7 июля Потапкина неожиданно призвали в армию. «Наутилус» на полном ходу споткнулся, попробовал выступать под драм-машину, но после живого ударника привыкнуть к механической дуре было невозможно. На одном из концертов техники забыли дать ее отсчет в мониторы, и на «Я хочу быть с тобой» она вылезла в середине куплета. Это барабанщик может подождать. А машина не может. В сентябре позвали за ударную установку Владимира Назимова (экс-«Урфин Джюс», «Чайф» и множество других свердловских проектов).
Начались первые платные выступления, сперва в Свердловске, а затем и за его пределами. Билеты раскупались влет. «У Славы абсолютно уникальный голос с уникальным тембром, который девок просто сводил с ума, — вспоминает Пифа. — Сколько раз я на гастролях смотрел на девушек в зале — они готовы были за Славиным голосом пойти куда угодно — как дети в сказке за звуками волшебной дудочки. Он на сцене абсолютно статичен. Поет неподвижно, а в зале все рыдают. Такая харизма!»
10 декабря 1987 года «Наутилус Помпилиус» стал лучшей группой на фестивале «Рок-панорама-87». Сразу после этого стали поступать предложения переехать в столицу. Сначала «наутилусы» относились к ним довольно скептически. В фильме «Серп и гитара», снимавшемся финской документалисткой Марьяяной Мюкконен в январе, Могилевский здраво рассуждает: «Пока мы являемся сибирскими медведями, мы будем представлять какой-то интерес: группа с Урала, но при этом не в лаптях, а в сапогах, да еще с бантиками. Как только мы станем московскими не медведями, придется ломать и себя, и многое другое». В следующих кадрах его мнение поддерживает и Бутусов: «Влияние Москвы на нас усилилось, и поступило предложение вообще переехать — здесь проще некоторые моменты решать… Все зависит от того, какую информацию мы соберем по этим организациям, что более выгодно и вообще, имеет ли смысл с ними связываться. Я настроен пессимистически, я приблизительно знаю обстановку везде. Найти то, что нужно, просто нереально. Чем это кончится — я не знаю и особых иллюзий на эту тему не питаю».
Гастрольный 1987-й сильно утомил «Наутилус». Умецкий, который возложил на себя задачу продвижения группы и собирался «построить танк, который продавил бы всю страну», считал, что коллективу нужен отдых и новый альбом. По его настоянию группа приняла предложение композитора Юрия Чернавского поработать в студии и полным составом отправилась в Москву. Бутусов с Умецким остановились у Диминой невесты сценаристки Алены Аникиной, которая познакомила их со столичной богемой, а остальные музыканты поселились в арендованных комнатах общежития МВТУ имени Баумана. Ожидаемой студийной работы не было. Коллектив посетил студию Чернавского всего пару раз, да и то занимался не музыкой, а каким-то дурацким ремонтом. Безделье, неважные бытовые условия и оторванность от родины сделали свое дело — в «Наутилусе» началось брожение.
Первым пострадал уволенный звукооператор Андрей Макаров, работавший со Славой и Димой еще с 1982 года. Его заменил Владимир Елизаров — опытный профессионал, мультиинструменталист, старый товарищ Хоменко еще по работе в «Слайдах». Человек, способный обеспечить на любом концерте почти пластиночное звучание. Эта рокировка показала, что «НП» вовсе не такой монолит, каким кажется со стороны. Музыканты стали ждать, кто может вылететь следующим. Кормильцев, приезжавший в Свердловск, рассказывал, что следующим, скорее всего, будет Могилевский.
Однако в феврале недосчитались Умецкого. Он поставил ультиматум: если группа не откажется на время от концертов и не переедет в Москву, то он уйдет. Коллектив проголосовал за продолжение концертной деятельности, и Дима покинул «Наутилус». Сам Умецкий объяснял свой уход исключительно творческими причинами: «Группа была на выдохе, напряженный гастрольный график ее измотал… Я советовал уйти в тень, взять большую паузу, чтобы сделать новую программу. А наши профессиональные музыканты, наоборот, сочли, что сейчас самый сенокос. Но у Славы же непоставленный голос. Страдали связки. Я считал, что концертный чес — это самоубийство. Мне не хотелось участвовать в этой мясорубке». Забавно, но оба требования Умецкого (и переезд в Москву и смена менеджмента) оказались в скором времени выполнены.
Уход сооснователя на работе группы не отразился. На одном из концертов партию баса сыграл Елизаров, а затем из Свердловска был срочно вызван Виктор Алавацкий, профессионал, имевший за плечами более чем десятилетний стаж работы в ресторанных ансамблях. Повторить несложные партии Умецкого для него не составляло никакого труда.
На записи нового альбома Димин уход сказаться не мог в принципе. Большинство инструментальных партий Елизаров с Хоменко изначально забивали в секвенсор. На память машины рассчитывали больше, чем на живых музыкантов. Работали в студии Александра Кальянова, звуковика Аллы Пугачёвой. Хозяйка сама приходила в студию и даже спела подголоски на новой песне «Доктор моего тела». 5 марта запись закончили.
