Вот показались распахнутые железные створки дверей, а за ними темная калифорнийская ночь.
— Нам стоит быть подальше от этого места, когда явится тот первородный. — Послышался голос из-за створок.
— Не знаю, — ответил ему женский голос, — может другие просто раздувают из мухи слона?
— Надеюсь на это. Говорят, что он способен убивать так быстро, что ты даже не успеваешь понять этого. И еще какое-то время можешь двигаться и мыслить после того, как для тебя уже все потеряно.
Женщина шумно вздохнула.
— А он, вообще, придет?
— Хозяин уверен, недаром же он собрал здесь целую армию.
— Думаешь, этот слух — правда? Ну, о том, что Элрой теперь вне закона, и за всеми нами открыта охота?
Вслух мужчина ничего не ответил.
Я же сильнее прижалась к стене. Идеальное место, чтобы спрятаться: с любой стороны меня полностью загораживали трубы.
Крепче обхватив рукоятку ножа, я улыбнулась. Они считали, что Йоан все еще жив, и он придет сюда. От этого в груди потеплело. А ведь я уже готова была принять любую правду. Можно было догадаться о чем-то подобном, глядя, как лютуют люди Элроя.
— Я отойду на секундочку, — темнокожая женщина с короткими волосами вошла с улицы в коридор, и я поторопилась покрепче вжаться в холодную стену.
Сейчас или никогда!
Огромный труд заставить свое обычное, человеческое тело двигаться быстро, тем паче, если оно устало. Твое сознание уже делает следующий шаг, а физическая оболочка нещадно тормозит. От усилия сердце бешено бьется, пульс и дыхание учащаются. Ты хочешь, но не можешь быть таким же быстрым, как ветер. Ненавижу это чувство. Именно это заставляет меня видеть всю свою неполноценность в этом чуждом для смертного мире.
Я уже у дверей. Легкий вечерний ветерок с яркой примесью морского бриза касался моей ледяной кожи. Хотелось бежать. Вот она свобода! Сейчас я смогу!
Мужчина с ужасом смотрел на меня своими черными азиатскими глазами. Он не мог издать и звука, но яростно пытался меня придушить. Я всем телом навалилась на нож в руках, загоняя его все глубже в его шею. Предсмертный хрип — все, на что сейчас был способен этот низший. Багровые капли крови летели мне в лицо, на грудь и волосы. Стоило бежать, пока он не начал восстанавливаться. Пока еще был шанс, и маленькая армия Элроя не заметила моего побега.
Но я не смогла. Это… черт подери, это зрелище завораживало меня. Хотелось все сильнее вогнать клинок в тело, но рукоятка и так касалась краев кровавой раны. Мне было мало. В глазах темнело от насыщенного запаха крови. Энергия, горячая и согревающая, что разливалась по венам, сводила меня с ума. Еще. Хочу еще. Лезвие вновь вошло в вампира, уже под ключицей. И еще. Нож вонзился в шею. Я не могла остановиться. Господи, это прекрасно! Так охрененно, что я готова была кончить.
Как сквозь сон, мне послышался чей-то смех. И мое тело свело судорогами. Я упала на вампира подо мной, голова раскалывалась. Закрыв глаза, я уловила, что вокруг все начало меняться.
— Невероятно! — звонкий, знакомый голос заговорил где-то рядом. — Офигеть можно! В ней же самой гребаный зверь живет! О, маленькая маньячка, я всегда с удовольствием смотрю, как ты убиваешь.
Элрой?
Мои веки разомкнулись, и я снова могла здраво мыслить. Никакой усталости.
То, что открылось моему взору, вызвало у меня приступ неконтролируемого мата.
Передо мной лежала мертвая Сьюзан. Все вокруг было залито кровью, а мои руки крепко сжимали короткий нож, вогнанный прямо в её тело. Я остолбенела от того ужаса, что испытывала. Неужели я могла сотворить такое?
Или все это было иллюзией?
— Да, моя дорогая, — он будто услышал мои мысли. Хотя, скорее всего, они явно отражались у меня на лице, — я лишь немного подтолкнул твою фантазию, все остальное ты домыслила сама. — Вновь этот леденящий кровь смех. — Признайся, ты же не испытываешь жалости?
Я молчу, потому, что он прав. Меня не грызет совесть из-за смерти этой девушки. Больше пугает собственная жестокость… и идиотизм.
Джеймс щелкнул пальцами, и кто-то с силой потянул меня вверх за волосы. Боль адская, на секунду мне показалось, что мой скальп не выдержит. Я взвизгнула, и постаралась схватиться за руку, тянущую меня, но тщетно.
Когда моя голова встретилась с грязным полом (снова!) прямо у ног Элроя, я услышала, как он широким жестом разрешил своим холопам поужинать бывшей когда-то игрушкой. Скаля клыки от вожделения, вампиры сгрудились над телом Сьюзан.
— Ну, что, — рыжий первородный обратился ко мне, — у нас есть пара часов, чтобы повеселиться и узнать друг друга поближе!
Мне совсем не понравился его тон, и я снова выругалась.
Глава 14Наше прошлое
Дом, где я выросла, ничем не отличался от остальных домов нашей улицы: два этажа небесно — голубого цвета с белой маленькой террасой, небольшой двор и лужайка. Таких домов было полно в округе. Первое время после переезда мы часто путали свой дом с чужими. Улицы в нашем пригороде были узкие и витиеватые, а однотипность построек могла запутать любого.
