— Прес, мне кажется, мы потеряли один контейнер.
— Какой контейнер?
— С образцами.
— Оставили их на Берроузе?
— Не думаю. Я помню, что подписывал его на последней стоянке. О черт! — Джерам редко ругался и знал, что Преса это удивит.
— Возвращайся, заберем завтра.
— Я думаю, он недалеко. Пойду взгляну. Наверняка начальство поднимет шум. — Джерам успел досчитать до десяти, когда Прес наконец заговорил:
— Какой у тебя запас в скафандре?
— Еще на пятнадцать минут хватит. — Джерам уже спускался по трапу.
— Следи за временем. Оставляем маяк.
Контейнер с образцами он нашел сразу, там, где и оставил его — на полпути от ближайшей гряды до «Орла». Он привязал его к поясу и огляделся. В трехстах ярдах от него к востоку нависал тупой нос «Орла». Джерам знал, что ни Прес, ни Таня сейчас его не видят: камеры внешнего обзора «Птицы» слишком низко, а мониторы «Орла» были направлены на север и на юг. Возможно, его фиксировали камеры склада, но их записи никто не станет просматривать несколько недель, а то и месяцев.
Если он все сделает правильно.
Голос Преса в наушниках:
— Ты в порядке?
— Все нормально. — Надо же, сколько махинаций, чтобы получить пять минут свободного времени. Все-таки роботам в космосе легче.
Вначале он осмотрел южный сектор. Ничего, кроме темно-шоколадной пыли. Никаких следов. У него оставалось еще двенадцать минут. Теперь он был ближе к «Орлу», но оттуда увидеть его невозможно, не стоит опасаться, что Таня выглянет в иллюминатор и поинтересуется, что он там делает. (Конечно, Таня с Пресом продолжали следить за его показаниями.) Почва стала более рыхлой, рассыпалась пылью. Ноги стали увязать… как в снегу, вдруг пришло на ум. Однажды зимой он отдыхал в Нордвике и там видел снег.
И тут он заметил следы, а потом два ряда параллельных царапин, ведущих к скалам. Ну, Джерам, пора становиться антропологом. Марсианин пришел этим путем, увидел корабль, повернулся и убежал. В эту сторону.
Да, кстати, не марсианин. Господин Такигуши предложил новое название, не забывай об этом. Эмбос, Марсианское био-органическое существо. Ох, как все глупо. Когда-нибудь он посмеется, вспоминая, как искал жизнь на Марсе…
И тут он ее обнаружил. Существо, ростом с небольшую собаку, в одежде из той же ткани, лоскут которой лежал у него в кармане. У существа виднелись три руки. Существо было страшно испугано и хотело убежать.
— Ты что-то сказал, Джерам? — Голос Преса заставил его вздрогнуть.
— Я… нет… ничего. — Он медленно поднял руку. Существо не реагировало.
— Мне показалось, что ты засмеялся.
— Это я по-эфиопски… сам с собой. — Он отступил на шаг и развел руки ладонями вверх, как бы говоря «не бойся меня».
— Пора возвращаться.
— Через пять минут. — Запас воздуха почти исчерпан. Не стоит погибать тут сегодня, если можно вернуться завтра. Если, конечно, существо до завтра никуда не денется. Он достал из кармана лоскут, протянул его существу:
— Думаю, что это твое. — Повернулся и пошел к кораблю.
Парализованная страхом, ослабевшая от голода, она не двинулась с места, пока не взошли обе луны. Ее единственным желанием было бежать, но те же камни, что послужили укрытием, отрезали путь назад: надо было идти вслед за тварью. Дрожа от страха, она двинулась по ее следам. Вскоре она достигла оставленного тварью предмета и увидела, что это лоскут ее одежды. Она подняла лоскут. Открытие ошеломило ее.
Тварь пахла так же, как хлеб.
Через два часа по возвращении Джерам в скафандровом отсеке перезаряжал баллоны своего скафандра. Таня на мостике прибирала после ужина и не могла слышать их.
— Никак золото отыскал? — Вопрос Преса застал Джерама врасплох.
— Что?
— Ты ведь что-то нашел?
— С чего ты взял?
— Потому что уже два часа у тебя такой же идиотский вид, как у человека, который выиграл в лотерею. Вот я и спрашиваю, это золото?
— Лучше, чем золото! — Впервые за несколько лет его приятно поразило выражение лица Преса.
— Вот черт! Я заинтригован. Ты нашел… что нашел-то? Твердую нефть? Маковый марсианский наркотик? Что, черт возьми?!
— Лучше!
— Лучше? Череп, что ли? Вот подожди, узнает Такигуши…
— Я нашел эмбоса!
— Да говори ты по-английски, черт тебя задери!!!
— Э-м-б-о-с. Марсианин.
В глазах у Преса появился нехороший огонек:
— Знаешь, от кислородного голодания случаются такие штуки…
— Прес, у меня тоже медицинское образование. Я знаю, что я видел.
— Господи, да что же ты видел? Может, объявились конкуренты?
— Нет. Это был самый натуральный марсианин.
— Продолжай.
— Он такого же цвета, как камни. На расстоянии его от них не отличишь…
Таня появилась в дверях рубки:
— Джерам, Такигуши вызывает, требует отчет.
