Сэма трясло, но, несмотря на зябкий воздух, он понимал, что холод идет изнутри. Если бы он мог раздеться перед большим зеркалом и посмотреть, насколько распространилось заражение, что бы он увидел? Перекинулось ли оно на живот? Подступило к груди? Сколько времени осталось, прежде чем темный яд достигнет точки, на которой тело перестанет функционировать? Он понятия не имел, но если уж собирался после охоты уснуть навсегда, то хотел хотя бы пережить охоту. Он задолжал Дину куда больше, чем вообще мог оплатить, но хватит и этого, если это все, что у него осталось.
На заднем дворе располагалась терраса со столиком для пикника в одном конце и газовым грилем на другом, около двери. Интересно, когда в последний раз вся семья – Кэтрин, ее муж и дочь – сидела здесь, ела и разговаривала, смеялась, наслаждаясь обществом друг друга. Каково Кэтрин возвращаться в пустой дом после долгого дня приема пациентов? Смотрела ли она в окно на столик для пикника, может, даже выходила на веранду и сидела там несколько минут, плача и вспоминая? Неудивительно, что Конрад Диппель выбрал ее главным помощником. С такой печалью на сердце она стала легкой жертвой для его психологических манипуляций.
Братья двигались бок о бок, настолько близко, что Сэм услышал шепот Дина:
– Я войду через дверь веранды. А ты стой снаружи на случай, если что-то попытается вылезти.
– Не согласен, – прошептал Сэм в ответ. – Я отлично могу войти вместе с тобой, а так как мы не знаем, нет ли там приятелей Франкенпсины и Двухголового, тебе понадобится прикрытие.
Дин этому предложению не обрадовался:
– Ладно, но ты сейчас не в лучшей форме и знаешь об этом. Так что, если…
Его слова оборвались звоном стекла, и в двери веранды вывалился обнаженный мужчина. Осколки разлетелись во все стороны, и кровь из свежих порезов на ладонях и предплечьях мужчины закапала на деревянный пол густыми каплями.
Дин взглянул на брата:
– Он хоть и голый, но по крайней мере без лишних частей тела.
– И то верно.
Следом вышел Диппель, одетый в серый костюм при галстуке.
– Мои извинения, – проговорил он с немецким акцентом. – Кажется, мистер Ласс еще не вспомнил, как правильно открывать двери.
– Этот голый парень – муж доктора, – сообщил Сэм.
– И кажется, мы успели до того, как Диппель покинул город.
Ласс стоял на веранде и безо всякого выражения смотрел на Винчестеров. Он больше напоминал классического зомби вуду – из тех, которые становятся бездумными слугами хунгана[70], – чем творение Франкенштейна. Опять-таки, приглядевшись, Сэм заметил шрамы там, где «НюФлеш» соединяла разные части тела. К тому же конечности были подобраны хоть и хорошо, но не абсолютно точно: правая нога была чуть длиннее левой, с большим количеством волос, левая рука тоньше правой и на пару тонов темнее. На глазах у Сэма вокруг ладоней Ласса начала собираться темная энергия, как у Двухголового.
– Ты это видишь? – спросил он у Дина.
– Вижу что? Как у этого парня франкенчлен болтается? Кстати, если его жена собирала, наверное, добавила ему немного в этой области, если ты понимаешь, о чем я. – Дин оглянулся на воскресшего мистера Ласса и крикнул: – Ничего личного!
– У него та же способность высасывать жизненную энергию, что и у Двухголового, – пояснил Сэм.
– Предсмертное видение?
Сэм кивнул.
– Хорошо. Важный совет по безопасности. Спасибо. – Дин шагнул вперед и обратился к Диппелю: – Ты же видишь, что мы вооружены, да? Так что, прежде чем кто-нибудь из нас совершит глупость, давай поговорим.
Сэм покосился на брата.
«Что ты задумал?»
Диппель улыбнулся:
– Как это вы, американцы, говорите? Мы не ведем переговоры с террористами. – Он повернулся к Маршаллу Лассу: – Убей их.
Мужчина направился к ним, не обращая внимания на осколки на полу. Он поранил ступни и оставлял за собой кровавые отпечатки, но порезы на ногах, кажется, причиняли ему не больше боли, чем царапины на руках.
Дин придержал дробовик локтем, выхватил из кармана куртки факел и поджег его. Наружу вырвался сноп красных искр. Дин, по-прежнему удерживая оружие локтем, выставил факел перед собой и пошел к веранде.
Маршалл остановился. Кровь капала у него с рук, собиралась лужицей у изрезанных ног. Начавшая было собираться темная энергия рассеялась. На лице Маршалла, наконец, появилось какое-то выражение. Страх.
– Огонь – плохо, – сказал Дин.
– И то верно, – сухо прокомментировал Диппель. – В твоем случае дважды, учитывая, что у тебя сосуд с воспламеняющейся жидкостью за спиной.
– Что тут сказать? Я из рисковых.
Секунду Диппель рассматривал Дина, словно оценивая и пытаясь определить, насколько он опасен. По-видимому, он пришел к выводу, что достаточно опасен, потому что сказал:
– О чем ты хотел поговорить?
– Моего брата цапнул твой пес, и он подхватил какое-то франкенбешенство. Ты его вылечишь.