Но, несмотря на внешнюю непритязательность, дом, где ты вырос, всегда будет самым уютным и любимым. Особенно в воспоминаниях. Со временем негативные моменты стираются из нашей памяти, оставляя для нас лишь сладкие ощущения детства.
В подростковом возрасте я все время хотела сбежать из — под опеки родителей. Наставления, порядок и правила — все это казалось мне оковами. Впрочем, как и любому подростку с бушующими гормонами.
Как всегда, бьющее в глаза солнце разбудило меня рано утром. В Реддинге пасмурно бывало лишь зимой, поэтому я редко пользовалась будильником. Расположение моей комнаты позволяло первым лучам беспрепятственно наполнять её своим ярким светом и мешало мне хорошенько высыпаться.
На этот раз мое пробуждение было вовсе не радостным и не потому, что место пробуждения оказалось неожиданным. Во мне дробью засели отголоски чего-то страшного и мощного. Будто бы еще пару секунд назад я умирала в страшных муках. Горло саднило, как после долгого крика, а кожа всего тела болела. После осторожного осмотра своих рук, я с превеликим облегчением поняла, что там ничего не пузырится и не слезает. Долгие минуты потребовались для того, чтобы решить, что эти отголоски страшного были лишь сном. Или он еще продолжается? Ведь потолок, в который смотрели мои глаза, был оставлен далеко позади, в прошлом. Я никогда не намеревалась возвращаться сюда.
Тогда как я тут оказалась? Какими, черт подери, ветрами меня сюда занесло?
Комната совсем не изменилась за шесть лет моего отсутствия: небольшая, с одним окном, выходящим на восток и кроватью напротив него. Стены выкрашены в мой любимый сиреневый цвет. Множество постеров с многочисленными кумирами детства. А на потолке нарисованные собственноручно мной звезды. После заката они начинали мягко светиться и успокаивать мои расшатанные за день нервы.
Я повернула голову вправо, там, на туалетном столике, были все те же флаконы и скляночки с моей косметикой. Многочисленные безделушки ярко бликовали в солнечном свете, и я, в который раз, подумала о том, что давно стоит убрать их куда-нибудь в другое место. Столик и без того был завален разным хламом, вроде тетрадей, скомканных листов, напоминающих о собственных стихотворных неудачах, и прочей ненужной при близком рассмотрении дребедени.
Гитара приветственно сияла нейлоновыми струнами, стоя у стены и приглашая меня поиграть на ней.
Точно помню, что забирала её с собой в Сакраменто.
Спокойствие родного дома понемногу привело меня в норму. Слегка размытые контуры вещей вдруг стали четкими и яркими. Реальность стала сама собой.
Неважно, как я здесь оказалась, ведь здесь я прожила почти всю свою жизнь. Прошла много важных этапов взросления. Дома меня всегда ждали и любили, так к чему крутить в голове ненужные вопросы?
— Что за хрень? — непонятно зачем спросила я сама у себя, когда заметила свои черные ногти.
Когда я начала делать такой маникюр?
С другой стороны двери кто-то бодро прошелся костяшками пальцев по поверхности, и послышался мамин голос:
— Булочка моя, ты не спишь?
С ужасом я смотрела на дверь и боялась ответить. Давно не слышала маму такой… бодрой. С того времени, как отцу стало намного хуже, она совсем перестала улыбаться и, уж тем более, называть меня Булочкой.
— Соня! — снова стук в дверь.
Я молчала. Мне безумно хотелось открыть дверь, взглянуть на мамино лицо, обнять её, вдыхая чудесный аромат её любимой туалетной воды. Но что-то мешало. Жуткий сон, которого я даже не помню, все еще заставлял меня нервно дергать плечами. Слабый голос в моей голове шептал «Очнись, это сон». И я спорила с ним, уверяя его и саму себя, что дом настоящий, а глупые голоса в голове могут лишь навредить воцарившемуся спокойствию моего рассудка…
Нет, нет. Все не то, какая-то дьявольская иллюзия! И построена так искусно и изящно, опутывая тебя, лишая сил, делая безвольной, унося прочь твои воспоминания.
Я знала, кто я, знала, где живу и работаю, но никак не могла вспомнить ничего конкретного. Ни одного малюсенького факта. Разве так бывает? Кто или что играет со мной в эти жестокие игры?
Нет, чушь какая-то. Я однозначно была дома, не иначе. Все так знакомо, те же запахи, то же ощущение защищенности и любви.
Как же я запуталась!
Я сидела на кровати, подперев голову руками и устремив полный безумия взгляд на белую дверь, на которую «иллюзорная мама» начала налегать с упорством бандита и все громче вопрошать меня выйти.
— Мамочка, — слабо выдохнула я.
К черту все! Игнорируя несмолкаемый шум, я, что есть сил, сосредоточилась, пытаясь вытянуть из недр сознания хоть какие-то крупицы памяти. Но реальность вокруг не собиралась отпускать меня, океан эмоций, бушующий внутри, рвал на части, сокрушал, заставляя открыть злосчастную преграду и обнять мать.
Наконец, ценой огромных усилий, взяв верх над чувствами, я окончательно поняла, что нахожусь внутри созданной кем-то иллюзии. И в этот миг на меня обрушился вихрь пережитых недавно воспоминаний.