ппе опять пришлось уходить в подполье.
У «Урфина» оставалось много нереализованного материала. Период вынужденного простоя решили посвятить выпуску нового альбома. Его удалось создать только со второй попытки. Первая, предпринятая в апреле в отделе технических средств обучения университета, где работал новый звукорежиссер Леонид Порохня, закончилась неудачей. Сессию начали с нуля только спустя полгода.
Для записи пришлось выехать в Каменск-Уральский — в Свердловске все места, где можно было работать со звуком, находились под плотным контролем. В Каменском ДК «Юность» 10–14 и 27–28 октября Леонид Порохня и Дмитрий Тарик увековечили лебединую песню «УД» — альбом «Жизнь в стиле heavy metal».
«Альбом был записан чудовищно, — вспоминает Пантыкин. — Все звуки не те. Работали над ним на последнем издыхании — „Урфина Джюса“ уже фактически не существовало. Да, мы выезжали на концерты, но группы уже не было».
Мнения по поводу нового альбома были самые разные, многие сочли его откровенной неудачей. Внутри группы опять начались споры. «Мы находились в атасном тупике, — рассказывал Белкин. — Илья Кормильцев, например, считал, что третий альбом вообще не стоило записывать. Это, мол, уже не то. А что же то? Никто ничего не знал».
Настроение музыкантам подняла поездка в Казань, где 19–20 октября они дали четыре концерта в тамошнем Молодежном центре. Публика и руководство МЦ встречали очень тепло. Зал был битком набит, в городе висели афиши, билеты продавались совершенно официально — резкий контраст по сравнению со Свердловском, где рок находился в полузадушенном состоянии. Наличествовали все атрибуты «из жизни звезд»: номера полулюкс с телевизором и холодильником, двухчасовая пресс-конференция и прощальный банкет. Казанцы получили удовольствие от «Урфина Джюса», а «Урфин Джюс» — от Казани.
Не снижая оборотов, 3 ноября «УД» скатался в Челябинск. Там концерт прошел по-уральски подпольно: в здании завода профильного настила, на аппарате-ровеснике Пантыкина. Но даже при неважном звуке свердловчане смогли завести челябинских соседей.
Дома тучи сгустились до полной непроглядности. В Областном управлении культуры Пантыкину прямо в глаза говорили, что его группа идейно вредная. Это звучало зловеще. Напряжение немного сняла большая статья в «Литературной газете» (1984.12.05) с огромным заголовком «„Урфин Джюс“ меняет имя». Такого внимания не удостаивалась до тех пор ни одна рок-группа СССР. От имени всего коллектива со страницы центрального издания Илья Кормильцев пытался донести позицию группы и мысль об ее «невредности».
Через три дня состоялось общее собрание творческого коллектива «Урфина Джюса». Публикация придала музыкантам силы. Они единогласно решили название не менять, начать новый раунд переговоров с властями и зафиксировали переход в группе от андеграундного критиканства к более общегуманистическим ценностям.
Свердловское начальство этого конформистского перехода, скорей всего, просто не заметило. За 1985 год «Урфин Джюс» выступил всего один раз, да и то случайно. 1 июня в Челябинске, куда Белкин с Пантыкиным поехали поддержать друзей из «Наутилуса», их упросили выйти на сцену. Под аккомпанемент драм-машины дуэт дал импровизированный концерт из семи песен.
Пантыкин в это время погрузился в работу над альбомом будущего «Кабинета», Егор — над своим сольным проектом и песнями Насти Полевой. Кроме того, много сил отнимала учеба. Саша, за два года окончив музыкальное училище, поступил сразу на второй курс композиторского факультета Уральской государственной консерватории. Белкин закончил первый курс философского факультета УрГУ, Назимов учился на эстрадном отделении музучилища. Группа целиком собралась лишь на несколько дней в июне, чтобы записать альбом Егора Белкина на стихи Ильи Кормильцева «Около радио». Эту работу свердловские слушатели встретили лучше, чем «Жизнь в стиле…».
К середине осени встречи «УД» стали регулярнее. Группа опять начала репетировать. «Сейчас мы готовим четвертую программу, — говорил Белкин в интервью „Свердловскому рок-обозрению“. — Если она пойдет так, как пошли первые вещи, то, на мой взгляд, это получится хорошо. Многие говорят: „Зачем вообще оживлять это страшное доисторическое полудохлое животное“. По-моему, „УД“ далеко не такая дохлая махина, как кажется».
1986 год стартовал на подъеме. 11 января «УД» уверенно выступил на гала-концерте в институте Уралтехэнерго, доказав юнцам из «Наутилуса», «Флага» и «Чайфа», что порох в ветеранских пороховницах еще имеется. В составе «Урфина» впервые вышел на сцену саксофонист Алексей Могилевский, однокурсник Пантыкина по музучилищу. Звук саксофона удачно вписался в музыкальную палитру группы, и Алексей официально был объявлен четвертым «урфином».
