича.
Трудно представить себе Свердлова в одиночестве. Он всегда был среди людей, в гуще жизни, с товарищами, в спорах, деловых разговорах, шутках, отдыхе. Таким был он и в тюрьмах — заводилой, вожаком политических заключенных, таким остался и на посту председателя ВЦИКа. Слитность с массами, умение выразить то, о чем говорят, думают, на что надеются люди труда, были отличительными чертами Свердлова.
Всего полтора года возглавлял Свердлов ВЦИК. Первые полтора года советского строительства. Многогранная деятельность Якова Михайловича на этом посту лучше всего опровергает нелепую басню, что большевики якобы были мастерами разрушения старого и ничего не могли создать нового. Организация аппарата Советской власти в центре и на местах, создание Красной Армии, первая Советская Конституция — во все это вложил Свердлов всю свою душу, знания, опыт, вдохновение. А ведь любое из этих свершений могло украсить жизнь человека.
Судьба Свердлова необычна.
Полтора десятка лет до Октября 1917 года он работал в России. Ему не довелось побывать ни на одном партийном съезде, хотя и был он работником всероссийского масштаба. Работа его до революции была незримой, по меткому определению Луначарского. Это был именно тот повседневный, будничный, но героический труд, который исподволь, последовательно готовил революцию в России.
В то же время Яков Михайлович никогда не ограничивал свою деятельность российскими рамками. Верный ленинец, он был пламенным, последовательным интернационалистом. Он внимательно следит за пролетарской борьбой на Западе и еще до Октября пишет свои «Очерки по истории международного рабочего движения». За год до создания Коммунистического Интернационала Свердлов организует в Москве Центральное бюро иностранных коммунистических групп, ведет подготовку к объединению коммунистических партий в III Интернационал.
А когда разразилась революция в Германии, Свердлов был одним из тех, кто направил в Берлин людей и черные сухари — все, что могла дать тогда Советская Россия.
Было время, когда большевиков-ленинцев на Западе рисовали не иначе как бородачами, в шапке набекрень, с ножом в зубах. На европейского обывателя это поначалу действовало. Давно уже историей большевистской партии наши идейные враги занимаются всерьез. Но стоит только зарубежным фальсификаторам коснуться личности ленинских соратников, как снова появляется штамп — кожаная тужурка, маузер, металл в голосе, неулыбчивое, каменное лицо…
Яков Михайлович Свердлов словно бы нарочно подходил внешне под этот стандарт — у него был могучий бас, перекрывавший митинговую разноголосицу, он носил неизменную кожаную тужурку, решимость во взоре его не оставляла никаких сомнений. И в то же самое время Свердлов всем своим существом начисто опровергал мещанское представление о революционере.
Он был добрым, чутким товарищем, нежным, заботливым мужем и отцом. Письма его к жене наполнены огромной теплотой. А жили они в условиях, когда «мало вместе, больше вдали, радость — день, печаль, тоска — месяцы»[1].
Ничто так не свидетельствует о подлинной культуре человека, о его душе, как письма настоящего человека, лишенного других способов общения с людьми.
Письма Свердлова к товарищам по партии, к юной Кире Бессер (дочери уральского инженера, с которым сдружился Яков Михайлович) — целые трактаты: о месте революционера в строю, о понимании товарищества, о литературе и искусстве, страницы, полные тонких наблюдений, высокого вкуса, точного анализа. Все это пришло не сразу. В письме к жене Яков Михайлович признавался: «Когда мы с тобой встретились, я был достаточно примитивен. Ты сумела возбудить во мне целую гамму новых, порой сложных, переживаний. Ты во многом способствовала моему „довоспитанию“, если можно так выразиться. И вот если бы пришлось подводить итоги моему росту, я должен бы был отметить прежде всего свое более разностороннее развитие. Я научился интересоваться всеми проявлениями жизни, все ее стороны привлекают мое внимание. Я научился любить изящное, красивое…»
Широта интересов его была безгранична. «Интересуюсь по-прежнему всеми сторонами жизни. Наибольший интерес — общественные науки. Литература, искусство сильно занимают. Они помогают понимать теоретически познанное развитие человечества», — писал Свердлов жене в начале 1914 года из Сибири.
Яков Михайлович был одним из самых человечных людей, поднявшихся в начале нашего века на борьбу с социальным злом.
«Не бить челом веку своему, а быть челом века своего — быть Человеком» — так писала русская поэтесса.
Именно таким был Свердлов.
Часть I1885–1917
Глава IВолгарь
Аптека в Канавине
Еще лет тридцать назад на стенке волжского причала в городе Горьком можно было разобрать слова: «Чаль… коль… сайся»… Восстановить эту надпись было просто, достаточно было обратиться к старому нижегородцу: «Чаль за кольца, стены не касайся!» Большими буквами чернели эти слова поверх металлических колец, вделанных в причальные стенки. С парохода или баржи бросали чалку, на берегу ее продевали сквозь кольцо и возвращали на борт судна, которое подтягивалось к берегу. А чтоб не портить стенку, вдоль парохода висели бревна или длинные толстые веники, смягчавшие удар плавучей махины о стенку.
Ныне на волжских водах — быстрокрылые корабли-кометы. Перемены на Волге произошли за годы жизни одного-двух поколений. Люди, родившиеся в прошлом столетии, не узнают реку.
