В этот момент я заметил, как по широкому проходу, пригнувшись почти до самого пола, пробрался к выходу какой-то детина.
«Сейчас подбежит к гардеробщице, назовет мой номерок… и будь здоров, Юрий Павлович!» — подумал я, чувствуя, как учащенно бьется в груди мое сердце.
Я поднялся и тоже бросился к выходу. Но у гардероба — никого, кроме самой гардеробщицы. Сидит и книжечку почитывает.
— Мое пальто на месте? — спрашиваю.
— Ах, это опять вы? — бросает она. — На месте — где же ему быть?
— Ну тогда перевесьте его на свободный крючок с номерком. Знаете, с номерком в кармане я бы спокойнее смотрел на балерин.
— Свободных крючков совсем нет, — отвечает гардеробщица.
«Что же делать? — мучительно думаю я. — На балете сидеть — пальто уведут, сторожить его — балерин не увидишь…»
И обращаюсь к гардеробщице в последний раз:
— Знаете, пойду-ка я домой. Десять лет обходился без балета и еще обойдусь… Выдайте мое пальто с сорок первого.
Скромность
Знакомьтесь: Мокей Мокеевич. Его стол справа. Хорошая должность, оклад — верхний предел. Постоянно в работе. Не курит. Когда его о чем-нибудь спрашивают, всегда отвечает:
— Не знаю, не скажу.
Однажды его спросили:
— Мокей Мокеевич, сколько, по-вашему, будет дважды два?
— Не знаю, не скажу, — спокойно сказал он, нажимая клавиши «Быстрицы». Когда спохватился, что дал промашку, было уже поздно — посыпались вопросы:
— А что вы, собственно, знаете?
— Может, напрасно сидите тут?
— Что кончили?
Мокей Мокеевич, конечно, покраснел, но присутствия духа не потерял:
— О чем вы, товарищи?! Да знаете ли вы, что может подумать мой начальник, если я буду отвечать на ваши вопросы?
— А что он может подумать? — опешили товарищи.
— Подумает, что я много знаю и подрываю его авторитет.
С тех пор Мокея Мокеевича ни о чем не спрашивали.
Борис ЗеличенкоВОКРУГ КИНО
Говорят и пишут кинематографисты
…Причитается получить за работу пожарником в качестве имитации дождя во время съемок.
Хорошо бы сделать для Центрального телевидения фильм «Малыш и Дон Карлос, который живет на крыше».
К р у п н ы й п л а н: Появляется племенной бык герефордской породы. Он растет в размерах. Наплыв и… бык переходит в статную корову этой же породы.
Рассказ в фильме «Тепловидение» будет вестись от лица невидимого теплового луча…
Сценарий написан хороший, на бурятскую тему. Он еще тем оригинален, что легко трансформируется для любой автономной республики…
Королев Н. Н. проработал на студии всего три месяца. За это время показал себя с положительной и отрицательной стороны. Имеет строгий выговор за совершение кражи химикатов и благодарность за безвозмездную сдачу крови.
Мы не ждем милостей от природы, мы берем их из фильмотеки.
Из писем в Свердловскую киностудию
Я очень хочу играть в кино. Чувствовать себя тем человеком, который нужен по ходу действия…
Прошу ответить, не нужны ли вам люди с детским плачем и детским криком?
С ранних лет мечтаю быть киноактрисой. Могу разыграть кого угодно, и даже мужчину.
Прошу Вас принять меня на работу режиссером, ассистентом или, в крайнем случае, рабочим студии.
Уважаемые работники киностудии!
Наши выпускаемые кино хороши по содержанию, но мне не нравятся артистки. Почему в индийских фильмах все артистки красивые, а в ваших — иногда? Я женщина, но смотрю на женщину глазами мужчины.
Здравствуй, уважаемая киностудия!!!
Не знаю, к кому конкретно из ваших действующих лиц обратиться, поэтому пишу на имя всей киностудии…
Собрал Б. Зеличенко.
Александр КуницынЭПИГРАММЫ
Чего не хватает?
Родимая природа!
Тут долго ль до беды:
Нехватка кислорода
И дефицит воды…
А может, к сожаленью,
Сегодня, как вчера,
Нехватка
Разуменья
И дефицит
Добра?