Сразу после открытия Свердловского рок-клуба, в конце марта, группа вновь отправилась в Казань, взяв для компании «Наутилус». Концерт получился странный. Казанские фаны, полтора года ждавшие повторения «джюсовского» волшебства, разочарованными не остались — большинство из них покидали Молодежный центр в полуобморочном от счастья состоянии. Для самих музыкантов такая реакция стала неожиданностью — они выходили на сцену в полуразобранном состоянии. У простуженного Земы температура поднялась до 38 градусов, у Пантыкина с Белкиным примерно столько же градусов бурлили в крови. Рокеры мазали по струнам, сбивались с нот, хрипели и рвали провода, но зал все это заводило еще больше. После окончания концерта музыканты остались в недоумении, зрители — в восторге, а организаторы — в ярости. Предстоящие выступления «Наутилуса» и «Группы Егора Белкина» были отменены. Свердловчане покинули Казань раньше намеченного срока.
Первая половина 1986 года стала бабьим летом в истории «Урфина Джюса». Начал приобретать реальные черты долгожданный четвертый альбом, были отрепетированы две композиции для него — «Открытое пространство» и «Карающийый ангел». Группа полным ходом готовилась к июньскому фестивалю рок-клуба. Но бабье лето никогда не бывает долгим… Пантыкин об этом, видимо, забыл: «Коля Грахов уговорил нас сыграть на фестивале, упирая на то, что „УД“ — свердловская классика. И мы, чудаки, взяли Могилу, который напился, и просрали выступление. После этого вообще все кончилось».
Провал действительно был сокрушительным. Не посторонние зрители, а своя родная публика осталась к музыке «Урфина Джюса» совершенно равнодушной. Обвиненный во всех смертных грехах Могилевский был тут же торжественно уволен, но это уже ничего изменить не могло. Утешения, что «Пантыкин отлично смотрелся в программах Белкина и Скрипкаря», еще больше язвили душу Александра.
После фестиваля трио собиралось несколько раз, строило «УД» шные планы, но их несбыточность была понятна им самим. Нет, они не расставались, вместе работали на концертах Белкина и над записью Насти Полевой, но «Урфина Джюса» больше не существовало. «„УД“ состоялся максимум на 20 % своего потенциала, — резюмирует Назимов. — У нас осталось страшно много материала, работали над четвертым альбомом, но не сложилось…»
За следующие два с половиной года Егор, помимо собственного проекта, успел поиграть в «Наутилусе», Назимов — поработать с «Чайфом» и с тем же «НП». Пантыкин, помимо деятельного участия в группе «Кабинет», писал музыку для театра и телевидения. Кроме того, Александр постоянно возился с молодыми перспективными группами. Активным участием в судьбе начинающих он отличался всегда. В 1983 году помогал «Наутилусу» записывать первый альбом, в 1985-м — участвовал в творческой судьбе Насти Полевой и «Апрельского марша», в 1986-м — пестовал «Агату Кристи». Пантыкинские выпестыши быстро вырастали и двигались по жизни уже самостоятельно, с благодарностью вспоминая советы старшего товарища. Сан Саныч продолжал воспитывать молодых на собственном примере, негодуя на леность некоторых учеников: «Много раз в рок-клубе я предлагал музыкантам: „Поправьте вот здесь и здесь, будет лучше!“ — „А зачем нам это? И так сойдет“. Для них вопрос качества песни не был вопросом жизни и смерти. Этот русский пофигизм многим сослужил плохую службу. Только те группы, которые пахали, те и состоялись. Вот мы фигачили часами ежедневно».
«Урфин Джюс» эти два года мирно покоился на мемориальном кладбище легенд уральского рока. Надгробная плита зашаталась в начале 1989 года. У оставшегося не у дел менеджера «Наутилуса Помпилиуса» Бориса Агреста сохранилось все необходимое для продолжения концертной деятельности: штат администраторов, завязанные контакты, составленный гастрольный график и договор с балетом «Тодес». Не хватало только группы, которая могла бы с триумфом объехать всю страну. Агрест предложил Пантыкину возродить «Урфин Джюс»: «Ты же композитор, напиши пару хитов, типа „Я хочу быть с тобой“, и весь балет наш». Саша согласился: «Внутренне я все еще не мог смириться с тем, что фантазия кончилась и четвертого альбома „УД“ так и не получилось. Но идея Агреста с самого начала была чисто коммерческой, и то, что это не „Урфин Джюс“, я понял почти сразу».
Новый состав реанимированной группы получился предельно профессиональным. Сам Пантыкин встал за клавиши, доверив бас-гитару Александру Доброславину (экс-«Встречное движение»). За барабаны сел Андрей Котов (экс-«Трек», «Кабинет»). В гитаристы позвали ветерана филармонических коллективов Александра Деулина. В таком виде новый «УД» отправился в Москву, где дебютировал на фестивале «Звуковой дорожки» газеты «Московский комсомолец» в спорткомплексе «Олимпийский». Свердловчане приехали ночью настраиваться. Сначала весь персонал поражался — надо же, сам «Урфин Джюс» приехал! Название группы слышали все. То, что стояло на сцене, оказалось бутафорией: барабаны, комбики, все было не подключено. Персонал так же дружно начал смеяться: «Надо же, у них нет фонограммы!»
Агрест договорился, и за одну ночь в студии «Мелодии» фактически нелегально «Урфин Джюс» записал фонограмму. Обстановка была нервная. Котов не слышал ничего в наушниках, Деулин, стоя один в огромном павильоне, никак не мог справиться со своим соло. В конце концов, 9 песен все-таки записали. С готовой «фанерой» «Урфин Джюс» за четыре дня, с 13 по 16 апреля, восемь раз в смешанной эстрадно-рокерской солянке выступил перед полным «Олимпийским».