Едва ли не ярче других городов отразил своеобразие Поволжья Нижний Новгород, основанный 750 лет назад при слиянии Волги и Оки. В конце XIX века это был один из крупнейших промышленных и торговых центров России; в пореформенные годы Нижний рос стремительно — строились заводы и фабрики, была проложена железная дорога Нижний — Москва, увеличивались обороты знаменитой Нижегородской ярмарки. 23 процента полуторамиллионного населения Нижегородской губернии было занято в промышленности и торговле, на железнодорожном и водном транспорте. По другим губерниям России это число не превышало 17 процентов. К концу XIX века на одном лишь Сормовском заводе работало свыше 10 тысяч рабочих. Число же фабрично-заводских предприятий в Нижегородской губернии к этому времени перевалило за 500. На них работало до 40 тысяч человек.
Умножали свои капиталы волжские купцы-миллионщики, владельцы фабрик, помещики, князья церкви.
Нищала нижегородская деревня, ежегодно отряжавшая в города новые отряды будущих пролетариев. Более двух третей крестьян губернии были однолошадными и безлошадными. По 12–15 часов трудился на фабриканта рабочий. Его обсчитывали и обкрадывали, притесняли штрафами, а во время кризисов просто выбрасывали за ворота. В 1901 году в городе было зарегистрировано 4 тысячи босяков.
Нижний Новгород конца XIX века — это многоязычный и пыльный город купеческих лабазов и рабочих бараков, разросшихся пристаней на Волге и Оке, мещанских домиков на немощеных улицах. Хозяева города — фабриканты и дворяне, чиновники и духовенство — нимало о нем не заботились.
Нижегородским губернатором был в ту нору генерал Баранов — один из знаменитых российских помпадуров, по определению Ленина.
Свои весьма скромные заслуги в русско-турецкой войне 1877–1878 годов Баранов, будучи командиром корабля «Веста», сумел приукрасить так, что это вызвало подозрение даже царских властей. Разобрались — уволили из флота. Послали губернатором в Петербург. Но когда новоиспеченный губернатор окружил столицу рогатками, чтобы в нее не проникали «подозрительные» лица, его отправили в Архангельск, а оттуда — в Нижний Новгород.
Здесь он отличился особым самодурством во время голода 1891 года. Короленко запечатлел деяния Баранова в известных своих очерках.
Но ни царские губернаторы, ни купцы миллионщики, никто не мог убить таланты народа. Они пробивались сквозь толщу социального неравенства и сословной несправедливости. Поволжье дало миру двух гениальных волгарей — Горького и Шаляпина. Нижегородский пролетариат выдвинул из своей среды Петра Заломова, Александра Скороходова, Дмитрия Павлова, Ивана Чугурина, все они вошли в историю русской революции. Уже заявлял свои права будущий хозяин Нижнего Новгорода — рабочий.
В этом городе 23 мая [2] 1885 года родился Яков Свердлов. Отец его был владельцем небольшой гравёрной мастерской, окна ее выходили на центральную улицу города — Большую Покровку. Мать вела нехитрое домашнее хозяйство. Семья Свердловых была типичной трудовой семьей мелкого ремесленника. Братья и сестры Якова так же, как и он сам, с детства приучались помогать друг другу. Маленький Яша жил в дружной семье.
Вот как брат и сестры Свердлова вспоминали о детстве:
«Яков прекрасно плавал, умел грести и вместе с друзьями в летнее время целыми днями пропадал на Волге. Особенно нравилось им качаться в лодке на волне проходящего парохода. Как-то, когда ему было лет двенадцать, младшая сестра с подругой напросилась вместе с Яковом кататься на лодке. Это было большим испытанием для девочек. Сильные волны от проходящего парохода непрерывно угрожали захлестнуть утлое суденышко. Девочки трусили, но, помня основное условие Якова: „Трусишь — высажу на берег“, — старались не хныкать. Знали: брат непременно выполнит обещание.
В зимнее время Яков был завсегдатаем катка на Черном пруду. Ежедневно он упражнялся с гирями. Но особенно любил Яков лазить на деревья, крыши домов, заборы и проделывал это артистически, демонстрируя незаурядную ловкость. Отец говорил, что нет такой крыши в городе, на которой не побывал бы Яков. Выработанная им в детстве ловкость впоследствии ему пригодилась, когда нужно было уходить от преследования шпиков».
Детство Свердлова пришлось на годы, когда после разгрома царизмом народовольческого движения, по выражению Александра Блока, «Победоносцев над Россией простер совиные крыла». Вскоре наступил, однако, новый подъем революционного движения. Нижний Новгород стал одним из мест высылки «под надзор полиции». В городе появились «политически неблагонадежные» из Москвы, Петербурга, Казани, среди них писатель Короленко.
В самом Нижнем Новгороде тон общественной жизни задавала прогрессивная местная интеллигенция. В городе издавалось две газеты, во время работы ярмарки выходила третья. В «Нижегородском листке» сотрудничал М. Горький, к тому времени автор «Песни о Соколе» и «Песни о Буревестнике», «Челкаша» и «Фомы Гордеева». Вокруг Горького группировались журналисты, среди них С. И. Гриневицкий — двоюродный брат народовольца-бомбометателя, сразившего Александра II, Е. К. Малиновская — будущий комиссар московских театров в первые годы Октября, писатель С. Г. Скиталец. В Нижнем Новгороде жили и трудились видный впоследствии большевик М. Ф. Владимирский, деятели Нижегородской социал-демократической организации А. И. Пискунов и О. И. Чачина.
Нижегородские контрасты со всех сторон обступали мальчика. На дутых шинах по Большой Покровке мчались в пролетках те, кто владел пристанями и пароходами, а те, кто таскал на своих плечах мешки и ящики, кто обливался потом в кочегарке, угрюмо смотрели им вслед. Яков невольно впитывал в себя и говор улицы, судачившей обо всем, и разговоры взрослых о посещении всероссийской ярмарки новым царем.
