Короче, почти год таскали на допросы, пытались зачем-то добиться чистосердечного признания, зачитывали мне показания бывших сослуживцев. В том числе рядового Дальского, который заявил, что вокзал не смогли отстоять, потому что командования не было — полковник сбежал еще до начала боя…
— Я не говорил ничего такого! — потряс головой Алексей.
— Ну, может быть, — согласился Белов. — Полагаю, если б говорил, и тебя бы на суд притащили. А так одни чечены выступали с претензиями: у кого я накопленные за всю их трудовую жизнь тридцать тысяч долларов отнял, у кого пятьдесят тысяч, у кого машину угнал или корову, у кого дом разрушил… И каждый говорил мне «Пусть покарает тебя Аллах!»
Но и без того статей, которые на меня вешали, хватало. Триста тридцать восьмая, триста сорок восьмая, еще какие-то. Даже триста пятьдесят девятую пришить хотели — а обвинение, между прочим, в наемничестве. Но главная, по которой потом и осудили, статья — двести семьдесят пятая: государственная измена. Короче говоря, военная коллегия в закрытом заседании приговорила меня к двадцати годам, ребятам дали по двенадцать. Выпустили нас досрочно. Их через одиннадцать лет, а меня через полтора года после них. Парни работали на стройках, дожидались меня, чтобы сделать то, что мы тогда еще решили…
Полковник замолчал.
— Вас дочка ждет, — напомнил ему Дальский. — Она верит, что вы живы.
— Мы умерли, — покачал головой полковник. — А здесь сейчас лишь для того, чтобы отомстить. За свои исковерканные жизни и за тех, кого все эти гады жизни лишили. Что будет с нашими родственниками, если вдруг кто-то сдаст нас и доложит, что мы готовим какие-то действия против уважаемых людей? У меня дочь осталась, у Петра — сестра, у Махортова — отец с матерью. Но он даже не знает, где его родители. Ездил в Карелию, однако в их доме живут другие люди…
— Махортов? — переспросил Дальский и посмотрел на заику. — Твоего отца Степаном зовут, а мать — Галина?
Заика кивнул.
— Я хорошо знаком с ними, — произнес Алексей, потрясенный этой встречей. — Знаю, где они сейчас, знаю, как переживают за тебя. Если хочешь, поедем к ним в любое время…
Заика отвернулся и ничего не ответил.
— Конечно, поедем… — сказал негромко Белов и вздохнул. — Мы уже приехали.
Глава 3
Вечером отправились в Москву. Старый микроавтобус едва тащился, а когда въехали в город, двигатель и вовсе заглох. Его попробовали завести с толчка и метров сто втроем толкали «таблетку». Но ничего не получилось. Дальский курил, стоя у ниши в стене дома, в которой под стеклянным колпаком висел банкомат «Сбербанка». Курил и смотрел, как Петр с Махортовым пытаются реанимировать дряхлый мотор.
Под вечер заметно похолодало, свистел ветер, поднимая снежную пыль и гоня вихревые столбы вслед летящим мимо запорошенным автомобилям.
«И что теперь? — подумал Алексей. — Ладно я. Вернусь в чужой дом, который теперь принадлежит мне, поужинаю, лягу в теплую постель. А им куда? Опять в тот сарайчик? До него еще надо добраться. Но ведь я теперь богатый человек, вполне способен купить им новый автомобиль. Или каждому по автомобилю. И по квартире могу купить».
Отбросил в сторону окурок, вынул из кармана бумажник. Открыл, чтобы пересчитать наличные, и увидел банковскую карту Потапова, которую так и забыл отдать Герману Владимировичу. Достал ее, посмотрел на записанный на ней пин-код и вставил пластиковый прямоугольник в прорезь. Просто хотел узнать, есть ли на потаповском счете средства. Герман Владимирович уверял, что Максим Михайлович давно уже не держал деньги в российских банках. Но банкомат все же выдал запрошенные наугад тридцать тысяч рублей. Дальский сунул купюры в карман, а потом посмотрел на распечатку чека: доступных средств 18 000 572 рубля. Вполне возможно, для покойного олигарха это были не деньги, и он забыл о них.
Двигатель прочихался и заработал. Из микроавтобуса вышел Белов, махнул рукой и крикнул:
— Давай садись!
Когда «таблетка» тронулась с места, Алексей сказал полковнику:
— Если вы решили предпринимать какие-то действия, вам нужна другая машина.
Белов только хмыкнул. Молчал он и тогда, когда Дальский, заметив вывеску автосалона, попросил сидящего за рулем Махортова остановиться.
В автосалоне были выставлены приготовленные к продаже внедорожники. Алексей, едва войдя в зал, не выбирая, указал подошедшему менеджеру на черный «Хаммер»:
— Вон тот заверните, пожалуйста.
Работник магазина узнал, кто перед ним, поэтому оформление, страхование и постановка автомобиля на учет не отняли много времени.
Вчетвером сели в «Хаммер», и Махортов сказал:
— Сюда целый взвод влезет.
И замолчал, удивленный тем, как легко произнес такую трудную фразу.
— Это вы машину Потапова на трассе обстреляли? — вдруг спросил Дальский.
Сержант обернулся и посмотрел на Белова.
— Пульнули разок, — кивнул полковник, трогая кожу обшивки дверей. — Решили проверить, бронирован ли «Бентли».