Диппель изогнул бровь:
– Правда? И почему же, скажи мне, я должен делать то, что столь явно противоречит моим интересам?
– Потому что, если сделаешь, мы тебя отпустим.
Сэм собственным ушам не поверил:
– Ты свихнулся?
Дин проигнорировал его:
– И еще одно.
Диппель рассмеялся:
– Ну не храбрец ли, а? Хорошо же, что еще?
– Нам нужно оружие.
Сэму услышанное не нравилось:
– Дин, мы не можем так поступить. Мы оба заключали сделки, которые не следовало заключать, с силами, с которыми не следовало водиться, и это ничем хорошим не кончилось.
Дин не отводил взгляда от Диппеля:
– Ты когда-нибудь слышал о левиафанах?
Диппель прищурился:
– Натыкался на предания о них в свое время.
– Что ж, они реальны и гуляют по миру. Мы с братом намерены остановить их, прежде чем они превратят планету в личный шведский стол, но для этого нам нужно серьезное оружие. Что-то вроде той огненной ящерицы, которую ты натравил на нас в мотеле.
– Получается, я исцеляю твоего брата, даю тебе оружие, и тогда ты просто позволишь мне покинуть Бреннан… и не станешь устраивать на меня охоту?
– О, мы до тебя доберемся, – пообещал Дин. – Если нас, конечно, левиафаны не сожрут. Но это будет потом. Речь сейчас о том, что ты останешься в живых на достаточное время, чтобы убраться из города.
– Должен признать, предложение заманчивое.
Диппель выглядел так, будто обдумывал предложение, но страх Маршалла перед огнем, кажется, спадал. Он приблизился к краю веранды, и его руки снова окутала темная энергия. Он больше не выглядел испуганным. Он выглядел обозленным.
«Все это, – подумал Сэм, – брехня».
Он перехватил обрез левой рукой, вытащил пистолет, прицелился в Маршалла Ласса и выстрелил.
Глава 14
Кэтрин стояла около дефибриллятора, касаясь пальцем кнопки. Голова и грудная клетка Бэки были плотно обернуты обработанными полосами ткани, остальное тело выглядело целым и невредимым. Иглы капельниц входили в разные точки ее тела и поставляли химические вещества в кровеносную систему; датчики дефибриллятора крепились к верхней и нижней частям груди. Ее плоть не носила и следа разложения, а шрамы были незаметнее, чем у Маршалла. Кэтрин понимала, что равенством полов тут и не пахнет, но рассудила, что шрамы скорее расстроят девушку, чем мужчину среднего возраста. Она не думала, что Маршалл был бы против.
Кэтрин подскочила, услышав отдаленный звук разбитого стекла.
«Началось».
Она понимала, что пора включить дефибриллятор, но колебалась. Правильно ли рассчитаны дозы? Правильно ли лежит Lapis Occultus у Бэки на лбу? Она сказала Конраду, что дефибриллятор достаточно заряжен, но не ошиблась ли она? Что, если она сделала где-то ошибку? Малейший просчет мог негативно сказаться на результате, а если процедура не сработает и Бэка не вернется к жизни, второго шанса, возможно, уже не будет. Победа Маршалла и Конрада над охотниками ничего не будет значить, если тело Бэки будет из-за ее неловкости повреждено настолько, что его уже не спасти. Бэка умрет второй раз, не возродившись, а после этого воскрешение уже не провести.
Кэтрин почувствовала, как падает температура в подвале, будто включили кондиционер и поставили термостат на отметку «холодно, как лед». Тени поползли из всех углов помещения, скользя по полу, словно зловещие черные змеи. Со смесью восхищения и ужаса она следила, как тени закручиваются в водоворот темноты. Спустя мгновение из эбонитово-черной массы выросла фигура – женщина с мраморно-белой кожей, закутанная в тени, словно в покровы ночи. Ее глаза были сплошь черными, как обсидиан, а губы ярко-алыми, словно артериальная кровь. Она была самым прекрасным существом из всех, что доводилось видеть Кэтрин.
Рот женщины не двигался, но Кэтрин все равно услышала ее голос:
Не бойся, дочь моя. Твоя работа достойна подражания. Это тело привлекательное и сильное и с помощью Lapis Occultus вместит всю мою мощь без труда. Оно станет совершенным сосудом. Все, что тебе нужно сделать, – выпустить крохотную молнию, и твоя дочь не только снова начнет дышать, она полностью переродится, станет чем-то большим, о чем ты не смела даже мечтать.
Голос был холодный, но гипнотический: северный ветер, скользящий по снежной равнине глубокой ночью. Кэтрин почувствовала, что должна подчиниться, и даже если она и обратила внимание на слово «сосуд», это ее не смутило. Она улыбнулась, глядя в бездонные черные глубины глаз женщины, и нажала на кнопку дефибриллятора.
Дин увидел брызги крови из правого плеча Маршалла Ласса в тот же момент, как услышал выстрел «беретты» Сэма. Он даже не знал, из-за чего больше разозлился: что Сэм выстрелил прежде, чем он успел обговорить с Диппелем сделку, или что Сэм промазал, не причинив Маршаллу особенного вреда.
«Он промахнулся, потому что ему плохо. Черт, ему повезло, что вообще силы остались держать чертов пистолет и нажать на спусковой крючок».