Яков рано научился читать, причем самостоятельно. Он увлекается такими авторами, как Степняк-Кравчинский, Войнич, Джованьоли.
Нелегко давалось семье Свердловых образование детей, но родители экономили на всем ради этого. Когда Яков окончил городское начальное училище, его отдали в гимназию.
В ту пору подружились Яков Свердлов и Владимир Лубоцкий. Суждено им было прожить короткие, яркие жизни и умереть почти одновременно, в 1919 году, одному от «испанки», поразившей тогда пол-Европы, другому — от вражеской бомбы (секретарь МК РКП(б) Владимир Загорский, погибший при взрыве в Леонтьевском переулке, и был тем самым Володей Лубоцким — другом юного Свердлова). Друзьям не исполнилось и пятнадцати лет, когда на чердаке дома Лубоцких они впервые познакомились с «запретными» книгами — произведениями Белинского, Герцена, Чернышевского, революционными прокламациями, распространявшимися среди гимназистов.
О эти чердаки детства! Или укромные места в зарослях лопухов, где можно всласть наговориться с другом, прочитать заветную книгу. Именно там вынашиваются мечты, которые потом воплощаются в жизнь. Яков и Владимир занимались не одними разговорами, вскоре на чердаке появилось и оружие.
В 1900 году умерла мать Якова. Ему пришлось бросить гимназию. В пригороде Нижнего Новгорода — Канавине появился новый ученик аптекаря Яков Свердлов.
В Канавине его ждала встреча, предопределившая всю жизнь. Юный Яков Свердлов встретился с нижегородскими рабочими, узнал их жизнь и быт.
«Каждый день над рабочей слободкой, в дымном, масляном воздухе, дрожал и ревел фабричный гудок, и, послушные зову, из маленьких серых домов выбегали на улицу, точно испуганные тараканы, угрюмые люди, не успевшие освежить сном свои мускулы. В холодном сумраке они шли по немощеной улице к высоким каменным клеткам фабрики, она с равнодушной уверенностью ждала их, освещая дорогу десятками жирных, квадратных глаз. Грязь чмокала под ногами. Раздавались хриплые восклицания сонных голосов, грубая ругань рвала воздух, навстречу людям плыли иные звуки — тяжелая возня машин, ворчание пара. Угрюмо и строго маячили высокие черные трубы, поднимаясь над слободкой, как толстые палки». Каждый день наблюдал Яков Свердлов эту картину, запечатленную в начале повести М. Горького «Мать».
Близ Канавина находились лесные предприятия. Сначала Свердлов познакомился с тамошними рабочими, а потом уже вошел в среду сормовичей. Случилось так, что первыми нелегальными брошюрами, которые попали в руки Якова, были эсеровские издания. Но пытливый ум юноши не нашел в них ответа на свои вопросы. Их мог разрешить только марксизм. Пролетарское Сормово было центром нижегородского рабочего движения. Сормовские рабочие помогли пятнадцатилетнему Свердлову избавиться от влияния эсеровских брошюрок. Победит Лишь борющийся пролетариат — к этому выводу Якова Свердлова подвела сама жизнь.
Начало XX века — годы революционного подъем; в России. Первые марксистские кружки в Нижнем Новгороде появились еще в начале 90-х годов прошлого столетия, они вели пропагандистскую и организационных работу среди рабочих. Нижегородские марксисты довольно быстро восстановили свои ряды после разгрома, учиненного жандармами по случаю приезда царя на ярмар ку в 1896 году. В разные годы здесь работали А. А. Ванеев, М. А. Сильвин (до 1893 года), А. В. Десницкий, Л. Б. Красин, С. И. Мицкевич, сестры 3. П. и С. П. Невзоровы, Н. А. Семашко.
Владимир Ильич Ленин придавал немалое значение революционной борьбе пролетариев Нижнего Новгорода и развернувшейся работе нижегородских марксистов. Владимир Ильич пять раз (в августе 1893 года, январе и июне 1894 года, весной и в июне 1900 года) на протяжении небольшого, но ответственного в жизни рабочего класса периода приезжал в Нижний. В 1900 году этот приезд был непосредственно связан с организацией «Искры». В первом номере «Искры» отмечалась годовщина сормовских волнений 1899 года.
В сентябре 1901 года был создан первый Нижегородский комитет РСДРП. Не сразу стал он на твердые искровские позиции. Весь год в комитете шла острая борьба между искровцами и рабочедельцами. Перед II съездом партии Ленин относил два голоса Нижегородского комитета к сомнительным, и это точно отражало положение в организации. Но влияние искровцев неуклонно росло. В марте 1902 года комитет принял решение отчислять «Искре» половину своих средств, заявив, что считает ее «лучшей выразительницей взглядов русской социал-демократии».
Именно в ту пору — в 1901 году — Свердлов и вступил в ряды Нижегородской социал-демократической организации.
Дома не раз слышал он имена Карла Маркса и Фридриха Энгельса: о них говорили студенты, друзья старшего брата. Теперь Яков сам читает ленинскую «Искру», делает выписки из статьи Ленина «Насущные задачи нашего движения», знакомится с «Манифестом Коммунистической партии». Когда в Нижнем Новгороде появилась книга Ленина «Что делать?», Яков засел за нее.
Свердлов не мог знать в ту пору, что всего год назад автор брошюры, которую он так внимательно изучал, приезжал в Нижний Новгород. Трудно сказать, каким представлял себе Ленина шестнадцатилетний Свердлов, но, что он знал, слышал о Владимире Ильиче уже тогда, можно считать бесспорным.