Физика и психология
Рядом эти странности
Ставить не спеши —
Кривизну пространства
С кривизной души.
Владимир ПостоевЭПИГРАММЫ
Грезы без березы
Плачут сосны, стонут ели,
Все в слезах березы.
Будет издан на неделе
Том «Лесные грезы».
И от этих самых грез
Поредеет строй берез…
Фокус
Крупней слона предстала муха.
Кто чудотворец? Показуха.
Шамиль ПамировБАСНЯ
Только дай повод
В благодатных глубинах плавал Налим. Пользовался авторитетом среди сородичей, был деловит и рассудителен.
Но однажды до глубины дошла басня «Налим-подхалим». Все рыбы дружно возмутились.
— Как можно, — говорили они, — из-за какой-то глупой рифмы клеветать на порядочного товарища?
— Безобразие! — сказал Сазан и написал автору басни отповедь.
В ответ пришла новая басня — «Сазан-хулиган».
Владимир СумныйПАРОДИИ
Муки творчества
Уступаю воде. Но умру не в стакане —
в синем море, где рыбы разводят цветы…
Опускаюсь в пучину, под синюю кожу,
и… стремглав просыпаюсь! В палатке, в лесу…
Ничего не случилось. Кусается дождик.
Дождевая вода на ногах и в носу…
Уступаю воде. Но топиться в стакане,
согласитесь, нелепо… Масштабы не те!
Я в сегодняшнем сне утону в океане,
Чтоб досматривать сны на дельфиньем хвосте!
И, проснувшись стремглав по давнишней привычке,
снова в лес поспешу к своему шалашу,
где, присев над ведром океанской водички,
столько горько-соленых стихов напишу!
Если ж мне в эту ночь океан не приснится —
я и в том не увижу великой беды…
Все равно не останется чистой страница —
для страницы мне хватит и пресной воды!
Сподвижница
Остановился мотороллер…
Дорога, словно мартиролог…
Я запасаю рифмы впрок…
Хоть путь до Пскова был недолог,
Сумела сбить я «Блок — порог»
И «мотороллер — мартиролог».
Но это все — куда ни шло!
А что мне удалось впервые:
Я, всем созвучиям назло,
«Резину» склеила с «Россией»!
И если слава — по труду,
То биться об заклад готова:
Святою мученицей слова
Я в мартиролог попаду!
Наваждение
Казалось, что в невысохшей росе…
Казалось, что окно мое — экран…
Еще казалось — начался рассвет…
Казалось мне, что жду его давно,
Вот-вот оно покажется, казалось…
Казалось — передумало оно
И наотрез казаться отказалось…
На уроке химии
И вот уже образовалась жалость…
Ну вот… Уже образовалась жалость…
За нею образуется печаль…
Увы! Печали не образовалось:
В осадок жалость выпала… А жаль…
Светлана МарченкоРАССКАЗЫ
Странный тип
Сначала он пришел ко мне. Случайно познакомились на стадионе. Пока я варил кофе и соображал бутерброды, он, заложив руки за спину, прогуливался вдоль моего книжного стеллажа. А у меня в прихожей зеркало. Мне все видно. Так я шею в штопор скрутил: зеркало-то за спиной, а кофе на газу — вот-вот сбежит…
И что же? Хоть бы раз он вздрогнул, оглянулся, как все нормальные люди! Говорит, книги люблю! Тоже мне, книгочей. Нет, эту страсть не скроешь! Даже из порядочных многие считают, что книгу стащить — и не воровство вовсе! Потому — страсть высокая, и человек перед ней бессилен!
Кофе у меня в тот раз все-таки сплыл. Не весь. По чашечке нам осталось. Ну, жуем печенье «Крокет», кофе хлебаем, беседуем. Хорошая, говорит, у тебя библиотечка, книжка к книжке, не что попало нацапано.
Ага! Все-таки засек что-то! Сейчас почитать попросит. А я не дам. У меня принцип. Так и скажу.
Нет ведь — не попросил. Еще раз оглядел, покивал и — все. Тонкая штучка. Уже у двери говорит так запросто:
— Ну, теперь, брат, ты ко мне заходи! У меня тоже книги есть, может, заинтересуешься…