Прес остановил его неожиданным вопросом:
— Ты собираешься говорить об этом шефу?
— Не знаю.
Джерам ненавидел эти отчеты. Ты сидишь перед камерой и разговариваешь с Такигуши, на том же экране во врезках оператор связи и операторы из центра слежения. С запозданием на девять минут тебя слышит Калининград. Надо уложиться в восемнадцать минут. Тогда Земля не успеет закидать тебя вопросами, на которые ты не можешь ответить. Вопросы все равно всегда задают: у Такигуши их полно, а Калининград выдает припасенный накануне.
Первые семнадцать минут все прошло нормально, однако неожиданно Такигуши сказал: «Канал «Б», Джерам», — отрезав, таким образом, Калининград от их разговора:
— Почему ты так долго находился вне корабля?
— Я уронил контейнер с образцами…
— Я знаю, это ты сказал Пресу. Я этому не верю (Джераму начало казаться, что к монитору подключили детектор лжи, да практически роль такого детектора выполнял скафандр, регистрирующий все жизненные показания).
— Вы правы. Я специально потерял контейнер.
— Я внимательно слушаю.
— Мне хотелось прогуляться по местности. Мы слишком загружены работой, даже не видим, что вокруг нас.
Такигуши молчал десять секунд. Джерам слишком устал, чтобы увиливать. Кроме того, ему хотелось с кем-нибудь поделиться своим открытием.
— Я понимаю. В конце концов, это Марс, но не забывай, что Калининград контролирует все мои действия, и я должен знать, что у вас происходит.
— Извините.
— Ты ведь не сам по себе. Тысячи людей вложили свою жизнь в осуществление этой экспедиции, мы все должны отработать доверие. Каждый шаг должен быть записан. — Еще одна пауза. — На обратном пути сможешь подредактировать записи.
— Я не знал об этом.
— Продержись еще пару дней.
Сеанс связи был окончен, а Джерам все сидел с пылающим лицом перед экраном. Очень характерно для Такигуши. Пр ес называл эту его манеру «нет-да-нет»: «он с нами — он с ними — но вы же не против, если за вами немного подглядеть?» Все исключительно ради блага операции. А решишь пожаловаться на него, тебя же и сочтут ненормальным.
Джерам знал, что пока Такигуши ничего не сможет поделать с его «выходкой». Но через два дня, когда «Орел» возвратится на «Фалькон», все будет по-другому. Такигуши не хотел включать его в экспедицию. Разумеется, Джерам был завербован через европейское агентство, так же, как и сотни других. Джерам никогда не мечтал о полетах в космос, никогда не готовил себя к ним, как летчик-испытатель с докторской степенью по астрономии Такигуши, Таня или даже Прес. Он окончил медицинский колледж во Франции и поступил в медицинскую академию Объединенных Наций только потому, что был представителем третьего мира. Он мог просто стать врачом программы ООН — ведь именно ООН финансировала его обучение, или податься в бизнес. Конечно, здесь на корабле он был отчасти незваным гостем. Ему просто повезло… Даже в детстве он никогда не смотрел на звезды — у него не хватало на это сил.
Она сама не знала, почему хранила этот лоскут. Толку от него никакого не было, но почему-то он придавал ей бодрости. Напоминал о ее друге, о ее еще не рожденных детенышах. Теперь они могли бы родиться — но этого, разумеется, не произойдет. Она слишком слаба и голодна. Надо бы уйти от этой сверкающей башни, от той твари. Но она не уходит. Она ждет, когда тварь придет к ней.
На Одиннадцатый день Прес и Таня отправились на Вейнбаум, Джерам оставался у мониторов. Все восемь часов их отсутствия он прослонялся от окна к окну, надеясь заметить хоть какие-то следы марсианина. Ничего в видимом и инфракрасном диапазоне, что неудивительно. Тут бы мог помочь радар-визуализатор, но такой был только на «Фальконе». Но чтобы запрашивать такое, надо было уже совсем обезуметь.
Когда Прес и Таня вернулись, Джерам с трудом подавил вздох разочарования. Разумеется, они ничего не нашли. Оставалась только одна завтрашняя вылазка, да и то вдвое короче обычной — чтобы собрать мусор.
Перед обедом поговорить им не удалось, потому что Прес решил неизвестно с чего сам приготовить пищу. За перезарядкой скафандров Таня тоже не изъявила желания поговорить, только устало улыбнулась.
— Завтра последний день.
— Марс надоел?
— Просто устала.
Он подумал, не рассказать ли ей о марсианине, вряд ли она побежит жаловаться Такигуши…
— Джерам, ты не видел ничего необычного вчера?
— В каком смысле необычного?
— В геологическом. — Таня вынула из камеры на шлеме скафандра диск и вставила его в монитор. На экране картинка развернула панораму, пересекая след «Птицы», назад к «Орлу». Съемка производилась утром, по выезде на Вейнбаум, потому что тени ложились от камеры к модулю. Тут сердце Джерама зашлось в бешеном стуке: в верхнем левом углу экрана он увидел марсианина. Когда же Таня ткнула в нижний правый угол, Джерам смог только хмыкнуть.
— Видишь, какие забавные горные отложения? Тебе кажется, что это — выветривание камней?