В нижегородском Всесословном клубе с 1901 года стала работать новая библиотекарша — Ольга Ивановна Чачина. Нижний Новгород не был для нее незнакомым городом. Здесь она, дочь крестьянина из Сергачского уезда Нижегородской губернии, училась в гимназии. Затем — Бестужевские высшие женские курсы в Петербурге, участие в «Союзе борьбы за освобождение рабочего класса», ссылка в Казань и Уфу.
В Уфе Ольга Чачина познакомилась с другой ссыльной, только что приехавшей из Сибири, — Надеждой Константиновной Крупской. А летом 1900 года Чачина встретилась с Владимиром Ильичем, который побывал у Надежды Константиновны перед отъездом за границу. Встреча с Лениным стала поворотной вехой для Чачиной. Она вернулась в Нижний Новгород, вошла в состав первого Нижегородского комитета РСДРП, была его секретарем и в этом качестве вела всю переписку с редакцией «Искры». Кржижановский в письме к Крупской предложил называть Чачину и ее товарищей в целях конспирации «трудолюбцами». Подсказано было это определение отнюдь не только соображениями конспирации…
«Верные друзья» — так называла в переписке Чачину и чету Пискуновых (сестру Чачиной и ее мужа) Надежда Константиновна Крупская.
Именно Ольга Ивановна Чачина, будучи опытнее, умудреннее Свердлова, и стала его старшим товарищем по борьбе, который столь необходим вступающему на путь политической деятельности юноше. Нередко Чачиной приходилось выговаривать Якову Свердлову за мальчишество при выполнении поручений, за излишнюю браваду перед полицией.
Юного Свердлова окружали, направляли опытные революционеры — М. Ф. Владимирский, Н. А. Семашко, А. И. Пискунов. Ученик оказался достойным своих учителей.
В ноябре 1901 года царские власти выслали Алексея Максимовича Горького из Нижнего Новгорода. Признанный, знаменитый на всю Россию писатель, он уже тогда тесно связал свое творчество с революцией.
В вину Горькому вменялось то, что он помог нижегородским социал-демократам организовать и провести 7 апреля 1901 года во Всесословном клубе легальное собрание интеллигенции, осудившее избиение киевских студентов за их отказ от службы в царской армии.
Горький и Свердлов. Эти два имени впервые стали рядом именно в ту пору. Алексей Максимович хорошо знал семью Свердловых, бывал у старого гравера дома, давал ему заказы, видел, как подрастает младший, неугомонный Яша.
7 ноября 1901 года состоялись проводы Горького. Они вылились в значительную политическую демонстрацию. В ней участвовало свыше 200 человек. Среди них был и Яков Свердлов. «Я пришел на вокзал около пяти часов вечера, — писал в „Искре“ один из демонстрантов, — Горький шел в вагон, за ним плотная толпа с песнями и напутствиями. До отхода поезда оставалось не менее получаса. Провожавшие пели песни: „Отречемся от старого мира“, „Смело, друзья, не теряйте бодрость в неравном бою“, „Дубинушку“, „Депутатам от сословий“, „Вы жертвою пали в борьбе роковой“, „Назови мне такую обитель“, „Из страны, страны далекой“ и др. Слышались возгласы: „Да здравствует М. Горький! Да здравствует свободное слово! Да погибнет деспотизм! Проклятие темным силам!“ — и многое другое в этом роде… Горький со многими целуется… „До свиданья, господа!“ — „До свиданья! Вы вернетесь!!“ Он вернется на заре новой жизни…»
Участники демонстрации с пением «Марсельезы» прошли по главной улице города. Впереди шел молодой рабочий, как флагом, размахивал он своим шарфом. У театра состоялся митинг. Разбрасывались прокламации.
Эта демонстрация прогремела на всю Россию. Ленин отозвался на нее: «В Нижнем небольшая, но удачно сошедшая демонстрация 7-го ноября была вызвана проводами Максима Горького» — писал Владимир Ильич в статье «Начало демонстраций», подчеркивая, что растущее против царского самодержавия всеобщее возбуждение надо объединить в один поток. Прокламацию Нижегородского комитета, посвященную проводам Горького, напечатала «Искра».
«Яков Михайлович много работал, — вспоминает В. В. Савина, которую Свердлов привлек к революционной работе, — но успевал отдавать дань и юности. Часто мы ходили компанией на знаменитый нижегородский „Откос“ встречать восход солнца, а когда разливалась Волга, ездили всей компанией кататься на лодках.
Яков Михайлович демонстрировал „достоинства своих сапог“, опуская их в воду; под общий хохот выяснялось, что они протекают.
Он всегда был душой компании. Одевался более чем просто: черная сатиновая косоворотка, брюки навыпуск и русские сапоги.
Очень любили мы ходить компанией в театр, где выступал тогда Шаляпин. Ходили, конечно, зайцем, без билета. В один из последних спектаклей Шаляпина мы преподнесли ему серебряную карточку с выгравированной надписью, в которой выражали восхищение великим талантом, и подписались: „От благодарных зайцев“. Шаляпин прочел, рассмеялся и весело помахал рукой галерке».
Наступила весна. В апреле 1902 года передовую молодежь Нижнего Новгорода поразила печальная весть — умер студент Казанского ветеринарного института социал-демократ Борис Рюриков. Он только что вышел из тюрьмы, где содержался в очень тяжелых условиях, и сердце его не выдержало. Похороны Рюрикова превратились в новую демонстрацию.
Активным участником ее был Свердлов. Нижегородский полицмейстер подполковник барон Таубе писал, что Яков Свердлов загородил собою Лидию Соколову — дочь чиновника, которая приколола прокламацию к церковной двери во время выноса тела. Яков Свердлов, по показаниям полицейских, выделялся среди толпы на кладбище, он «упорно не исполнял требования полиции о том, чтобы расходились».