— А взрывчатку тоже вы заложили?
— Вот это нет, — ответил Белов. — Но взрыв видели. Мы в «девятке» своей сидели. У нас ведь еще одна машина имеется, только сейчас она не на ходу. Мы в тот день ждали, когда ты… прости… когда Потапов выедет из своего поместья. «Бентли» с машиной охраны пропустили и — следом. Видим, встали обе машины. Тут же к ним подкатил «Мерседес», из которого вышел твой, в смысле — потаповский зам. Как его…
— Федотов?
— Да. Вышел, значит, Федотов с кейсом, а навстречу ему из лимузина начальник службы безопасности — высокий такой.
— Герман Владимирович, — подсказал Алексей.
Белов кивнул и продолжил:
— Отдал Федотов ему кейс и и укатил. «Бентли» постоял еще немного, а потом к нему еще один джип с охраной подлетел, и теперь уже три автомобиля на трассу порулили. Мы за ними. Только отстали сразу — они ж по разделительной рванули да на скорости… Скрылись из виду, а минут через пять где-то в километре впереди — вспышка.
— То есть вы считаете, что покушение устроил Федотов? — удивился Алексей.
— Я ничего не считаю. Просто рассказал то, что видел.
Они ехали по городу. Дальский пытался осмыслить услышанное. Он подозревал в покушении на Потапова Дениса, потом пришла информация об активности Паши Асланова. Теперь вот нарисовался Борис Борисович, что и вовсе невероятно. Но если Федотов передал Потапову какой-то кейс непосредственно перед покушением, то почему он не вспоминает о нем сейчас?
— Фамилия того старика, в подвале которого вы сидели, не Асланов случайно? — спросил Дальский. — А сыновей старших зовут Тимур и Паша?
— Так точно, — ответил Белов. — Ты что, знаком с ними?
— Нет, конечно, но слышал о них. Кстати, могу сказать точно: Потапов не давал денег боевикам, просто вернул Паше старый долг. А теперь Паша в Москве. Мне обещали найти его, потому что тот, вероятно, не менее вашего заинтересован в убийстве Потапова.
— Но у тебя куча охраны.
— Да, только эту охрану подобрал Федотов. А если как раз он подсунул взрывчатку…
— Вряд ли, — покачал головой Белов. — Думаю, сам бы не рискнул.
— Вот и мне тоже кажется. Но что-то тут не так.
Дальский включил мобильник и набрал номер Викентия Андреевича. Гудков не было — сразу зазвучал голос главного телохранителя.
— Максим Михайлович! — закричал Викентий Андреевич. — Разве так можно? Мы тут все на ушах! «Пассат» нашли там, где вы его оставили. Поговорили с девушкой… Простите, но мы должны были… мы очень аккуратно… домой ее отпустили…
— Викентий, это моя личная жизнь, — прервал его Алексей, — я как-нибудь без вас разберусь. Вы мне про Асланова скажите.
— Про Пашу пока ничего неизвестно. Но его младший брат теперь живет в Москве, владеет банком. Банчок небольшой, но входит в число тех, через которые проходят бюджетные средства, выделенные на восстановление Чечни. Вы где? Мы сейчас за вами машину вышлем.
— Мне есть на чем добраться, — возразил Дальский и отключил телефон.
— Шамиль в Москве? — удивился Белов, слышавший весь разговор. — А мы-то думали, что в Чечню придется ехать. Кстати, именно Паша командовал штурмом вокзала.
— А им всем амнистию объявили, — заметил Петр. — Им, выходит, можно нас палками забивать…
Глава 4
Алексей не знал, что ему делать. Он ехал в неизвестность с людьми, о которых если и вспоминал иногда, то так редко, что, казалось, еще немного, и забыл бы их навсегда. А теперь ему казалось другое — что ближе, чем они, у него и не было друзей. Его жизнь резко изменилась. Что там дальше будет — неизвестно, но с потаповской историей пора заканчивать. Правда, и в свою жизнь он не вернется, это точно. То есть он снова станет Дальским, но уже другим, не таким, каким его знали окружающие в последние годы люди. Лучше или хуже — время покажет. Мечты о славе, достатке, посещавшие его все годы прозябания, ушли, исчезли разом. И не потому, что он стал богат и может себе позволить что-то совсем недавно недостижимое. Просто отныне у него есть для кого жить.
«Хаммер» остановился как раз на том месте, где сутки назад Алексей оставил голубой «Пассат». Актер вышел один и поднялся по лестнице. У квартиры Ани остановился, припоминая заготовленный текст. Потом позвонил. Девушка открыла сразу, как будто ждала его, стоя за дверью. Спросила:
— Что-то случилось?
Спросила так встревоженно, что Дальский забыл слова. Перешагнул через порог и зачем-то развел руки в стороны.
— Я люблю тебя, — только и сказал он.
Алексей уже признавался ей в любви, но эту фразу он был готов повторять всю жизнь, каждый день и каждую минуту.
Аня опустила глаза и теперь смотрела ему на грудь. Потом стала расстегивать пуговицы на его пальто.
Дальский поймал ее пальцы, удержал.
— Ты ждала известий об отце?
Девушка подняла голову, и он увидел ее глаза, полные надежды. И потому поспешил сообщить, не дожидаясь никаких вопросов:
— Дело в том, что полковник Белов жив. Но просто не мог…