Новый московский директор, Борис Агрест, устроил «Наутилус» в Росконцерт и прицепил группу к «Машине времени» в большой гастрольной поездке по Казахстану. В Алма-Ате тандем дал двадцать (!) концертов в трехтысячном зале местного Дворца имени Ленина. Билеты на все представления расхватали за два дня. На совместных выступлениях «НП» появлялся в роли стандартной разогревающей группы: шесть песен за полчаса. Горячую казахскую публику удивляло, что музыканты не двигаются, не кланяются и не выходят на бис. Конферансье приходилось благодарить зрителей от лица музыкантов за теплый прием и объяснять, что «Вячеслав Бутусов никогда не дает автографов». 11 марта «Наутилусы» в том же зале дали два дополнительных сольных концерта. Тут уже сыграли полную программу образца 1987 года. Зал был снова полон, и Слава позволил себе дважды выйти на бис, исполнив «Ни кому ни кабельность» и «Бриллиантовые дороги».
Вместе с «Машиной времени» «НП» проехал по нескольким российским городам — Воронеж, Рыбинск. Всего за первые три месяца года группа дала 44 концерта, заработав вполне солидную по тем временам сумму. Помимо творческих разногласий, по коллективу пошли и финансовые трещинки.
Троица профессиональных музыкантов — Хоменко, Елизаров, Алавацкий, — которую остальные называли «деды» или «битлы», договорилась складывать и не тратить все то, что они зарабатывали. Экономия оказалась оправданной — сразу после роспуска «Наутилуса» они смогли открыть студию.
У их молодых коллег деньги просто утекали сквозь пальцы. «Я был самым бестолковым из „наутилусов“, — вспоминает Могилевский. — Я свои деньги просто проедал, пропивал, угощал всех вокруг, девушкам подарки дарил». Впрочем, как тратить заработок, было личным делом каждого. Весь гонорар казначей Пифа делил поровну на 11 равных долей: 7 музыкантов + Кормильцев + Елизаров + Влад Малахов, который за аппарат отвечал, + Агрест. Такая уравниловка нравилась не всем. Некоторые выражали недовольство, что Илья получает ставку музыканта за каждый концерт. «Ни одному текстовику в мире так, наверное, не платили», — до сих пор считает Могилевский.
Пифа уверен, что раскол усугубляли и внешние влияния: «Москва стала Славе в уши ландрин совковыми лопатами кидать: „Слава, да ты самый крутой! Ты что, с ума сошел, получать столько же, сколько эти твои свердловчане? Бросай их к черту, мы найдем тебе нормальных московских музыкантов“. Не каждый сможет спокойно это вынести».
Происходившее с группой не нравилось и Кормильцеву. Евгений Писак вспоминает, как Илья жаловался, «что все это детский сад и что это ему надоело. Он поставил видеокассету с концертом „King Crimson“ и спросил, могу ли я для „НП“ сочинить на его тексты нечто подобное. „А ты понимаешь, что для этого понадобится революция в группе?“ — „Прекрасно понимаю. Я поговорю со Славой“. Через несколько недель зашел опять и махнул рукой: мол, не готовы они пока».
5 мая «НП» впервые за полгода дал концерт на родине в ДК УЗТМ. Зал бесновался при одном виде Бутусова, при одном звуке саксофона Могилевского. Тем, кто хорошо знал творчество «Наутилуса», концерт не понравился. 15 старых хитов в приторно-засахаренной аранжировке звучали фальшиво-напыщенно, 5 новых песен смотрелись неубедительно. Как ни странно, с критиками согласились и многие музыканты самой группы.
В тот приезд Бутусов решил, что группе нужен еще один гитарист. Им стал Егор Белкин: «Мой приход в „Наутилус“ был слегка болезненным, потому что так называемые „битлы“ не видели никакой нужды в появлении рядом с ними, такими крутыми профессионалами, какого-то чувака, который консерваторий не заканчивал. Но они рвались в тур зарабатывать деньги, а Слава им выкатил очень сложный материал — „Ворота, откуда я вышел“, „Чужой“… Мы сели и в недельный срок всю эту программу подготовили. Тогда „битлы“ сказали: „Если Славе нужен собутыльник, пусть будет“. Вот в каком качестве меня взяли. Мне было немного обидно, потому что программу-то мы сделали и весь тур проехали».
Появление седьмого музыканта общее звучание «Наутилуса» почти не изменило. А атмосфера в группе уж точно не улучшилась. Шли изматывающие гастроли. Приходилось выступать в одних программах с «Миражом», «Маркизой», юмористами и натуральными клоунами. Нервы у музыкантов были на пределе. Один раз «НП» согласились даже спеть под фонограмму. Случилось это в Новороссийске, и первый опыт оказался крайне неудачным. На магнитофон поставили пленку с «фанерой», но, когда включили освещение на сцене, напряжение в сети упало, и звук страшно поплыл. Славе пришлось «петь» на два тона ниже, каждая песня продолжалась в полтора раза дольше. Самое смешное, что публика даже не обратила внимания на необычный голос Бутусова — кажется, она была бы в угаре, даже если бы он спел по-буратиночьи звонко. Зато музыканты после этого случая во все райдеры вставляли обязательный пункт о концертах только с «живым» звуком.