На гроб Рюрикова были возложены венки с лентами: «Ты не щадил в борьбе усилий честных, мы не забудем твоей гибели, товарищ». С кладбища молодежь направилась в город с пением «Марсельезы».
«За буйное поведение и неподчинение требованиям полиции на похоронах Рюрикова» Яков Свердлов попал на две недели в нижегородскую тюрьму. Это был уже второй арест Свердлова. Впервые Яков попал в тюрьму в декабре 1901 года, но за отсутствием улик был вскоре выпущен.
Старшие товарищи стали давать вдумчивому пареньку из канавинской аптеки более серьезные поручения. Его направляют в уезды губернии, он организует социал-демократическую группу в Городце. Во второй половине 1902 года Свердлов полностью перешел на положение профессионального революционера.
Один из старых нижегородских коммунистов, М. Ф. Владимирский, писал впоследствии о том, что в то время все больше и больше усиливалась роль Сормова Как «пролетарской крепости», а его социал-демократическая организация становилась главной большевистской базой нижегородской организации. «Накануне революции 1905–1907 годов, — пишет он. — Сормово стало тем центральным пунктом, вокруг которого группировалась вся деятельность Нижегородского комитета — пропагандистская, агитационная и организационная».
Сормовичи часто бывали в доме Свердлова. Близко сошелся Свердлов с Дмитрием Павловым — членом первого Нижегородского комитета РСДРП. Достаточно Павлову было сказать о Свердлове «наш», как Якову открывались все двери в Сормове. Стал помощником Свердлова молодой сормовский рабочий Семен Баранов.
В канун нового, 1903 года Нижегородский комитет РСДРП поручает Свердлову организовать в Сормове подпольную типографию.
Задание было ответственным.
Яков Михайлович был подготовлен к такому поручению, у него накопился достаточный опыт. Он не раз распространял нелегальную литературу, выступал перед рабочими в качестве пропагандиста. Когда весной 1902 года Яков Свердлов вместе со своим братом Вениамином снова попал в тюрьму (на этот раз он был арестован за хранение нелегальной литературы), А. М. Горький иронизировал по адресу царского правительства. «В Нижнем, — писал он в одном из писем из Арзамаса, — ужасные творятся вещи! Страшные дела! Пойманы и посажены в тюрьму отвратительные преступники, политические агитаторы, рррреволюционеры, числом двое, сыновья гравера Свердлова — наконец-то! Теперь порядок восторжествует и — Россия спасена».
Значение сормовской типографии возрастало в свете того, какую большую роль в распространении «Искры» отводил Ленин местным подпольным типографиям. Не раз ставил он вопрос о том, чтобы такая типография была создана и в Нижнем Новгороде. Нижегородские искровцы пытались сделать это. Типографии проваливались, их создавали вновь и ликвидировали в виду угрозы провала. Материальную поддержку Нижегородскому комитету оказывал А. М. Горький Листовки, прокламации, перепечатка «Искры», брошюры — вся эта продукция нижегородской искровской подпольной типографии распространялась не только по Нижнему Новгороду, но и по всему Поволжью от Ярославля до Астрахани.
В начале 1903 года и в Сормове была создана подпольная типография параллельно основной нижегородской. «В селе Сормово, — доносил 30 марта 1903 года нижегородский полицмейстер начальнику губернского жандармского управления, — в помещении завода устроена рабочими типография и так помещена скрыто что об этом только известно участникам, даже отделения и цех не знают».
Первой заботой Свердлова было типографское оборудование. Он собирался даже поехать за ним в Пензу, о чем пронюхала охранка. «Яков Свердлов, — говорится в донесении нижегородского охранного отделения в департамент полиции, — принимал деятельное участие в гектографировании преступных изданий, в преступной пропаганде и был озабочен собиранием денег — на выписку каучуковой типографии для преступных целей и собирал на таковую деньги, затем собирался ехать лично, по его словам, в город Пензу, что не состоялось, причем, по агентурным сведениям, в Пензе должны были что-то приготовить…»
Типографские шрифты Яков Михайлович доставал у рабочих. Один из них, А. Прокофьев, вспоминал: в 1902 году по поручению Свердлова он поступал в различные типографии Нижнего Новгорода, чтобы доставать шрифты и доставлять их Якову Михайловичу, который прятал их дома, а затем отправлял по назначению. Прокофьев говорил впоследствии о Свердлове, что его в рабочем нелегальном мире вообще знали как организатора типографий.
Как-то на митинге в типографии «Нижегородского листка» Свердлову во время его речи насыпали в карман шрифт…
Яков Свердлов в то же время стал заправским типографским рабочим, нередко сам набирал и печатал листовки.
Первые шаги революционной деятельности Свердлова не могли быть не замечены охранкой. В ночь с 13 на 14 февраля 1903 года на квартире Якова и Вениамина Свердловых, живших к тому времени отдельно от отца, был произведен обыск. У Якова Михайловича нашли 24 экземпляра воззваний Нижегородского комитета РСДРП, в том числе прокламации под названием «Ростовская стачка». Ко всему этому уже в ту пору Яков Свердлов был известен охранке как «деятельный участник гектографирования преступных воззваний и организации тайной типографии».
Четыре месяца пробыл Свердлов на этот раз в стенах нижегородского тюремного замка. Сохранились записи Якова Михайловича той поры. «Куницкий, Свердлов и Горбунов сидят вместе во второй камере, — записывал Яков Михайлович. — Живут они превосходно, а в особенности Яков Михайлович и Алексей Перфильевич. Сии господа всегда находятся в хорошем расположении духа, потому что самим им не об чем беспокоиться. Один из них холост, а к другому всегда ходит невеста в жандармское управление и просит насчет свидания».
Свердлов много читает. Среди книг, интересовавших его, труды по политэкономии, истории, художественная литература. Особое внимание Свердлов уделял иностранным языкам. Яков Михайлович не только сам учился, но и помогал другим. Сормовский рабочий Г. Котов, попавший на некоторое время в одну камеру со Свердловым, вспоминал: «В чтение книг Яков Михайлович внес некоторую систему. Он сам спрашивал у других книги и сам же определял, что мне дать вперед и чего совсем не давать. Это в своем роде была для меня хорошая школа».
Заключенные боролись с тюремщиками за свои права. Коротка, но полна значения последняя запись в тюремном дневнике: «18 июня начата голодовка. 30 июня прекращена (проиграна). Свердлов».
Одного энтузиазма в борьбе с царским самодержавием было мало. Надо было иметь твердую волю, быть стойким, а главное — накапливать опыт борьбы. Приходит этот опыт не сам собою, а в том случае, если от начала до конца пути профессионального революционера останешься на высоких и непримиримых идейных позициях, будешь убежденным борцом.
Навсегда запомнился этот тюремный урок Свердлову. Царские жандармы не раз будут потом арестовывать его и каждый раз дивиться выдержке молодого революционера.
В октябре 1903 года Яков Михайлович вышел из тюрьмы. Нижегородский комитет РСДРП получил тогда от Крупской известие о II съезде партии. «Нижегородский комитет, — говорилось в резолюции, принятой комитетом в ноябре 1903 года, — признает законность всех постановлений съезда, признает избранные им органы, энергически призывая всех, кто искренне предан делу соц. — демократии, подчиняться выработанному ЦК съезда статуту организации и сплотиться вокруг избранных им центральных учреждений.
Нижегородский комитет решительно осуждает всякие дезорганизаторские попытки, нарушающие цельность и единство партийной деятельности».
Не колеблясь, твердо становится Яков Михайлович Свердлов на последовательно большевистские ленинские позиции. Никогда на протяжении всей своей жизни не сходил он с этих позиций.
Двадцать из неполных тридцати четырех лет жизни провел Свердлов в родном Нижнем Новгороде. Здесь произошло становление его как революционера. Юный Яков Свердлов прошел хорошую начальную школу подполья. Он был и агитатором, и пропагандистом, и организатором нелегальных типографий, и вожаком молодежи, и оратором на рабочих сходках, и полемистом в схватках с меньшевиками и бундовцами.
Вот он в Дарвинском лесу, там собралось около пятисот сормовских рабочих. Агитатор клеймит позором французского социалиста Мильерана за то, что тот вошел в буржуазное правительство. Резолюция сормовичей была доставлена в Париж.
Вот он на волжском левобережье, в лугах близ Моховых Гор. Там — дискуссия с кожевниками-бундовцами, в ней участвовало около двадцати нижегородских социал-демократов. Под свежим впечатлением еврейского погрома в Кишиневе, в пасхальную ночь 1903 года, бундовцы Пришли к выводу, что в подобном отношении к евреям виноваты все русские. Свердлов резко выступил против этого. Позднее он признавался: «Я лично никогда не знал национального гнета, никогда не подвергался гонениям в качестве еврея. И в первые дни после кишиневского погрома я не испытывал ничего, что отделяло бы меня от настроений нееврейского населения. У бундовцев было иное… Их вывод был — отойти от этой массы, работать над воспитанием евреев, добиваться их самостоятельного существования как особой организации и т. д. Я видел выход в другом. В борьбе с общими условиями, через изменение которых придет и изменение отношения к евреям».
Бундовская идея не нашла поддержки у нижегородского пролетариата.
Вот он среди солдат. Начавшаяся в январе 1904 года русско-японская война побудила Нижегородский комитет РСДРП к более активной пропаганде среди воинских соединений, особенно во время летних лагерных сборов. Свердлов вошел в группу пропагандистов для работы среди войск.
Старый большевик Н. А. Семашко так описал впоследствии молодого Свердлова:
«Когда я в начале 1904 года приехал в Нижний Новгород, Яков Михайлович Свердлов был еще молодым юношей. Он выполнял у нас главным образом технические поручения: распространял листовки, организовывал явки, печатал небольшие прокламации. Но вскоре он обратил на себя внимание своей неутомимой энергией, ловкостью и умением выполнять данные ему поручения, преданностью революционному делу и проявил себя как крупный организатор.
Мы начали давать ему все более ответственные поручения; и вскоре он проявил себя как прекрасный оратор. Его громкий бас, так не соответствовавший его небольшой худенькой фигурке, стал раздаваться на митингах, и он вскоре завоевал себе славу прекрасного оратора, всегда успешно выступавшего в спорах с меньшевиками и эсерами.
Речь его всегда была ясна, доходчива, убедительна, и рабочие очень любили слушать его.
Таким прекрасным организатором и оратором он оставался за все время работы его в Нижнем Новгороде».
Первое партийное поручение
В жизни каждого человека наступает пора, когда он впервые начинает действовать самостоятельно. Идут вместе к самолету опытный пилот-инструктор и молодой ученик. И вдруг старший товарищ говорит: «Давай, брат, лети один, ты готов к этому!» Юная учительница первый раз одна входит в класс, на нее смотрят любопытные глазенки первоклассников. Первая плавка сталевара. Первая книга поэта.
Но любому из них легче оттого, что наставники и друзья — рядом, незримо присутствуют при первых шагах молодого коллеги. Даже в пограничный дозор новичок не выходит один. Профессиональному революционеру начала века было неизмеримо труднее. Он шел на явку, не будучи в полной уверенности, цела она или провалена. Опасности подстерегали его на каждом шагу.
В канун первой русской революции Северный комитет РСДРП поручил Свердлову полностью перейти на нелегальное положение и отправиться для революционной работы в Кострому.
До сих пор Свердлов работал в родном городе, здесь у него были связи, товарищи, здесь он легко ног ориентироваться. Теперь ему предстояло покинуть Нижний Новгород.
Именно в это время, «в эту эпоху, в самом начале XX века, — говорил Ленин, — перед нами был тов. Свердлов, как наиболее отчеканенный тип профессионального революционера, — человека, целиком порвавшего с семьей, со всеми удобствами и привычками старого буржуазного общества, человека, который целиком и беззаветно отдался революции…» [3].
В Костроме — старинном крупном центре текстильной промышленности — насчитывалось тогда около 12 тысяч рабочих. Выступления рабочих против нечеловеческих условий жизни, подобные стачке на Михинской фабрике в 1903 году, были событием в истории рабочего движения Костромы.
«Я поселился здесь в качестве „профессионала“ по поручению Северного комитета, в состав которого входит и Кострома, — писал Я. М. Свердлов 22 ноября 1904 года. — Дела здесь много, а народа почти нет».
Перед самым приездом Якова Михайловича провокаторы нанесли серьезный ущерб местной большевистской организации, но она стала восстанавливать свои ряды. Заслуга Свердлова в этом несомненна.
В Костроме ему довелось впервые выступить публично не на подпольной сходке, не на маевке, не среди рабочих. Местные земцы-либералы решили провести открытый банкет. Поводом для него послужило сорокалетие судебной реформы Александра II. Подобные банкеты (был даже термин «банкетная кампания») явились слабым отражением общего революционного подъема, переживаемого страной.
Либеральная буржуазия надеялась получить от царизма «уступки» своим весьма умеренным требованиям, не выходившим за пределы «дозволенного начальством». Костромские большевики решили принять участие в банкете, ибо знали, что на нем будут присутствовать рабочие, которых либералы пригласили, заигрывая с ними.
8 декабря 1904 года в большом зале «Московской гостиницы» за столом появились гости, среди которых выделялось несколько десятков рабочих. Лилось вино, лились сладкие речи либералов, восхвалявших реформы царя-«освободителя» Александра II. И вдруг слово взяли рабочие. Выступил и Свердлов.
Когда Яков Михайлович стал высмеивать трусливые намеки устроителей банкета — буржуазных либералов «на туманное лучшее будущее» и заявил, что только пролетариат, поведя за собой широкие народные массы, сможет обеспечить победу над царской монархией, поднялась паника.
Речь Свердлова нарушила спокойное течение банкета. Буржуазная публика почувствовала, что банкет превращается в рабочее собрание. Рабочие же, сказав свое слово, с революционными песнями покинули банкет.
Неприметна внешне организаторская, пропагандистская работа профессионального революционера. Сегодня издание литературы, завтра — беседа с рабочими, на следующий день — заседание комитета. Стачка. Демонстрация. Открытые столкновения с полицией. Но наступает день, гнев народный высекает искру, раздается взрыв.
1905 год. Разразилась первая русская революция. Революционный пролетариат России под руководством большевистской партии пошел на штурм царского самодержавия.
III съезд партии, состоявшийся в Лондоне 12–27 апреля 1905 года, определил задачи пролетариата как вождя революции, выработал стратегический план и тактическую линию большевиков в начавшейся революции.
«Товарищи рабочие! — писал Ленин в „Извещении о III съезде Российской социал-демократической рабочей партии“. — Недавно состоялся III съезд РСДРП, который должен открыть собой новую полосу в истории нашего социал-демократического рабочего движения. Россия переживает великий исторический момент. Революция вспыхнула и разгорается все шире, охватывая новые местности и новые слои населения. Пролетариат стоит во главе боевых сил революции. Он принес уже наибольшие жертвы делу свободы и готовится теперь к решительному бою с царским самодержавием»[4].
Решающим средством свержения царизма Ленин считал вооруженное восстание. Во главе восстания, по мысли Ленина, должны стать смелые буревестники, кадровые профессионалы-революционеры. За годы становления большевистской партии в крупного организатора-практика вырос Свердлов.
Пролетарская Россия ответила на залпы по безоружным питерским рабочим 9 января 1905 года взрывом протеста. Костромской большевистский комитет напечатал листовку, доведя до текстильщиков правду о расстреле 9 января. Состоялись короткие бурные массовки. Первая была за городом, близ реки Костромки, в пещере. Собралось много рабочих. Озаренный пламенем костра, выступил Яков Михайлович. За этой массовкой последовала другая, третья. И всюду гремел призывный голос Свердлова…
Кострома была не единственным местом, где нашел себе приложение недюжинный организаторский талант Свердлова. После отъезда из Нижнего Новгорода осенью 1904 года до появления на Урале в сентябре 1905 года — целый год — провел он в бесконечных разъездах, меняя Явки в Костроме, Ярославле, Москве, Казани, Нижнем Новгороде, Перми, Саратове. В каждом городе новые люди, свои условия, но повсюду было одно — революционное дело, всюду рабочие поднимались на борьбу с царизмом.
Четырежды на протяжении одного года побывал Свердлов в Ярославле — крупном промышленном центре Северного района. Достаточно сказать, что Ярославская Губерния занимала четвертое место среди губерний центра России по числу фабрично-заводских рабочих.
Наиболее длительным был третий приезд — с конца февраля до начала апреля 1905 года. 21 марта 1905 года Яков Михайлович участвовал в открытой политической Демонстрации, поводом для которой послужила гибель гимназиста Н. Попова — сына поднадзорного земского врача. Не вынеся гонений гимназического начальства, узнавшего о его связях с революционным студенчеством, Николай Попов застрелился. На кладбище пришло не менее тысячи человек. Во главе этой демонстрации шли Яков Свердлов, Николай Подвойский, Антонина Дидрикиль. Они несли траурную ленту с надписью: «Жертва самодержавия». Их охраняли вооруженные рабочие-дружинники, студенты и гимназисты. Все попытки полицейских завладеть лентой были безуспешны. Раздавались возгласы: «Долой самодержавие!», «Долой царя-убийцу!», «Да здравствует революция!», «Да здравствует политическая свобода!» Демонстрация показала, что ярославский пролетариат стал внушительной силой. Боевые дружинники не пустили полицию на кладбище, где у могилы Н. Попова произносились политические речи.
Ярославская охранка отметила деятельность Свердлова. «С 28 февраля по сегодняшний день, — говорилось в донесении от 7 марта 1905 года, — приезжий обратил на себя внимание агентуры посещениями и знакомством исключительно с лицами политически неблагонадежными, между прочим, с известной управлению Антониной Августовной Дидрикиль». Кроме того, ярославская охранка зафиксировала связи Свердлова с Н. И. Подвойским и В. Р. Менжинским.
Ярославские жандармы получили от департамента полиции прямое указание «обратить на деятельность и сношения Свердлова… надлежащее внимание». За Яковом Михайловичем была установлена особая слежка. Ярославские охранники, досадуя на себя, окрестили Свердлова «Бегуном». Но им так и не удалось схватить его — 3 апреля 1905 года он был уже в Нижнем Новгороде. В конце месяца он снова появился в Ярославле, но преследования полиции вынудили его уехать в Нижний Новгород.
В канун 1 мая 1905 года в Нижнем Новгороде прошел своеобразный рабочий митинг на лодках. «Голос изумительной силы, — вспоминал сормовский рабочий-большевик И. Чугурин, — прозвучал на речном просторе, как в тесной комнате, легко доходил до последнего человека, стоявшего дальше всех от оратора. Люди притихли и не сводили глаз с небольшой, но ладной, подобранной фигуры.
Говорил Свердлов. Речь задевала кровные интересы стоявших перед ним рабочих. Глубокая убежденность оратора передавалась слушателям, перед ними проходили знакомые картины рабочей нужды… Становился понятным и близким призыв объединяться с рабочими Питера, Москвы, призыв идти на борьбу под большевистским знаменем».
Затем митинг перенесли на сушу. Кроме Свердлова, выступал Владимирский. После этого рабочие прошли по главной улице Сормова. Их встретила конная полиция. Началась перестрелка, в которой принял участие Свердлов.
В июле 1905 года Яков Михайлович в Казани. Он бывал там и раньше. Вместе с Н. Н. Накоряковым, в М. Лихачевым, С. А. Лозовским, И. А. Саммером (делегатом III съезда РСДРП от Казани), В. В. Адоратским Свердлов разъяснял рабочим решения III съезда партии.
Большевики обратили особое внимание на укрепление связи местной партийной организации с массами. Казань была разбита на подрайоны, были созданы заводские комитеты. На крупнейшие заводы — Алафузовых, Крестовниковых, Свешниковых — были направлены опытные пропагандисты. Одним из первых среди них был Свердлов. В Казани он принял имя «Андрей».
6 мая 1905 года, в день рождения Николая II, в Казани появилась листовка. «Пробил твой час, — говорилось в ней в адрес царя, — последний час тебе и всем твоим! То страшный суд, то революция идет!» В составлении листовки принял участие Свердлов.
Гектограф не мог удовлетворить нараставший спрос рабочих, и Яков Михайлович организует типографию. В ней стала печататься газета «Рабочий» — орган Казанского комитета РСДРП. Первый номер ее вышел 3 июля 1905 года. Яков Михайлович редактировал газету и писал для нее.
Рабочие Казани шли за большевиками. 21 августа 1905 года митинг казанских рабочих принял резолюцию, & которой признавал «необходимость для уничтожения самодержавия организации вооруженного восстания».
«Андрея» видели в эти дни и среди казанских столяров, объявивших забастовку, и у солдат местного гарнизона; кроме редакции газеты «Рабочий», он сотрудничал в легальном «Волжском листке», где иногда печатались статьи местных социал-демократов.
О своей жизни в Казани Яков Михайлович писал в ту пору: «Вчера был реферат у фармацевтов. Здесь издается газета „Рабочий“… Издает ее комитет с.-д. партии. Много новостей, да сейчас нет времени, нужно исполнить массу комитетских поручений».
Подходила к концу насыщенная событиями, беспокойная юность Якова Свердлова. Позади остались родной Нижний Новгород, Ярославль, Кострома, Казань.
Каждый из этих городов был этапом в начале его революционной деятельности. После Сормова Яков Михайлович увереннее чувствовал себя в Костроме и Ярославле. В Казани, кроме занятий в рабочих кружках и участия в нелегальной газете, Свердлов работал среди солдат местного гарнизона. Он руководил одним из кружков, созданных специальной группой при Казанском комитете.
«…Иногда жаль Нижнего, — писал Свердлов 22 ноября 1904 года в письме из Костромы, — но все же я доволен, что уехал, ибо там я не мог расправить крылья, а я думаю, они у меня имеются; там учился работать, сюда же приехал уже ученый и имею широкое приложение всех своих сил».
В годы первой русской революции Яков Михайлович Свердлов становится одним из видных деятелей большевистской партии.